Политическая эволюция сибирской интеллигенции в годы революции и Гражданской войны

На примере томской профессуры

1. Политический облик сибирской профессуры до революции

Интеллектуальной «столицей» Сибири начала ХХ века был Томск — старейший научный и университетский центр азиатской части Российской империи. Поэтому идейно-политическая трансформация профессуры томских вузов в переломный период революции и гражданской войны в определенной степени может служить показателем поучительной эволюции всей сибирской интеллигенции в эти трагические годы. В партийных организациях Томска среди профессоров числилось 5 черносотенцев, 15 октябристов, 22 кадета, 2 эсера, 2 меньшевика и 1 большевик. Бросается в глаза, что большинство были либералами, представители революционных партий (равно как и крайне правых организаций) находились в ничтожном меньшинстве. Единственным большевиком был профессор Томского университета М.А. Рейснер (отец скандально известной Ларисы Рейснер, жены не менее «нашумевшего» Ф. Раскольникова), уехавший из Томска задолго до революции, а при ленинском режиме ставший одним из авторов первой советской конституции, декрета об отделении церкви от государства и реформы высшей школы, едва не разрушившей ее и отмененной в 30-х годах.

Таким образом, наибольшее число профессоров относились к кадетской партии. Образовательный уровень кадетов превышал все остальные российские партии. 80% членов партии имели высшее образование, в то время как у эсеров — 45%, а у большевиков — 20% [1]. Среди профессорско-преподавательского состава вузов Томска насчитывалось 43 зарегистрированных члена Партии народной свободы (официальное название кадетов) и всего 15 членов Союза 17 октября. При этом из 43 кадетов было 26 профессоров и преподавателей Томского технологического института (ныне ТПУ) и всего 17 — императорского Томского университета, в то время как среди октябристов — 14 профессоров и преподавателей университета и лишь 1 -Технологического института. Ученый совет ТТИ состоял сплошь из профессоров-кадетов, за исключением одного октябриста А.И. Ефимова, который затем был вынужден покинуть институт из-за бойкота со стороны революционно настроенных студентов. Таким образом, если среди гуманитарной научной интеллигенции кадеты и октябристы были представлены почти поровну, то научно-техническая интеллигенция была значительно левее, более оппозиционной по отношению к самодержавию.

Профессора Томского университета Н.Ф. Кащенко и И.А. Базанов по очереди возглавляли местную организацию Союза 17 октября и редактировали ее печатный орган газету «Время» (оба покинули Томск еще до революции). Профессор-богослов протоиерей Д.Н. Беликов, тоже октябрист, избирался членом Государственного совета (после революции «перековался» и стал митрополитом «обновленческой» церкви, сотрудничавшей с большевистским режимом).

Наиболее активными деятелями и публицистами кадетской партии в Томске были профессора университета М.Н. Боголепов, И.А. Малиновский, И.В. Михайловский, С.П. Мокринский, Н.Я. Новомбергский, Н.Н. Розин, В.В. Сапожников, М.Н. Соболев, Г. Г. Тельберг, первый директор Томского технологического института Е.Л. Зубашев, профессора технологического института В.Л. Малеев, Н.В. Некрасов, В.А. Обручев. Профессора И.А. Малиновский, М.Н. Соболев, В.Л. Малеев, В.А. Обручев были по очереди редакторами ведущей кадетской газеты Томска «Сибирская жизнь» (все четверо уехали из Томска до революции).

Томск поставлял наибольшее число кадетских депутатов в Государственную думу от Сибири, а томская организация партии была самой многочисленной в Сибири. И опять же видную роль среди них играли профессора. Профессор Томского университета юрист Н.Н. Розин избирался депутатом 2-й Госдумы от кадетской партии (покинул Томск до революции). А первый директор Томского технологического института профессор химии Ефим Лукьянович Зубашев (1860−1928), уволенный с должности в 1907 г. за либерализм, стал выборным членом Государственного совета от кадетской партии.

Признанным вожаком сибирских кадетов и лидером левого крыла всей партии стал профессор Томского технологического института Николай Виссарионович Некрасов (1879−1940). С 1909 г. он неизменно избирался членом ЦК партии, был депутатом 3-й и 4-й Госдумы, занимая пост товарища председателя партийной фракции, а с 1916 г. являлся товарищем председателя самой Думы.

Следует учесть, что социальный состав сибирской профессуры и студенчества (по происхождению) был наиболее демократичным по России. И хотя материальное положение профессоров было несравнимо с нынешним (помимо высокого оклада жалованья, надбавка за службу в Сибири начислялась в размере 50%, а не 30, как сейчас, с учетом чего зарплата ординарного профессора составляла 4,5 тысячи рублей в год — столько же, сколько оклад вице-губернатора, а пенсия профессоров равнялась их зарплате), тем не менее, среди профессоров, считавшихся сливками интеллигенции, преобладало оппозиционное отношение к императорскому правительству.

