Чем дальше, тем страшнее.

Певые итоги т.н. реформы образования. Учителя 10-х классов бьют тревогу — первые результаты облатышивания наших детей подтверждают самые смелые прогнозы.

И они стали еще более отчетливыми в тот же вечер, когда в Штабе защиты русских школ я услышала выступление одной учительницы. Учительница истории, назовем ее Ириной, 19 октября побывала в Айзкраукле на семинаре под оптимистическим названием «Успешный переход школ нацменьшинств на латышский язык обучения». Поездку организовал департамент образования Риги.

— 1-я школа Айзкраукле нас встретила радушно. Дети и педагоги постарались показать все самое лучшее, чего они достигли. Говорю это без иронии. Правда, уже на пороге школы неприятно поразило, что ученики приветствовали нас исключительно на госязыке. «Мы попали в русскую школу?» — удивились рижане. «В русскую», — подтвердили ребята. «Ну тогда здравствуйте, дети!» — сказала им я. Их реакция была странной: они оглянулись по сторонам, удивленно посмотрели на меня и шепотом поздоровались по-русски!

На уроке истории в 10-м классе реформа была показана во всем ее «блеске». После чего чиновница из местной школьной управы (вообще не анализируя структуру урока, достижение выдвинутых учителем целей и задач, использованных методов и приемов) удовлетворенно констатировала: «Особенно мне понравился урок истории, так как на нем только два раза прозвучала русская речь!» По простоте душевной кундзе из провинции огласила истинную цель реформы: не повышение конкурентоспособности и качества знаний, а облатышивание русских детей.

— Ребята проходили новую тему — «Месопотамия — поясняет Ирина. — Весь урок они работали по новым рабочим тетрадям «Pasaules v¤sture», где вставляли пропущенные слова в предложения на латышском языке! Уровень начальной школы! Треть учеников свободно владела госязыком, но — честь и хвала учителю — она подключала к работе и тех, кто слабо знал латышский. Подыскивая нужное слово, ребята переговаривались между собой по-русски и пытались все предложение сначала перевести на родной язык, но то и дело говорили: «Ой, я этого по-русски не могу сказать!» То есть понятийной базы на родном языке у них уже нет. К тому же история уже с 5-го класса здесь идет на латышском.

Негласный мораторий?

— Ирина, но что страшного в том, что понятийная база у ребят сформирована на латышском, ведь в вузе-то они будут учиться на госязыке?!

— Понятийная база — это первая ступень постижения науки! В 10-м классе мы не пропущенные слова должны вставлять, а обсуждать тему, мыслить, прослеживать исторические и политические закономерности, работать с первоисточниками. Ничего этого нельзя добиться на отреформированных уроках истории. И в Айзкраукле дети ограничивались лишь односложными ответами, то есть уровень госязыка тоже не позволяет им мыслить и рассуждать. Учитель не виноват. Я тоже так вынуждена преподавать теперь историю. Только на перевод тратим 15 минут урока. Уже отстаем от программы. Пришлось отказаться от работы с историческими текстами, то есть с первоисточниками. Ведь учебник — это только вспомогательный материал.

Так, в 10-м классе мы всегда анализировали законы Хаммурапи. Но эти тексты — только на русском, значит, их уже использовать нельзя. А ведь раньше мы работали по группам, анализируя ассирийское законодательство, его экономическое и политическое устройство. Потом дети сами могли спроектировать дальнейшее развитие государства! Конечно, мои ученики могут отвечать по-русски, и я объясняю по-русски то, чего они не понимают. Но мой предмет заявлен по-латышски, так что билингвально я его вести не могу. Какой негласный мораторий?! О чем вы говорите, если уже на прошлой неделе нас предупредили, что после каникул школы начнут инспектировать — без предупреждения, приходя на любой урок!

«Уезжайте в Россию!»

Но вернемся к Айзкраукле. После показательных уроков состоялось их обсуждение. Руководитель рижской делегации предложил учителям, «не затрагивая политических аспектов», назвать главные проблемы перехода на госязык обучения. К чести рижан, они молчать не стали. Для начала записали на доске: разный уровень знаний госязыка у учеников, разный уровень подготовки учителей, невозможность восприятия учащимися специфики предметов на неродном языке. «Подведем черту!» — попытался пресечь удлинение списка чиновник.

