Любовь как способ выжить

-…Перед войной моему отцу пришлось работать учителем литературы в подмосковном городе Клин, — рассказывал мне о. Алексий Амбарцумов, настоятель храма свв. равноап. Константина и Елены в Бернгардовке, — и был у него в классе один хулиган. Отец с ним и так и этак — нету толку, и все тут. Однажды, когда этот парнишка особенно разошелся, отец схватил его, протащил через весь класс и вышвырнул вон, так что тот дверь спиной вышиб. Вылетел парень в коридор и упал прямо под ноги проходившему мимо завучу. Завуч — кстати сказать, мужчина — посмотрел внимательно, что там ему под ноги упало, аккуратно обошел ученика и преспокойно отправился дальше по своим делам. Вот вам картинка из довоенного школьного быта! В те времена школьное начальство еще понимало, что за безобразия нужно наказывать, а не отделываться чтением морали, отчего наглецы наглеют еще больше. Школа, видите ли, должна управляться мужчинами…
Разговор о своем отце протоиерее Евгении Амбарцумове о. Алексий начал не случайно: мы беседовали с ним об обширном священническом роде Амбарцумовых, основатель которого, о. Владимир, недавно был прославлен в лике священномученников. Постепенно беседа сама собой перешла на темы семейного и школьного воспитания, на отношения отцов и детей, пастырей и паствы…

— Судя по этому рассказу, — сказал я батюшке, — ваш отец был человеком решительным. Интересно, а как он воспитывал собственных детей? Вот, например: он настаивал на том, чтобы вы посещали храм?

Батюшка покачал головой:

— Отец вообще-то был очень терпеливым человеком и никогда не стремился подавить чью-то волю. В храм он нас не подталкивал, а приглашал. И у меня, например, с самых малых лет было такое чувство, что я иду в церковь не потому, что родителям так надо, а потому, что сам так хочу. Я в очень маленьком возрасте проникся сознанием важности и святости церковной службы. И заслуга отца тут весьма велика. Я, в свою очередь, никогда не гонял своих детей в церковь, а внуков — ну, тех и подавно… Если же говорить серьезно, то есть два пути, которые обычно приводят ребенка в храм. Первый — это когда призывает Сам Господь. Такой путь не закрыт ни для кого — Господня воля неисповедима. Но это трудный путь, и он не в нашей власти. А вот что зависит от родительской воли, так это — всегда подавать детям благой пример. И не молиться напоказ перед ребенком, а просто — искренне, от сердца обращаться к Богу. Ребенок непременно почувствует вашу искренность и заразится ею — вот увидите. И это будет его личный выбор, который он станет ценить и от которого так просто не откажется. Вообще, главная задача родителя — служить примером своим детям. В этом все воспитание. Я, например, никогда не слышал, чтобы мои мама и папа ссорились…

— Неужели такое возможно? По-моему, это просто выше человеческих сил: ведь в жизни всякое бывает…

— А праведная жизнь зачастую выше человеческих сил. Но сами знаете: невозможное человекам возможно Богу… И потом, нельзя всегда ссылаться на свою немощь. Слишком часто это не немощь, а простая распущенность. Дамы не желают попридержать свой язычок, мужчинам лень взять семью в руки… В результате трещинка растет, растет… Вы знаете, какая беда вторая по значимости после абортов? А может быть, и наравне с абортами? Разводы. Если называть вещи своими именами, то развод это клятвопреступление, и едва ли не половина жителей России — клятвопреступники… Это я сужу по своим прихожанам: из них большая часть женаты вторым, а то и третьим браком. А каков самый распространенный повод для развода? «Разлюбила!» То есть просто «надоело мне»! Я, разумеется, из храма таких людей не гоню… Но вот что необходимо сказать. Случается разговориться со старичками-старушками, которые всю жизнь прожили вместе, — и какое удовольствие с ними беседовать! Удивляешься и ясности их ума, и чистоте души… Но случается беседовать и с теми, кто в молодости пожил в свое удовольствие, — и скажу вам, что общаться с ними почти невозможно: чем они старше, тем безумнее. Старые страсти, не находя иного выхода, помрачают рассудок, — к сожалению, это так. Пока человек в состоянии держать себя в руках, он борется, но чуть только придут болезнь, старческая немощь — воля слабеет и душа показывает свое истинное лицо… Церковь может вымолить и такого человека. Но все равно он останется полусумасшедшим. Вот какая штука, нравится это кому-то или не нравится. Основа же каждого прихода — это чистые и твердые в своих убеждениях люди. Конечно, над созданием крепкой семьи нужно долго трудиться, но другого-то выхода нет. Все ценное в этом мире человеку дается только трудом в поте лица.

