 |
| Литературная газета | 09.12.2004 |
Вообще этот проект может стать началом возвращения серьёзного и бережного отношения к отечественной культуре. Отношения, которое, к сожалению, в последние десятилетия известных реформ если и наблюдалось, то крайне редко. Мне кажется очень важным соединение искусствоведческой мысли, общественного темперамента и новых форм пропаганды отечественной культуры. О развитии проекта мы будем информировать нашего читателя.
Ю. Холдин, фотохудожник, издатель. Дионисию в плане сохранности его наследия повезло больше, чем его великим предшественникам — Феофану Греку и прп. Андрею Рублёву. Удивительна полнота и почти первозданная целостность огромного цикла его фресковых росписей в Ферапонтовом монастыре. Но едва началось изучение этого уникального памятника, принадлежность которого кисти Дионисия стала открытием в начале ХХ века, как он вместе со всеми произведениями подобного характера попал в тиски идеологической системы, господствовавшей в России практически всё ХХ столетие. Сознание людей всё глубже отчуждалось от подлинного восприятия такого искусства. Это усугублялось тем, что доступ к памятнику не имели люди, которые могли бы достойно представить его не только соотечественникам, но и раскрыть всему современному миру феноменальные черты нашего национального культурного достояния.
Но прежде чем говорить о безусловной значимости этого памятника в истории мировой культуры, мы должны заострить внимание на причинах катастрофической деформации наших собственных представлений о культурном богатстве, которым обладаем.
Огромная часть современной аудитории не имеет представления о фресках, многие не видели их, а если и видели, то лишь в плане чисто информационного ознакомления, либо в крайне искажённой форме. Я имею в виду издательскую продукцию с фресками Дионисия, которая тиражируется последние десятилетия.
Совершенство композиций и колорита великого иконописца притягивает к себе, словно магнитом. С докладом о проблемах фотографической съёмки и издания такого материала я выступал на конференции искусствоведов и музейных работников ещё в 1999 году. По просьбе руководства музея сделал подробный анализ всего, что было опубликовано в ХХ веке. Суть в том, что весь изданный материал не соответствует уровню этого поистине шедевра мировой культуры. Беда в том, что фрески Дионисия и по сей день в плотном кольце крайне непрофессиональных фотографов и издателей. Тиражируется подобие фотографий без каких-либо намёков на композицию и цвет. У искусства свои законы, и человек, который занимается им, должен обладать высокой грамотностью. Эта грамотность должна быть и у художника фотографии, издателя, которые берутся за решение подобных тем.
Очевидна коммерциализация этого процесса, подмена, замещающая искусство суррогатом или информационным продуктом. Увлёкшись новыми технологиями, пытаются «оцифровывать» и переводить фрески в плоскость виртуальных компьютерных «мультиков», не понимая, что прежде всего должна быть художественная необходимость того или иного приёма. Поверхностный подход как к искусству фотографии, так и к искусству фресковой живописи приводит к бедственным последствиям в сознании людей, не имеющих возможности адекватного восприятия этого огромного пласта нашей культуры. А что это, если не тормоз в развитии культуры целого народа?
В. Шеховцев, критик, научный редактор Новой Российской энциклопедии. Что сейчас выпускают наши издательства, если вести речь об альбомах по изобразительному искусству? Это две категории книг. Во-первых, переводные издания — дорогие, роскошные. Их очень много. Они полезны в том отношении, что заполняют какие-то лакуны в наших знаниях о мировой культуре. Но если присмотреться к ним, то оказывается, что эти издания один в один повторяют западные исходные книги. Издательства никак не адаптируют их к нашему читателю — ни вводными статьями, ни комментариями.
Западные издатели так не делают. Когда они издают книги наших авторов, они обязательно вводят их в свой культурный контекст, что совершенно правильно. Наши издательства идут по облегченному пути. Понятно почему — так дешевле.
Но мало этого. Выясняется, что, вообще-то говоря, переиздаются у нас издания старые, отработавшие на западном рынке свой срок. И не случайно, стоит копирайт нашего издательства и нет никаких отсылок к авторским правам западных авторов и издателей.
Б. Любимов, искусствовед, профессор РАТИ. Это называется — подержанные иномарки.
В. Шеховцев. Совершенно верно. Но при этом издательства претендуют на то, что они создают живой продукт, участвуют в культурном процессе.
