Отец духовный

Беседа протоиерея Иоанна Миронова с главным редактором газеты Александром Раковым

-Дорогой батюшка! Все свои проповеди вы посвящаете покаянию. Конечно, способность покаяться, раскаяться в своем грехе — это главное качество, необходимое христианину. Но вот вопрос: нужно ли каяться за грехи, которых ты не совершал? Многие не понимают, как можно каяться за то, что совершено задолго до твоего рождения: например, за убийство царя?
— «Покаяния отверзи мне двери, Жизнодавче». Это значит, что покаяние открывает двери нашей души, приоткрывая тайну человеческой жизни. Убийство же царя-мученика и его царственной семьи легло пятном не только на наш, русский народ, но и на весь мир. Англия знала о том, что готовится и не заступилась за царя ни одним словом. И Америка знала все, но им было выгодно, чтобы царя убили. Им нужно было крепкую Россию подмять под ноги. Нашли бандитов, подобных тем, что злодействовали недавно в Беслане, — таких же бандитов, и они совершили революцию: убивали священников, убивали крестьян, мародерствовали, грабили, оставляли детей без куска хлеба.

— Но почему нам-то за это нужно каяться, батюшка?

— А мы уж покаялись… Покаяние всегда необходимо, ведь проклятие бывает даже до седьмого колена… Родовой грех. Ведь русский народ давал клятву, что будет свято чтить престол — это когда избирался на царство отрок Михаил Романов… Приходили с иконами, приносили Феодоровский образ Божией Матери… И поклонились, и сказали, что будут служить доброй совестью. И через 300 лет — куда делась добрая совесть? Жизнь показала, чем наполнилась душа русского народа. Захотели свободы.

— Батюшка, так все же надо нам каяться в убийстве царя?

— Уже покаялся наш народ, уже покаялся!..

— Мне как редактору очень трудно совместить работу с христианским смирением. Где проходит золотая середина между смирением и заботой о дисциплине? Мне приходится и резко отказывать посетителям, и быть строгим с сотрудниками…

— Я тебе вот что скажу… Мой отец был очень строгим. Послушание в семье было такое: если отец один раз приказал — выполняй тотчас. Георгий его звали: папа Георгий, мама Ольга. Вот отец приказал тебе что-то, а ты замешкался. Тогда он только посмотрит на тебя, а ты уж не дожидайся, пока он в третий раз на тебя внимание обратит, а то небо тебе с овчинку покажется. И теперь я благодарю Господа за то, что отец у меня был таким строгим! А ты знай: как в семье, так и на работе — если распустишь, потом не соберешь.

— Святитель Тихон, патриарх Московский и всея Руси учил: «Будь мертв, когда злословят тебя, молчи и не сердись; когда хвалят, не превозносись, будь как мертвый, и спасешься». И вы так же учите, а не получается, особенно когда ругают…

— А ты знай твердо: те, кто тебя ругает — это твои друзья. Помнишь такую притчу? Старец послал послушника на могилку к одному монаху и наказал обругать покойного. «Скажи, мол, и сребролюбцем ты был, и таким, и сяким!..» Когда послушник вернулся, старец спросил: «Ну, что тебе покойник ответил на брань?» «Остался глух и нем!» «Теперь иди хвали его!» Пошел послушник хвалить. В ответ на его похвалы — все то же молчание. Вот так и ты: хвалят тебя или хулят — будь мертв. Бывает, конечно, когда ругают несправедливо, то возмущается наш дух… Как говорится: «Ложь если не сожжет человека, так обмарает». Ну, а раз не сожжет, так и не волнуйся: время смоет грязь, правда все равно выяснится.

— Батюшка, дорогой, как научиться такой молитве, чтобы Бог меня всегда слышал? Вот когда вы молитесь за меня, я точно знаю, что Господь эти молитвы слышит…

— И сегодня молился: я ведь ждал тебя… А как стяжать доходчивую молитву? Только воздыхая. Воздохнешь один раз от сердца — Господь сердечный вздох и услышит… Я же тебе рассказывал, как однажды у берегов Афона погибала лодка, а некий афонский старец с учеником стояли на берегу… Ученик говорит: «Отче, погибнут же люди! Сейчас на камни наткнутся!» Старец ему отвечает: «А ты воздохни!» Юноша воздохнул, и тут же стих ветер и лодка спокойно пристала к берегу.