Либеральные профессора приветствовались студентами, в то время как профессора правых взглядов подвергались обструкциям и бойкоту. Особенно сильны были эти тенденции в Томском технологическом институте. Дошло до того, что попечитель Западно-Сибирского учебного округа предлагал закрыть институт как источник «крамолы». Среди либеральных профессоров ТТИ, уволенных по политическим мотивам — первый директор института Е.Л. Зубашев, впоследствии всемирно известный геолог и путешественник, академик АН СССР В.А. Обручев, оба — активные деятели кадетской партии, будущий знаменитый ученый-химик, член-корреспондент АН СССР Н.М. Кижнер. Кадетские профессора выступали за демократизацию учебного режима не только в вузах, но и в гимназиях, отстаивали право учащихся на сходки и забастовки. Октябристы, напротив, резко осуждали тактику «заигрывания» с учащейся молодежью. Их орган в Томске газета «Время» писала о недопустимости «втягивать в политику зеленую молодежь, подрывая в ней сознание необходимости работать над собой». «Школа, — заключала газета, — должна быть вне политики» [2].

Увы, либерализм профессоров приводил к усилению революционных настроений среди студенчества в пику самим либералам. Политическое лицо студенчества было куда более «красным». В объединенном бюро самоуправления студентов томских вузов, избранном в 1906 г., были представлены 11 социал-демократов, 10 эсеров и всего 4 кадета [3].

Томские профессора играли видную роль как в политической деятельности российских либеральных партий, так и в формировании их идеологии. Среди виднейших идеологов правого крыла кадетской партии был профессор Томского университета юрист И.В. Михайловский, а левого крыла той же партии — профессора Томского университета юристы И.А. Малиновский и Н.Я. Новомбергский.

Томские профессора-кадеты во главе с Н.В. Некрасовым и И.А. Малиновским вслед за своей партией активно ратовали за отмену смертной казни (за что Малиновскому прислал личное приветствие сам Лев Толстой), за ликвидацию институтов бюрократической опеки над сибирскими крестьянами (волостных судов и крестьянских начальников), отстаивали распространение на Сибирь судов присяжных и земских учреждений с демократической реформой земских выборов, защищали интересы находившихся в бедственном положении сибирских инородцев-аборигенов, резко критиковали реформу П.А. Столыпина, идеализируя, подобно эсерам, крестьянскую общину (парадоксально, но в этом отношении Столыпин проявлял себя куда более последовательным либералом, нежели кадеты).

Некоторые из них сотрудничали с сибирскими «областниками», отстаивавшими идею автономии Сибири, и даже параллельно входили в их организации, среди них — упомянутый директор ТТИ Е.Л. Зубашев, ректор Томского университета В.В. Сапожников. В противоположность им, октябристы, выражавшие интересы предпринимательского класса, были непримиримыми оппонентами областников, поскольку сибирская буржуазия была в первую очередь заинтересована в нормальном товарообмене с Россией.

И кадеты, и октябристы выступали за отмену ссылки в Сибирь как меры наказания, осложнявшей ее социальный климат. Но, в отличие от кадетов, октябристы в целом поддерживали аграрную реформу Столыпина, порицая его лишь за чрезмерную активность переселенческой политики и выступая за постепенность в данном вопросе.

Различным было и их отношение к другим партиям. Острая вражда разделяла кадетов с черносотенцами, некоторые видные кадеты даже пострадали от черносотенных погромов. Их отношение к революционным партиям было куда более терпимым, не исключалась возможность совместных действий, осуждая лишь присущие им насильственные методы борьбы.

В противоположность кадетам, октябристы одобряли репрессии правительства против революционеров, именуя их «красными врагами Отечества». К черносотенцам, наоборот, они относились терпимо, хотя осуждали их погромную тактику и оголтелый антисемитизм. В свою очередь, «Союз русского народа» рассматривал октябристов как потенциальных союзников, благожелательно отзываясь о них как об «единственной в России строго конституционной и в то же время монархической партии» [4].

Вплоть до Первой мировой войны взаимодействие между октябристами и кадетами — этими двумя ветвями российского либерализма — практически отсутствовало, что стало одной из причин его исторической трагедии. Первые упрекали вторых в популизме, недостатке патриотизма и заигрывании с социалистами. Кадеты отвечали им обвинениями в дружбе с реакцией и классовой ограниченности.

В целом кадеты в Сибири проявляли значительно большую активность. Одной из причин этого ряд исследователей (О.А. Харусь и др.) считают повышенную оппозиционность сибирской интеллигенции по отношению к царскому режиму в сочетании со слабой политической активностью сибирской буржуазии — основной опоры партии октябристов.