Теперь возьмём наши альбомы по изобразительному искусству. Прежде всего по древнерусскому. Опять-таки издаётся много альбомов. Но все они так или иначе повторяют тип академического альбома, который установился лет 30 назад, и множатся издательствами, как под копирку: небольшая вводная статья и подбор иллюстраций. Он таков, что заставляет усомниться, художник ли его делал. Даже самые амбициозные, крупные, богатые наши издательства, к сожалению, этим грешат.
Причём если роль художника книги у нас прежде была очень высока, то роль художника-фотографа — величина абсолютно неизвестная. Ни издательства, ни музеи представления об этом не имеют, как это ни странно звучит. Фотохудожник в нашем издательском деле не фигурирует.
Совершенно ясно, что наши частные издательства в погоне за сиюминутной прибылью не думают о культуре. Фактически не думают и о своих долгосрочных интересах.
На мой взгляд, альбом Юрия Холдина «Сквозь пелену пяти веков», проект «Свет фресок Дионисия — миру» могут оказать влияние на то, что мы называем философией культурной жизни, как это ни громко звучит. Мне бы хотелось, чтобы влияние было и практическое, более конкретное, сиюминутное. Для лучших из издательств открывается возможность вернуть себе прежнюю роль — культурного организма, нацеленного на будущее, выращивающего и художников книги, и фотохудожников, роль которых чрезвычайно велика.
Ю. Холдин. С другой стороны, приятно сознавать, что институт критики не дремлет и, судя по программе круглого стола, возрождается. Я сталкивался с проблемами, о которых вы говорите, создавая серию фоторабот «Свет. Время. Пространство», вобравшую в себя композиции фресок Дионисия. Соприкасался с подобным подходом издателей, работая и над альбомом «Сквозь пелену пяти веков».
Б. Денисовский, художник книги, главный художник журнала «Всемирное слово» (Санкт-Петербург). Проект «Свет фресок Дионисия — миру» и альбом «Сквозь пелену пяти веков» меня удивили. За долгие годы работы такого уровня книг в руках я не держал ни в России, ни за границей. Были прекрасные художники: Калинин, Аникст, Троянкер, Жуков, Валериус; но даже они не ставили перед собой столь высоких задач.
Почему это не удавалось раньше? Причин много. Видимо, не нашлись люди, которые могли бы так просчитать цвет. Не надо забывать, что всё богатство цвета, которое несут в себе палитра Дионисия и патина времени (прошедшие 500 лет), в альбоме передано четырьмя типографскими красками: жёлтой, синей, пурпурной и чёрной. Цвет нужно не только найти, но тонко и ровно его вести на четырёхстах с лишним страницах. Мне казалось, это невыполнимо. Например, мы пытались сделать книгу «Эрмитаж», где должны были быть представлены все отделы Эрмитажа. Но по причине невозможности решения цвета и колорита в едином ключе идея разваливалась при каждой новой попытке, несмотря на то, что снимал объекты прекрасный фотограф Цесарский. Книга так и не вышла.
Съёмка у Холдина произведена настолько профессионально, что невозможно понять, где источник света, как это снято. Несколько нивелируя объём архитектуры, он тем самым вывел цвет фресок на первый план. Допечатная подготовка и печать по тону выдержаны с невероятной точностью, книга смотрится как единый живой организм. Ему удалось это потому, что он не только фотограф, но и режиссёр цвета, режиссёр темы — в альбоме есть драматургия. Он человек ищущий, который досконально изучил цветоведение, все технические вопросы и поставил перед собой самую высокую планку. Книга под стать самим фрескам. Наверное, можно было бы усмотреть какие-то недоработки в дизайне и оформлении, но это авторская работа, и развивается она композициями и цветом. Уровень её в целом позволяет говорить о ней как о явлении в области искусства фотографии и издания художественных альбомов. Своей цветоколористикой, решением темы, подходом к изображению и тексту она опередила время. Похоже, искусствоведы в растерянности — им придётся повышать уровень своих знаний.
У нас не привыкли называть вещи своими именами, а это — не менее чем героический поступок. За семь лет работы, на собственные деньги, в одиночку создать редчайший материал, который раскрыл памятник мирового значения; создать цельный альбом, привлечь инвесторов и издать огромную книгу; напечатать выставку, которую хотелось, чтобы увидел весь мир, — это подвиг, этим нужно было заболеть. Такие вещи иначе не делаются. Я не нахожу других объяснений тому, как в наше время могла появиться такая великолепная работа. А ещё мне не понятно, почему государство не ставит перед собой таких задач?