— Батюшка, правильно ли я понимаю: воздыхание — это такая напряженная, но короткая сердечная молитва?

— Да, короткая. Просто: «Спаси, Господи!» Ведь у меня тысячи людей просят молитвы — как тут быть? Вот и воздохнешь о каждом: «Господи Иисусе! Помоги, Господи, рабу Твоему такому-то! Благослови, Господи, на операцию или еще куда». А там уж Господь Сам знает.

— У вас очень сильная молитва.

— Ну, я сильно-то не могу. Скажу только, что Господь всегда слышит нас, когда мы с любовью просим друг за друга. Молитва движется любовью. Она движется, если мы переживаем и скорби, и радости со своими духовными чадами.

— Чтобы такой молитве научиться, конечно, годы потребны…

— Господь постепенно научает… Он сразу ничего не дает… Вот растение… Оно же не сразу появляется во всем цвету. Его сеют крохотным зернышком, затем вырастает маленький росточек, потом и веточка пошла, потом цветочек, потом завязь, а уж потом вырастает плод. Вот так и духовное делание — постепенно разрастается. Почему старцы и говорили: если видишь молодого послушника, восходящего на небо, — схвати его за ноги и поставь на землю. То есть нужно чтобы он прежде узнал всю арифметику житейскую, а потом уж приступал к небесной высшей математике. Иоанн Лествичник говорит: постепенно нужно восходить — со ступеньки на ступеньку. По лестнице-то мы никак не сможем на 33-ю ступень сразу вскочить. Помнишь, когда молоденькие-то были: через две и через три ступени прыгаешь, а сверху прямо на перилах и летишь. И сколькие так ломают хребты? А почему? Потому что это все баловство наше. А есть и духовное баловство, когда человек начинает сразу по три, четыре, пять акафистов читать за вечер и думает, что это Господу угодно. А забывают, что сказано: «Что вы зовете Меня: „Господи! Господи!“ и не делаете того, что Я говорю?» (Лк. 6, 46) Так женщины некоторые поступают: посуда у них не помыта, а они молятся… Надо чтобы прежде всего чистота была в доме, порядок, чтобы все было убрано, приготовлено, нужно мужа встретить ласково. Я всегда спрашиваю: «Полкана не спускала ли на мужа?» Он с работы возвращается, а тут на него собачий лай… «Как же, батюшка, у нас каждый день ссоры!..»

— Батюшка, вот какой вопрос: объясните, пожалуйста, чем отличаются грехи от прегрешений, о которых упоминает молитвослов.

— Да, так мы и поем: «Избави нас от множества прегрешений наших"… То есть от грехов и пороков, порочных наклонностей. Почему я порой даю своим чадам совет избавиться, отстать от чего-нибудь мирского? Вот скажу, бывало: «Не ешь мороженого! Одно только мое слово соблюди: никогда в жизни не ешь мороженого». Проходит какое-то время, и она мне: «Батюшка, а я опять съела мороженое!..» И тебе, Саша, нельзя его есть. Ты больной горлом, сон у тебя плохой, тебе в рот брать мороженого нельзя.

— Я не стану больше, буду слушаться вас…

— В нашей семье никогда его не покупают. Всем, всем, моим духовные чадам говорю: «Если только от одной привычки к сладкому избавишься, и потом эта сладость мирская тебе и вовсе не нужна будет».

— Батюшка, чем отличается осуждение от рассуждения? Это очень важный вопрос и для читателей, и для меня…

— Мы рассуждаем больше о Боге, думаем, как жить — вот рассуждение наше. Рассуждаем о том, как человек может впасть в грех… И не говорим при этом о конкретном человеке — об Алексее, и Анне, и Александре… Мы говорим в целом: как порок может разъедать душу человека, — и это будет духовное рассуждение. А если скажем: «Вот Александр таким-то и таким-то стал!..» — это уже будет осуждением. Когда же мы не называем имя, а думаем, как исправиться каждому из нас, как избавиться от греха, как встать на правильный путь, — это духовное рассуждение. А осуждение — это ты и сам знаешь: когда мы берем человека и по косточкам разбираем его.

— Батюшка, я даже вас осуждал…

— Меня можно!.. Потому что есть такая мудрость: осудил кого-нибудь, значит, взял его грехи на себя. Я очень рад, когда меня осуждают.