— Наверное, и внутренняя жизнь прихода строится на тех же основаниях, что и жизнь крепкой, любящей семьи?

— Разумеется, разумеется. И тут необходимо долго и тяжко трудиться, пока дождешься плодов. Священник — отец своего прихода. Батюшка! Живешь с людьми, постепенно их узнаешь, кого-то любишь, о ком-то сугубо молишься, от кого-то и сам получаешь обильные духовные дары… Вот она — твоя духовная семья. Мне, например, не хочется служить в городе. Мне, чтобы человека узнать, нужно с ним пуд соли съесть. А в городе, простите за грубость, — с забегаловкой путают церковь. Зашел человек, ушел человек — и больше я его не увижу. Как же мне достучаться до его души? Люди ведь не спешат раскрыться перед священником — даже на исповеди. Одна прихожанка два года говорила мне только одно: «Я грешная!» — и лишь через два года смогла сказать, в чем именно она грешна. Итак, если хочешь быть настоящим духовным отцом, готовься потрудиться и потерпеть. А еще готовься к тому, что после долгих твоих трудов, когда пойдут первые ростки духовного урожая, — тебя вызовут и скажут: «Перебирайся на новый приход!» Я такое пережил, и это едва ли не самое тяжелое, что мне пришлось пережить… Теперь я в новом месте, и снова обрастаю связями, и не знаю, что, собственно, дальше будет…

— Как же быть священнику в таком случае?

— А что тут можно поделать? Начинаешь все заново, другого выхода нет. Как хорошо было бы оставлять приход своим детям — родным или духовным! Но о таком можно только мечтать. Мне же лично ничего другого не надо, как только оставаться в одном приходе до самой могилы. Работы там хватит. Работы сейчас хватит и батюшкам, и прихожанам. Нужно готовиться к тем — весьма недалеким — временам, когда жир, с которого наша страна сейчас бесится, испарится. Нас мазнули по губам неким западным изобилием. Покамест сладость на губах еще чувствуется — скоро этого не будет. По моему глубокому убеждению, в стране и в мире назревает тяжелый кризис — как экономический, так и политический, который отбросит нас на много лет назад. Расширяющееся потребление съест все. Я не знаю, каков будет конкретный механизм этого кризиса, но нужно ясно видеть, что времена эти не за горами, и — спокойно готовиться к ним.

— А как?

— А в первую очередь — духовно. Не тушенку запасать, соль и спички, а трудиться над душой своей, трудиться над своими семьями, над своими приходами… Если случится что-то нежданное, на кого мы сможем тогда рассчитывать? Да на своих близких, на семью в первую очередь. А если семья эта и сейчас держится из последних сил, что с ней будет, когда нагрянут испытания? И как вы сумеете выжить в одиночку? Надо любить друг друга. Надо любить, по крайне мере, самых близких, тех, кто всегда рядом с тобой. А когда я люблю своего ближнего, то у меня найдутся силы хорошо относиться ко всем окружающим. Первый эшелон борьбы с будущим кризисом — это любовь. Вот что важно. Носите цветы жене, говорите ей добрые слова, вместе ходите в церковь, старайтесь вдвоем в паломничество съездить… Ваша личная жизнь не должна идти поперек своих самых близких. А еще я хочу сказать вот что: надо стараться расширять свой круг. У нас соберется в церкви двести человек, — а кругом тысячи бродят и никто в нашу сторону даже не смотрит. Почему? Да потому, что мы получаем радость на церковной службе, а вынести на улицу эту радость не можем — настолько дырявы. Что тут делать? Надо стараться сохранить хотя бы то, что имеем, — скоро, очень скоро этот духовный багаж нам понадобится: он будет питать, согревать и спасать наши души в дни всеобщей растерянности и смятения.

Павел ГОРЕЛОВ