В. Михалёв, доктор философии, профессор ВГИКа. Поскольку здесь начали с того, что выход этого альбома окажет большое влияние, я сразу выступлю с антитезисом. Никакого влияния ни книга, ни проект не окажут. По одной простой причине.
Мы говорим о традициях книгоиздания, о том, какие художники книги работали раньше. Сейчас происходит обыкновенный процесс, который, кстати, идёт везде в мире. Есть огромное количество массовых информативных изданий, на которые тратятся не очень большие деньги. Они выполняют свою функцию: сообщают факты и дают иллюстрации. К сожалению, у нас они порой нижайшего качества, судя по тем репродукциям с фресками Дионисия, которые я видел.
Что касается того, что сделал Холдин… Понятно, что это уникальный художник, который создал уникальное произведение, которое само по себе и есть прецедент. Если Холдин лично захочет оказать какое-то влияние, он может его оказать, создав школу фотохудожников, которые смогут перенять его опыт. Или — создав, может быть, издательство и фотографическое агентство, которые не будут опускать планку и продолжат выпуск уникальных книг. Надо отдавать себе отчёт: если в стране нет денег ни на что в культуре, то их нет и на создание таких альбомов.
Такого рода проект может оказать влияние в той культурной стране, где государство не опустилось до коммерции, не даёт художнику рубль, чтобы от него потребовать 250, а, наоборот, вкладывает в проекты большие деньги. У нас никто и в более выгодные проекты ничего не вкладывает. И в ближайшее время ничего не вложит, потому что сейчас государство находится в той стадии становления, когда страшно завидует монополиям, которые гребут деньги.
Далее. Ужас положения состоит в том, что чем уникальнее произведение, тем меньше у него шансов быть понятым. Оно не может носить массовый характер. У Владимира Андреевича есть ощущение, что проект следует так подать, чтобы он стал элементом нашей повседневной культуры. У меня убеждение, что это практически невозможно. О нём говорить и писать будут много, поскольку это новое слово в искусстве фотографии, в искусстве съёмки древних фресок, в теории композиции подобных альбомов, в общении искусства со зрителем. Но уверяю вас, если проект включится в поток массовой культуры, ему самому станет противно. Поскольку средства и методы существования массовой культуры противоречат тому высокому уровню, который задан этой работой.
И последнее. Если говорить не о прямом влиянии, а о заданной планке, об уровне, то здесь открывается очень много перспектив. На самом деле в этой работе проявляется связь времён. Это встреча двух художников. Если один художник совершил подвиг, то второй, создавая подобное на другом языке искусства, тоже должен совершить подвиг. В то время как Юра мог зарабатывать на чём-то другом, он создавал это уникальное произведение. Во-первых, он показал себя как фотохудожник, необыкновенно чувствующий драматургию. Альбом выстроен в сюжетно-образном развитии, что совершенно ново. Во-вторых, проблема цвета выходит далеко за пределы проблемы цветового решения фресок Дионисия и воспроизведения его в альбоме. Вся наша живопись под влиянием ТВ стала ландриновой. Результатом такой работы с цветом может стать возвращение к изысканному, аристократическому цвету (это лежит за пределами книгоиздания). Это от-кутюр.
Сейчас фотография очень в моде. Вся Москва заполонена фотовыставками. Появились уникальные произведения, а с другой стороны — абсолютная халтура. Этот альбом и выставка доказывают ещё раз, что фотография — большое искусство, если она может находиться на таком колоссальном уровне.
Но повторяю: это всё то, на что обратят внимание культурные люди, профессионалы. Всё упрётся в деньги. Я считаю, единственный путь развития проекта — везти выставку за рубеж. Показать, что здесь ещё не все умерло, что есть немногие люди, которые ещё ставят перед собой подобного уровня задачи. И это уже будет большой плюс.
Б. Любимов. Стоило бы вернуться к самим фрескам Дионисия и обратить внимание на проблему традиций. Мы живём в стране, где традиции прерываются. В результате возникает культурный дефолт, когда одним кажется, что всё началось в 1991 году, другим — в 1917-м, кому-то — с Пушкина, кому-то — с Петровских реформ. Отождествить себя со своим предком, жившим и 400, и 500, и 600 лет назад, — такая задача стоит перед культурным человеком.