— Не раз, батюшка, я слышал от вас такое присловье: «Как загордился, так с неба спустился"…

— Нет, неправильно. «Враг возгордился — с неба свалился, а мы возгордимся — во аде очутимся». Это говорил старец Амвросий Оптинский. Не я, а он!

— А с гордыней-то тоже очень трудно бороться.

— Гордость — мать всех пороков. Я не устаю это повторять. Лень и гордость гони за дверь и крепко-накрепко, на ключ запирайся, пока они снова не вошли и не разрослись махровым цветом. А махровый цвет — это сам знаешь, что такое: это все грехи, все пороки… Слышишь? Так и напиши.

— Слышу, слышу, батюшка, знаю все это по себе. Есть во мне гордыня, и не знаю, как переборю ее.

— Гордынька, она всегда мучает нас.

— А особенно, наверное, она мучает людей творческих: им ведь нужно признание. Я потому и задал вам этот вопрос: ведь без этой жажды самоутверждения очень трудно что-то создать — и газету, и книжку… Ведь человек хочет оставить по себе след в жизни, хороший след…

— След оставить — это хорошо, это не грешное желание. Но мы должны вот о чем заботиться: чтобы след, оставленный нами, духовно благоухал — вот что важно. А благоухающий след можно оставить только тогда, когда научишься жизнь свою совмещать с Господом, жить по правде Божией. «И научитесь от Меня, — Господь говорит, — ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим». (Мф. 11, 29) Когда придет покой человеку? Когда мы воспринимаем Слово Господне, когда мы живем Словом Божиим.

— Батюшка, я где-то читал, что в молитве Господней «Отче наш» словами «хлеб наш насущный даждь нам днесь» мы просим Господа не о физической пище, а о пище духовной — о Божием благословении, о даре Духа Святого.

— Да, это правильно.

— А люди думают, что о физической пище, о том, что нам на стол Господь дает…

— И это тоже правильно. И еще один смысл у этих слов есть: под хлебом тут можно понимать Святое Тело и Кровь Господа Иисуса Христа. Потому что Тело Христово — это все общество православных христиан. Мы — единое тело. Если один член заболел — значит, все тело болеет. Так и в Церкви Христовой: мы должны болеть за каждого члена Церкви Христовой, каждый пастырь должен болеть. Если один человек отпал от Церкви, значит, ты уже потерял что-то от своего тела. Потому что за каждую душу придется дать отчет перед Господом.

— Но ведь сколько Церковь существует, все 2000 лет, всегда ее сотрясали расколы, ереси, нестроения…

— И Господь говорит, что придут в последнее время — то есть после Его Вознесения — лжехристы и лжепророки. Мы знаем Виссариона, мы знаем различные лжецеркви… Те, которые делают из своих последователей дурачков и отбирают у людей их имущество… А сатанисты? Помнишь, как они на Пасху мальчика-то убили? А некоторых распинают даже. Многие меня спрашивают: почему солдатик, которому чеченцы отрубили голову, Евгений Родионов, не снял крест? Это он милостью Божией исполнился стойкости, мужества, чтобы показать, как нам, христианам, надо держать свое Православие.

— Скажите, батюшка: он мученик, Евгений Родионов, или все-таки нет?

— Конечно, мученик.

— А почему же не спешат его прославлять?..

— Прославят, прославят потом!..

— Теперь выясняют, ходил ли он в церковь…

— Ну, пусть выясняют… А мы сколько знаем святых, которые ни в церковь не ходили, ни в Бога не верили, а пожелали принять мучения за Христа и сразу удостоились мученического венца. Вот, например, мученик Вонифатий, у которого мы просим помощи в избавлении от пьянства. Он же сам был пьяницей и пребывал в незаконном сожительстве с Аглаидой… И вдруг, в одночасье, совесть у него проснулась, он исповедал Христа, и мучеником стал, и мощами явился. А историю сорока мучеников Севастийских ты помнишь? Один из мучимых отказался от венца, убежал. А солдат-охранник, который, наверное, ничего о Христе и не слышал, увидел, что один венец свободный и воскликнул: «И я, Господи, с Тобой!»

— Батюшка, есть у меня такой вопрос — простите, если он вас заденет. Многие годы я наблюдаю, как вы любите жизнь, природу, зверушек, как любите цветы и свой садовый участок. Наверное, жалко будет расставаться со всем этим?

