Для России в Киеве речь идет не только о власти, но и о душе

Ни один русский никогда не забудет, что Киев тысячу лет назад был колыбелью российской империи

Это было десять лет назад в Санкт-Петербурге. Профессор Собчак, мэр-реформатор, пригласил в город 'Бергдорфский форум'. Рядом с Собчаком сидел бледный человек с голубыми глазами, сидел молчаливо. До тех пор, пока не сдержался, когда была поднята тема ближнего зарубежья, гневно и решительностью вбросив в мирную до этого дискуссию угрозу, что, мол, судьба 25 миллионов русских, проживающих по другую сторону границы, является для России вопросом войны и мира. Кто это был? Никто не знал его имени и не знал, почему Собчак привел его с собой. Спустя пять лет, бледнолицый человек стал хозяином Кремля.

Владимир Путин был до мозга костей офицером ККБ. Но он не большевик прежнего или нового пошиба. Он — великоросс, националист и человек, который опасается склонности России к беспорядку и коррупции и делает ставку на государство, инспирированное КГБ. Для него речь идет не только о том, чтобы, например, 20 миллионов украинцев, проживающих на востоке страны, говорили по-русски. Он больше боится распада России, чем стремится к ее расширению. Но и он понимает то, что Збигнев Бжезинский (Zbigniew Bzesinsky), бывший советник по национальной безопасности у Джимми Картера (Jimmy Carter), сформулировал в одном предложении: Россия с подчиненной ей Украиной снова превратится в империю. Без Украины Россия еще долго будет оставаться в положении раненного медведя.

Ни один русский никогда не забудет, что Киев тысячу лет назад был колыбелью российской империи. Так же, как ни один поляк не забудет, что Львов однажды назывался Лембергом, что в конце первой мировой войны польские всадники поили своих лошадей из Днепра, и что нынешняя восточная граница Польши была границей Молотова и Риббентропа (Ribbentrop) 1939−41 годов, снова почти идентичной линии Керзона (Curzon), с помощью которой державы-победительницы демаркировали в 1921 году восточную границу Польши.

Но не только Россия, но и Западная Европа неожиданно встречается, не догадываясь об этом, на Днепре с историей. Тот, кто десять лет назад говорил о расширении НАТО на восток, должен был знать, что за польской границей находится Украина, а за эстонской — Россия. Американцы все же догадывались, что в большой игре Украина однажды окажется перед испытанием, и делали все, что было в их силах, чтобы ориентировать армию и промышленность в сторону Запада. Они также обещали Украине защиту и безопасность, если та взамен откажется от старого советского ядерного оружия. Тем более странно, что Брюссель в обеих своих ипостасях, ЕС и НАТО, по-прежнему не желает заниматься проблемой под названием Украина. Проди (Prodi) без всякой нужды заявил, что вопрос о вступлении Украины в ЕС ставиться никогда не будет. Его комиссия договорилась с Москвой о строительстве очередного большого нефтепровода в обход Украины. То, что для Москвы являлось геополитикой, для Брюсселя было техническим вопросом. Кремль держал Украину на энергетическом и долговом поводке, ЕС дал неверный сигнал.

Запад давно хотел избавиться от проблемы с Украиной, поскольку не хотел иметь неприятности с Россией и взваливать на свои плечи украинские проблемы. За половинчатой политикой следовали половинчатые меры. Но теперь ситуация стала опасной, существует угроза раскола, горячие головы говорят о гражданской войне. Но даже великороссы в Москве понимают, что хаос на Украине был бы заразительным, и что конфронтация с ЕС и с США не в российских интересах. Поэтому Кремль будет пытаться взять кризис под контроль и, в конечном счете, делать ставку на время.

Тот, кто изучает сегодняшнюю Украину, как на рентгеновском снимке видит старый внутренний мир и культурные границы. На это указывал Самуэль Хантингтон (Samuel Huntington) в книге 'Конфликт цивилизаций'. Не только потому, что Хрущев под хорошее настроение передал в 1954 году Крым в состав тогдашней советской республики Украина. Культурный разлом намного старше. Граница между ориентацией на Запад и на Восток, проступившая в виде результатов голосования на последних выборах, проходит вдоль языковой границы, которая является также границей вероисповедания. И проходит она, примерно, там, где 300 лет назад заканчивалась польско-литовская империя, расположенная между Балтийским и Черным морями. Украина затем более 300 лет находилась в составе царской империи, с небольшим перерывом, благодаря военной помощи Германии в 1917—1922 годах, которому положила кровавый конец Красная Армия. Сколько крестьян было уничтожено при Сталине, никто не знает. Роберт Конквест (Robert Conquest) называет невообразимую цифру:14 миллионов человек. Религия, даже если в стране после советизации от нее осталось мало следов, до сегодняшнего дня является отличительной чертой культурного плана: на востоке — русское православие, на западе — автокефальная украинско-католическая церковь. Запад видит себя частью старой Центральной Европы, где все еще габсбургской желтизной блистают ратуши, Восток взирает на Москву.

Российские позиции усиливает то обстоятельство, что у Украины, конечно, есть уголь в Донецкой области, но нет нефти и газа. Соответственно большие долги перед Россией.

Сегодня испытание проходит не только Украина, есть угроза серьезных перекосов в отношениях между Востоком и Западом. Потребуется менеджмент для урегулирования кризиса. Россия из добрых соображений отказалась от политики явного возврата в империю прежних регионов, но она не допустит утраты своего влияния. Запад должен был бы дистанцироваться от таких фантазий, как вступление Украины в НАТО и в ЕС. Урегулировать кризис это не поможет, только еще больше обострит его.

Опубликовано на сайте «INOSMI»
1 декабря 2004 г.