Очень важно воспринять эту традицию не как мёртвую. Дескать, был такой Дионисий, царствие ему небесное, свет от него исходит. Спасибо. Но это всё уже позади. Проект «Свет фресок Дионисия — миру» хорош именно тем, что позволяет ощутить эту традицию как живую.
Думаю, ни один из русских иконописцев не удостаивался такого внимательного прочтения. Меня радует не только то, как раскрываются краски, линии, очертания фресок Дионисия, но и тот контекст, в котором Дионисий живёт. Это Русский Север, где особый народ — северяне, это пейзажи, сегодняшняя жизнь — напряжённая, драматичная, подчас трагическая, окружающая эту красоту.
Всем известна классическая фраза Пушкина о Петре — «В Европу прорубил окно». Но у Карамзина есть другая фраза — «раздрав завесу меж Европою и нами». О ком он это говорит? О Петре? Нет. О тишайшем Алексее Михайловиче, при котором уже были Немецкая слобода и театр? Нет. Он говорит об Иване III, о XV веке. О том времени, когда Русь обретает самостоятельность. О времени, когда Никитин пишет «Хождение за три моря». Первая переписка с Ватиканом. Потрясающе динамичная эпоха. Именно в это время создаёт Дионисий свой неповторимый шедевр в Ферапонтовом монастыре. Буквально за год до «Джоконды» Леонардо да Винчи и спустя несколько лет после «Тайной вечери». Другой язык другого мира. За год до «Давида» Микеланджело. Русь перестала зависеть от кого бы то ни было. И без всякой кичливости, но действительно после падения Константинополя в 1453 году ощущает себя единственным православным государством, и потому, сознательно или бессознательно, напрягается в своей обращённости к Богу, что и приводит к тому воистину взлёту «умозрения в красках», которое представляют собой росписи в соборе Рождества Богородицы.
Замечательно, что мы встречаемся в «Литературной газете». Газета по своей природе обращена по преимуществу к сиюминутным событиям. Но если воспринимать историческую традицию как творческую, динамическую, то для тебя ничто не становится прошлым. Для тебя всё живо. И «Слово о полку Игореве», и «Троица» Рублёва, и фрески Дионисия.
Можно назвать ещё одну дату: выставка икон 1913 года, которая потрясла даже людей не очень воцерковленных, как скажем, Александра Бенуа, который тем не менее торжествующе писал: «Наконец-то все поймут, что такое русская икона». А что уж говорить о князе Евгении Николаевиче Трубецком и его статье «Умозрение в красках», который положил начало так называемому умозрению в слове — искусствоведческому богословию или богословствованию искусствоведа.
Очень важен в альбоме «Сквозь пелену пяти веков» живой, осмысленный и богословско-грамотный комментарий. Умение найти меру погружения в сложнейшие проблемы, при которой глубокий богословский смысл остаётся доступным читателям, — это мне кажется чрезвычайно важным. И это тоже входит в культуру издания. Хорошо, если бы эта традиция была поддержана и получила развитие в нашей культурной жизни.
С. Колов, советник администрации президента РФ. Я не собирался сегодня выступать, но меня несколько задела позиция уважаемого Вадима Петровича. Хочу сказать слово в защиту государства. Может быть, вы правы, и выпуск этого высокохудожественного альбома не совершит прорыва, поскольку он осядет на книжных полках философов, искусствоведов, музейщиков. Но это издание — только часть проекта, которым занимается Юрий Иванович Холдин. Другая часть проекта, которая, на мой взгляд, может принести успех, — это выставка фоторабот Холдина, которая включает в себя все композиции фресок Дионисия. Если эти 300 работ будут сформированы в передвижную всероссийскую выставку и поедут по стране, это будет большое дело. Причём эта часть проекта поддержана и Георгием Сергеевичем Полтавченко, полномочным представителем президента в Центральном федеральном округе, и министром культуры Александром Сергеевичем Соколовым. Нужно проявить настойчивость и представить все необходимые документы, чтобы получить финансирование на 2005 — 2006 годы.
Работы Дионисия датируются второй половиной XV века — примерно с 1460 по 1502 год. Что это за время? Это период Возрождения в Европе. Слышали ли вы, чтобы в Европе в те времена говорили, что в Московии, как называли тогда Русь, были созданы шедевры мирового образца? Это не квасной патриотизм. Но мы можем показать, что, когда европейские страны строили свои государства, культуру, у нас создавалось искусство высочайшего уровня. И нам тоже было и есть чем гордиться.