— Жалко, конечно, жалко: ведь мы уже привыкли друг к другу, к этому прекрасному миру, который Господь нам создал, любим красоту каждого цветка, каждого животного — мушки, лягушки… А птицы какие прекрасные… Я всегда привожу пример о воробушках: такие маленькие птички, а они зимой не замерзают и своими песнями жизнерадостными людей как будто согревают. Смотрите, мол, какое у нас маленькое тельце, а Господь нас греет; не хуже и вы малых птиц. А смерть — переход, и переход этот бывает очень радостный, когда человек сроднился с Богом. Я и говорю моим духовным чадам: если нам здесь хорошо, значит, и там будет хорошо, не тесно нам будет. А почему? Потому что любовь Господня соединяет нас всех навеки. И если мы отходим от временной, грешной жизни — значит, не должно скорбеть. Но, конечно, и святые порою скорбели, потому что не знали, достойны ли войти в горняя или нет. Конечно, страшновато бывает, да… Если праведник едва спасется, то мы, грешники, что же? А что до любви к зверям, то их и нужно любить. Вот я сейчас перечитывал историю святого Герасима, иже на Иордане, как его лев любил…

— Этот лев, кажется, и умер на могиле святого?..

— Да. Видите, какой он был: как послушник прилежный. И воду возил с Иордана… И так каждое животное: если чувствует искру любви Божией — оно и тянется к такому человеку. Помнишь Липушку, котика, который жил у старца Николая? У старца Оптинского, св. прп. Нектария, тоже котик был. Св. Нектарий и говорил: мол, старец Герасим был велик, поэтому ему лев служил, а я-то мал, так у меня котик.

— У вас тоже котики живут, и собачка была… Но вы ведь не любите говорить о собачке?..

— О собачке-то?.. Можно, чего уж там… Чарушка, четырнадцать лет ей было… А о старце Николае еще скажу. Он и Липушку любил, и ворону подбитую подобрал у бани… Кормил ее, защищал от детей… А потом она здоровалась с ним — каркала при встрече. У него там тысячи голубей были…

— Батюшка, вы окормляете не только редактора, но и всю нашу газету. Но не многие знают, что вы даете оценку номеру только после его выхода. Получается, что ответственность за содержание ложится на меня, редактора. Вы это сознательно делаете?

— Да, конечно. Ты сам должен все проверить, как сказано: семь раз отмерь, один раз — что?..

-…Отрежь. Вы мне, батюшка, вопросы задаете, как во время проповеди в храме…

— Я всегда с верующими беседую так.

— Да. И получается живое общение.

— Да, нужно чтобы все было живое, ведь Церковь — это живой организм Господа Иисуса Христа. И в храме должно быть живым все. Мне говорят усердные прихожане: «Батюшка, мы очень рано приходим молиться, в 8 утра. Потом начинается служба и проходит она как на одном дыхании, — служба долгая, до часу, до двух, а люди не замечают усталости… Почему так?» Потому что души людские на все живое откликаются…

— Я редко бываю у вас, батюшка, и стыдно мне… К духовному отцу не хожу, а хожу в тот храм, что поблизости…

— Я всегда говорю: куда кому удобно, пусть туда и ходит. И еще:

«Время мчится вперед, час за часом идет

Непреложно,

И вернуть, что прошло, никогда ни за что

Невозможно.

Береги каждый час: их немного у нас

Здесь в скитаньях;

И клади на весы вместо гирь —

что?.. -…покаянье!

— Приближает всех нас каждый пройденный час

Ближе к гробу…

…Так отбрось суету, не стремись ко греху

Так безпечно,

Чтоб в юдоли земной обновиться душой

К жизни вечной».

Вот к жизни вечной мы и должны стремиться. Земная кончается, начинается жизнь вечная, когда мы будем с Господом, и нет уже ни печали, ни воздыхания, но жизнь безконечная… Вот к безконечной жизни и должен стремиться каждый христианин… Слышишь меня?

— Я слышу, батюшка, слышу… Но ведь вы меня немножко опередили! Зная, что вы любите духовные стихи, я хотел вас попросить: прочитайте, пожалуйста, на прощание нашим читателям что-нибудь. А вы уже и без моего вопроса все прочитали. Позволю от своего имени, и от имени наших читателей, от ваших многочисленных чад поздравить вас с 78-летием. Мы вас очень любим, хотя и огорчаем своим непослушанием и духовной ленью. Многая и благая вам лета!