Наиболее активны среди сибирских октябристов были опять же томичи, но здесь тон задавала не профессорская интеллигенция, а предприниматели (среди них — известный томский мультимиллионер А.Е. Кухтерин), удельный вес которых среди октябристов был в 4 раза выше, чем среди кадетов. Местная царская администрация оказывала им ощутимую поддержку, в противовес кадетам, которых не без основания считала возбудителями революционных настроений, хотя и стоявшими в стороне от революции. В 1909—1910 гг. Министерство внутренних дел дважды воспользовалось своим правом не утвердить на пост городского головы Томска кадетов Зубашева и Зверева и «продавило» переизбрание на новый срок октябриста И. Некрасова. Не раз кадетские активисты подвергались арестам, а кадетские газеты закрывались по распоряжению властей за резкую критику правительства.

В годы Первой мировой войны объединивший всех либералов лозунг войны до победного конца, а затем общеполитический кризис и окончательное падение авторитета царского правительства впервые сблизили позиции кадетов и октябристов и создали почву для их сотрудничества в рамках завоевавшего большинство в Госдуме оппозиционного «Прогрессивного блока». Лидер сибирских кадетов профессор Н.В. Некрасов вошел в состав руководящего бюро этого блока. Но и в годы войны томские кадеты нередко проявляли себя «левее» общепартийной политической линии.

2. Идейная трансформация в ходе революции и гражданской войны

Февральскую революцию 1917 года томская профессура бурно приветствовала вместе со всей российской интеллигенцией. После падения монархии партия октябристов, как и другие монархические организации, распалась, все либералы консолидировались вокруг кадетской партии, к которой примкнули и многие бывшие влиятельные октябристы.

Признанный лидер сибирских кадетов, член ЦК партии и один из лидеров думского «Прогрессивного блока», профессор ТТИ Н.В. Некрасов во Временном правительстве 1-го и 2-го составов занимал пост министра путей сообщения, во Временном правительстве 3-го состава — вице-премьера и министра финансов, был ближайшим сподвижником А.Ф. Керенского, но затем из-за расхождений с ним был назначен генерал-губернатором Финляндии. В отличие от большинства партии, Некрасов не поддержал ее поворот к идее военной диктатуры и летом 1917 г. покинул ряды партии. После Октябрьского переворота он отошел от политики, однако в 1921 г. был арестован в Казани, но после личной встречи с В.И. Лениным в Кремле освобожден, дав обещание не участвовать в политической деятельности. В дальнейшем он преподавал в МГУ, в 1930 г. был арестован и осужден к 10 годам заключения, строил Беломорканал, через 3 года был досрочно освобожден и в качестве вольнонаемного инженера строил канал Москва-Волга. На волне массовых сталинских «зачисток» в 1939 г. Некрасов был вновь арестован и в 1940 г. расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР.

Бывший директор ТТИ и член Государственного совета, профессор-кадет Е.Л. Зубашев был назначен Временным правительством губернским комиссаром Томской губернии, но занимал эту должность недолго. И хотя в дальнейшем он также не принимал активного участия в политике, в период ленинских гонений на интеллигенцию 1922 г. Зубашев в числе прочих был выслан за границу и умер несколько лет спустя в Чехословакии. Сам Зубашев горько сетовал по этому поводу: «В первую революцию я был выслан из Томска как революционер. Теперь меня изгоняют далее на Запад, за пределы России как контрреволюционера. И в том, и в другом случае я украшен чужими перьями».

Однако либералы совершенно не учли «двуликого Януса» рабско-анархического менталитета и максимализма широких народных масс. Оказавшись у власти в Феврале, к Октябрю они потеряли всякую популярность. Но, в отличие от эсеров и меньшевиков, в подавляющем большинстве так и не сделавших должных выводов из бесславного фиаско демократического Временного правительства, они совершили резкий крен в сторону признания временной необходимости военной диктатуры для обуздания анархии в стране. Эта линия, отчетливо выразившаяся в руководстве партии кадетов начиная с поддержки ими Корниловского мятежа в августе 1917 года, в дальнейшем предопределила их активное сотрудничество с белогвардейцами.

Октябрьскую революцию томская профессура встретила враждебно и в первые месяцы советской власти всячески уклонялась от сотрудничества и контактов с ней, кроме вопросов кредитования вузов. В частности, профессора Томского технологического института резко выступали против национализации учебных мастерских.

О ломке мировоззрения кадетов в ходе революции говорит следующий факт. В годы Гражданской войны сибирские кадеты слышать не хотели о скомпрометировавших себя деятелях Временного правительстве, в частности, о своем бывшем кумире и признанном лидере Н.В. Некрасове. По свидетельству премьер-министра колчаковского правительства П.В. Вологодского, на встрече с ним представители кадетов заклинали его «близко не подпускать к правительству» Некрасова, хотя его в Сибири давно не было [5].