В. Михалёв. Давайте и покажем, что мы просвещённое государство.
В. Шеховцев. Три месяца назад в Библиотеке иностранной литературы была выставка «Джотто в Падуе». Хорошая выставка. Был сделан макет капеллы в масштабе 1:4. Зритель входил в это пространство и смотрел фотографии фресок Джотто. Так вот, если говорить о качестве фотографий, то итальянцы работали на уровне нашего хорошего краеведческого музея. Даже в Италии не умеют снимать фрески. Снимки плоские, сделаны ночью.
С. Паршин, искусствовед. Для меня проект кажется очень прорывным даже на мировом уровне. Правильно передать цвет внутри замкнутого пространства при переменчивом дневном освещении практически невозможно. Ровно держать цвет в трёхстах сюжетах — тем более. То, что сделал Холдин, — это перевод монументальной живописи на станковый язык с максимальным уровнем структурной, композиционной и цветовой достоверности. Я пересмотрел очень много альбомов. Это не проблема полиграфии, денег и качества. Этого просто никто не мог сделать. С моей точки зрения, прорыв именно в этом.
Рано или поздно происходят такие подвижки. Больше 100 лет люди фотографировали. Но только сегодня появился фотохудожник, сумевший адекватно передать фреску в фотографии и в полиграфии. Тут вспоминали старые советские альбомы. Бог с ними, с советскими альбомами. Это 200 тысяч по офсету, это план по валу и вал по плану. Другое важно — реализована возможность показать фрески Дионисия, увидеть их так, как вы их никогда не увидите в самом храме. Из Красноярска, Владивостока, Иркутска можно школьников или взрослых экскурсантов привезти в Ферапонтово. Но собор может оказаться закрытым, или свет может быть неважным в дождливую погоду, или времени на осмотр всего полчаса, да и подняться на высоту 15 — 20 метров нельзя…
Обидно, если мы не заметим этого прорыва и скажем сразу: нет, ничего не получится… Надо, чтобы получилось. Надо, чтобы выставки прошли в разных городах, чтобы они были грамотно организованы. Надо, чтобы кто-то рассказал людям о Дионисии, о его времени, об уникальных фресках, об уникальной съёмке, плоды которой они могут видеть своими глазами.
На самом деле издание такого альбома, где герой — фрески Дионисия, может явиться эпохальным событием. Существовало когда-то «Слово о полку Игореве». Оно какое-то время жило в русской книжности, потом исчезло. В начале ХIX века «Слово о полку Игореве» вернулось в русскую культуру. Оригинал при этом пропал. Попробуем себе представить нашу культуру без «Троицы» Рублёва. Она существовала с конца XV века до середины XVI. Потом прошёл Стоглавый собор, объявили, что рублёвская «Троица» — образец, зашили его в ризу, повесили красивые цаты, и «Троицы» не стало. Она вновь появилась только в начале ХХ века. Странно говорить о возвращении Дионисия, фрески которого, слава Богу, никуда не исчезали, жили в соборе Рождества Богородицы. Но тем не менее это возвращение — возвращение к бережному, адекватному взгляду на творчество великого мастера, на эпоху, в которой он жил.
Сейчас музеи пошли в провинцию — Русский музей, Эрмитаж. С массовой культурой это не имеет ничего общего. Музеи делают выставки, показывают подлинники. Подлинники, которые иначе никто не увидит.
Естественно, остаётся вопрос: сможет ли Юрий Иванович научить ещё кого-то так работать, раскрыть свои секреты мастерства. Тут я руками разведу. Не знаю. Снимать несколько лет, не думая о деньгах и о здоровье… Никаким финансированием этого, видимо, не обеспечишь. Для меня, например, это загадка.
Л. Зверева, заведующая научно-просветительским отделом Музея фресок Дионисия в Ферапонтове. Сначала я хотела бы просто поблагодарить Юрия Ивановича Холдина за его труд. В альбоме не просто показаны фрески Дионисия. Образ, который вырисовывается в книге «Сквозь пелену пяти веков», — это образ Русского Севера, Северной Фиваиды. Ферапонтово. Собор Рождества Богородицы. Дионисий. Это целый огромный мир. И этот мир предстаёт здесь. И за это ему огромное спасибо.