Учителя возмутились и продолжили: чтобы восполнить пробелы в знаниях, родители вынуждены покупать учебники на родном языке, брать репетиторов по ряду предметов, включая латышский. А ведь уровень госязыка, необходимый для реформы, должно было обеспечить государство на уроках латышского языка! Ухудшается поведение на уроках: дети, не понимающие учебного материала, теряют интерес к учебному процессу. Возросли психологические проблемы: неуверенность в своих силах и комплексы неполноценности. Снижается конкурентоспособность детей, резко ухудшается качество знаний и происходит потеря своего родного языка. «Реформа — преступна!» — не выдержал кто-то. «Если у вас на уроках так много проблем, уезжайте в свою Россию!» — пожала плечами учительница-латышка из Риги.

— Я была в шоке! — говорит Ирина — одно дело, когда старушка на базаре такое кричит, а другое дело это услышать от своей коллеги! Честно скажу, кроме меня, всего несколько педагогов честно говорили о проблемах, но многие молчаливо поддерживали — своими кивками и взглядами. Потом коллеги признались: «Если бы мы знали латышский так же свободно, как вы, мы бы не боялись критиковать реформу!»

Средний балл — «4»

— А в вашем собственном классе сколько ребят без проблем учится на госязыке?

— В моем классе свободно владеют латышским всего несколько человек, и они действительно без проблем учатся на госязыке. Но все, кто собирается поступать на юридический, политологию и журналистику, чтобы достойно сдать экзамен по истории, уже занимаются дополнительно — дома или с репетитором. А есть в классе дети, которые не только говорят по-латышски с трудом, но даже плохо понимают мою речь! Видели бы вы тетради 10-го класса: одно слово по-русски, другое по-латышски, на родном языке уже не соблюдаются ни падежи, ни роды, а фразы звучат, как калька с латышского. Все географические названия облатышенные. «Мезопотамия», например. Несчастные наши дети прилагают титанические усилия — дома самостоятельно переводя на родной язык всю полученную на уроке информацию. Те, у кого незнание языка накладывается на незнание истории, вообще не имеют никакого шанса выкарабкаться! А ведь помимо истории есть еще и другие предметы.

Средний балл в классе за сентябрьскую контрольную работу был «4», вторую работу проверю на каникулах, и боюсь, результаты будут такими же. Представляете, умный мальчик, неплохо владеющий латышским, пишет мне эссе на тему: «Divupe — cilveces kultћras љћpulis». Љћpulis — это колыбель, а он понял как љupoles — качели! И написал, что Двуречье раскачивало культуру человечества! Хотя на все их просьбы вести урок на русском я отвечаю отказом, они не озлобились! Они понимают — надо мною висит дамоклов меч! Что делать?

По мнению Ирины, уже после первого семестра необходимо провести независимое тестирование в 10-х классах, чтобы определить уровень знаний. Министерство это делать не будет, ему важно отрапортовать, что все о, кей. Ирина считает, что тестирование должны подготовить и провести русские педагоги и психологи. Методики имеются.

— Те дети, чьи учителя плюют на реформу и продолжают вести уроки билингвально, конечно, покажут хорошие результаты, — поясняет Ирина. — А те, чьи учителя ведут уроки по-латышски, покажут плохие. Я как учитель, считающая реформу-2004 диверсией и инквизицией, заинтересована в плохих результатах. Потому что только таким способом можно доказать, что реформа снижает качество знаний. Но я не могу жертвовать нынешними своими учениками, чтобы отменить реформу! Я должна дать им знания, объясняя по-русски или занимаясь с ними после уроков. Но тестирование проводить надо обязательно. Мы совершим преступление, если пустим этот вопрос на самотек.

Те педагоги и психологи, которые хотят принять участие в подготовке и проведении независимого тестирования, могут оставить свои имена и телефоны по тел. 9 465 210. Номера школ и фамилии называть не требуется.