Если говорить о проблемах, то, естественно, они существуют. Идёт огромный поток туристов, посетителей, и действительно мы не можем удовлетворить полностью спрос на издательскую продукцию. Да, музей выпускает некачественную, пусть и дешёвую полиграфическую продукцию. Естественно, всё раскупается мгновенно. Говорить о взаимоотношениях музея с Издательско-фотографическим центром, который создал Юрий Иванович, тут, наверное, сложно.
Ю. Холдин. Мы приглашали Кирилло-Белозерский музей-заповедник и Музей фресок Дионисия участвовать в проекте, создании материала, издании альбома. Нам ответили, что у музея есть свои проекты и участвовать в этом он не имеет возможности.
Л. Зверева. Ваш проект очень нужен. У нас проходит практика студентов художественных вузов. Мы не разрешаем им копировать внутри собора — только на портале. Они работают с вашим альбомом. Молодой человек из Петербурга создаёт сейчас иконостас в соборе Рождество Богородицы в Лужицком монастыре. Он тоже работал с альбомом «Сквозь пелену пяти веков». В этом году к нам приехала женщина, расписывающая храм Всех Святых над Ипатьевским домом в Екатеринбурге. Она тоже работала с альбомом. Сказала, что по всем епархиям разослан альбом Холдина. Просто радуешься, что на таком уровне идёт осмысление образов, созданных Дионисием.
Строго говоря, нам необходим не только альбом. Мне, например, было бы удобно, чтобы у студентов были какие-то тематические блоки, а не только крупное издание. Может быть, требуется выпуск специальных книг для художников. Необходим центр, который координировал бы просветительскую работу по этому проекту в образовательных учреждениях.
В. Шеховцев. Процесс пошёл. Наш проект пригласили участвовать в просветительской программе сайта www.dionisy.ru. «Литературная газета» открыла страничку проекта «Свет фресок Дионисия — миру» на сайте www.lgz.ru. Готовятся к выпуску более дешёвые, но качественные издания.
Ю. Холдин. На самом деле проблема взаимоотношения музеев, государства, издательств или фотографических агентств, которые берутся за реализацию подобных тем, стоит очень остро.
С. Паршин. В Третьяковской галерее есть слайдотека, в которой лежат слайды ещё XIX века. У музеев, хранящих станковые вещи, есть право эти слайды использовать для собственных изданий. Как правило, они сами занимаются издательской деятельностью. Естественно, экономят на всём.
Ю. Холдин. Но это ещё полбеды. Музеи, имеющие фресковую живопись, сталкиваются с более серьёзными проблемами. На мой взгляд, проблема в непонимании многими исследователями форматов икон и пространственной фресковой иконописи. Фрески нельзя просто репродуцировать или, как говорят искусствоведы и музейные работники, «фотофиксировать». Монументальные росписи имеют своё пространственное развитие, а композиции порой повторяют линию архитектуры. Фрески с архитектурой составляют единое световоздушное, смысловое и цветовое пространство, но в то же время построены в своих композициях по принципу обратной перспективы. Их композиции нельзя членить как заблагорассудится — это нарушение каноничности образов. Если этого не понимают искусствовед, фотограф и издатель, то им нельзя браться за эту работу. Здесь нужна постановочная интерьерная съемка, да ещё с правильной цветопередачей. Это авторская работа со светом, пространством, образом, цветом, фактурой.
К тому же росписи Ферапонтова монастыря, как и фрески Феофана Грека в Великом Новгороде, имеют очень малый контраст, мягкую цветовую гамму, а спектральный состав света, проникающего в собор, постоянно меняется в зависимости от погоды и времени суток. Следовательно, постоянно меняется цвет и тон. И ещё, в полиграфии технологические допуски погрешностей выше, чем-то позволяют фрески Дионисия или подобные произведения древнерусского искусства.
Конечно же, мы применили нестандартные решения как в области фотографии, так и в области издательских систем. Сумели создать редкий фотографический материал в режиме естественного дневного света, сохранив правильный цветовой баланс, чего ранее никогда не удавалось сделать, так как цветовая температура такого света и особенности его распространения в интерьерном пространстве с фресковой живописью непредсказуемы и не поддаются прогнозированию. Мы изменили подход в разработке подобного материала и систему ориентиров в исследовательской работе, создали издательско-фотографический центр «ИФА» (фотографическое агентство и издательство) — профессиональную структуру, способную комплексно решать задачи такого уровня.
Музеи сделать подобный материал не смогут, это просто не их функции. Для достижения высокого результата нужно сотрудничать на взаимовыгодных условиях, так как такие проекты имеют государственное значение.
В. Шеховцев. Музеи привыкли к тому, что они работают только с иконами, картинами. Они не поняли, что есть ещё искусство фотографии.
Ю. Холдин. К сожалению, вы правы, они к искусству фотографии относятся небрежно, и это их беда. Поэтому появляются такие вопиющие вещи, как обрубленные композиции, нарушенные пропорции, чёрные провалы пространства, перекошенный цвет…
Дело в том, что у искусства фотографии есть автор и авторское право. А музеям это не нравится.
В. Шеховцев. Но такие фотографии и должны позиционироваться как авторские работы.
…Одно уточнение. Говоря о художественных альбомах, я не имел в виду издания 60-х годов. Я говорил об альбомах новых частных издательств, которые повторяют зады альбомов 60-х годов, не создавая новую качественную продукцию. То, что должны создавать новые издательства, если они на что-то претендуют. Вот о чём речь. В 2002 году, в год 500-летия росписей собора Рождества Богородицы, пять ведущих музеев страны издали свои альбомы с фресками Дионисия. Грустная картина. Вот альбом «Дионисий» одного из лучших сейчас издательств «АРТ-РОДНИК». Автор — Попов Г. В., Музей имени Андрея Рублёва. Фотограф, что показательно, не указан. Те же чёрные пространства, обрубленные композиции, овальные нимбы. О цвете я уже не говорю…
С. Паршин. Это похоже на издание, скажем, Пушкина, в котором, мало того что страшное количество опечаток, ещё и главы местами переставлены.
В каждом произведении искусства есть некий внутренний императив, который надо правильно прочитать. Кстати, альбом, который вы назвали, отпечатан в той же бельгийской типографии «Бреполс», что и альбом «Сквозь пелену пяти веков».
Ю. Холдин. Сами по себе издательства или типографии не в состоянии решить в полном объёме задачу. Это же видно по публикациям, о которых вы говорите. В их подходе в цепочке отсутствует главное звено — фотографическое агентство или мастер, которые способны разработать сценарий пространственного поведения зрителя и создать профессиональный фотографический материал, то есть сделать достойный перевод фресок и архитектуры на язык фотографического искусства. Мы начинаем работу именно с этого, так как изображение в подобных изданиях является первостепенным.
Многие музеи и издательства, как правило, публикуют случайные снимки: фотографии икон в виде этикеток от спичечного коробка и каких-то плоских эскизных листов или фрагменты фресок с искажёнными композициями. У них просто нет другого изобразительного материала. Его нужно сначала на высоком уровне создать, а потом уже издать. Порой видишь в публикациях изображения, которые и фотографией трудно назвать: какие-то обрывки фотоплёнки. Это как раз и определяет уровень издательской культуры, о котором мы говорим.
В. Шеховцев. Причём речь идёт о всей продукции: от альбомов до открыток и календарей. Массовая продукция тоже должна быть достойного качества.
Это проблема, решение которой не под силу даже крупным музеям. Нужна государственная программа поддержки тех, кто создаёт фотоматериал нового поколения. Это тем более важно, что фрески по природе своей весьма хрупки. Государство должно помочь музеям создать высококачественный фотографический свод фресковой живописи, что совершенно необходимо как для целей реставрации, так и на случай разного рода форсмажорных обстоятельств, на которые так богато наше время.
К сожалению, культура наша поделена на отдельные секторы, закрытые друг от друга глухими заборами. Музеи живут своей жизнью, издательства — своей, галереи — своей. Кураторы галерей могут сказать: мы имеем дело с современным искусством, а фрески не наше дело, это дело музеев. Но современное искусство фотографии счастливым образом смогло вобрать в себя духовно-пластический космос Дионисия, пространство собора, светоносность фресок и даже их фактуру. Мне кажется, в этом кроется настоящая перспектива культуры, в которой прошлое и настоящее живут, переплетаясь, обогащая друг друга, помогая человеку каждый раз заново находить своё место в мире. Эта перспектива требует от людей культуры умения быть выше ведомственных барьеров, мелких амбиций.