В период власти предшествовавшего Колчаку демократического Временного сибирского правительства (июнь-ноябрь 1918 г.) в Томске располагалась служившая цитаделью автономистов-областников Сибирская областная дума, членами которой в числе прочих были профессора Томского университета Б.П. Вейнберг, С.П. Никонов, Н.Я. Новомбергский, В.В. Сапожников и профессор Томского технологического института П.П. Гудков.

Кроме того, в состав самого Сибирского правительства входили профессор университета кадет В.В. Сапожников — кандидат в члены правящей Директории и министр народного просвещения, в министерство которого был открыт Иркутский университет, профессор ТТИ областник П.П. Гудков (министр торговли и промышленности) и профессор университета кадет Н.Я. Новомбергский (товарищ министра туземных дел).

Однако и Сибирское правительство, и Директория были лишь повторением Временного правительства 1917 г. в масштабах Сибири. Поэтому кадеты играли активную роль в перевороте 18 ноября 1918 г. в Омске, приведшем к власти Верховного правителя адмирала А.В. Колчака, и в его правительстве. Если до колчаковского переворота кадетов в правительстве насчитывались единицы, то при Колчаке уже к лету 1919 г. они составляли половину министров.

Активную поддержку режиму Верховного правителя оказывали томские профессора. Среди них крупнейшую роль играл молодой, честолюбивый и энергичный профессор права Томского университета Георгий Густавович Тельберг (1881−1954). Активный кадет, при Колчаке он стал управляющим делами Совета министров и Верховного правителя, а с мая 1919 г. — министром юстиции и вице-премьером. Одновременно Тельберг являлся членом Совета Верховного правителя — своеобразного колчаковского «политбюро». Он был одним из ведущих министров колчаковского правительства и одним из немногих, кто имел личное влияние на самого Верховного правителя. Поскольку рассчитывать на снисхождение от красных ему не приходилось, после катастрофы ему посчастливилось эмигрировать в Китай, а позднее в США, где он дожил до 1954 г.

Министром народного просвещения в правительстве Колчака продолжал работать до мая 1919 г. сохранивший эту должность от демократического Сибирского правительства ректор Томского университета (в 1906—1909 и 1917−1918 гг.), профессор ботаники, активный кадет и одновременно областник Василий Васильевич Сапожников. За свое красноречие он был прозван «сибирским соловьем» и «златоустом». Между прочим, А.В. Колчак, сам видный ученый, поощрял развитие науки и просвещения в Сибири. При нем, в частности, был открыт Институт исследования Сибири, одним из организаторов которого был Сапожников. На посту министра В.В. Сапожников разработал проект передачи среднего и начального образования земствам и городам, выступал организатором внешкольного образования. Самое любопытное, что большевики его не тронули — при Советской власти он продолжал научно-профессорскую деятельность в университете, хотя и подвергался травле за свое прошлое (умер в Томске в 1924 г.).

Третьим полномочным министром колчаковского правительства из профессоров был профессор-юрист университета октябрист П.А. Прокошев, занимавший пост главноуправляющего по делам вероисповеданий (после недолгой отсидки при большевиках был освобожден и поселился в Новониколаевске).

Профессор университета кадет Н.Я. Новомбергский был товарищем министра внутренних дел в правительстве Колчака (правда, недолго, до февраля 1919 г.). Для эволюции кадетов показательно, что до революции он был одним из идеологов левого, демократического крыла партии. Товарищем министра народного просвещения работал профессор университета В.Н. Саввин, что не помешало ему в дальнейшем при Советской власти стать ректором ТГУ (с 1922 по 1928 г.). Кстати, вернуться к профессорско-преподавательской деятельности после отбытия наказания позволили и некоторым другим (в частности, тому же Н.Я. Новомбергскому, И.А. Малиновскому), поскольку научных специалистов в первые годы Советской власти остро не хватало. Профессор ТТИ С.А. Введенский занимал пост товарища министра торговли и промышленности.

Членами Государственного экономического совещания при правительстве Колчака были профессора ТГУ Б.Ю. Будде и М.М. Хвостов. Профессора-юристы университета Г. Г. Тельберг, В.А. Рязановский, С.П. Мокринский и А.А. Симолин указом Верховного правителя были назначены сенаторами, а В.А. Рязановский с сентября 1919 г. исполнял обязанности обер-прокурора кассационного департамента Сената и входил в состав комиссии по разработке законопроекта о Национальном учредительном собрании. С.П. Мокринский, кроме того, был членом Восточного отдела ЦК партии кадетов и одним из организаторов блока политических партий в поддержку колчаковского режима. Профессор химии Томского технологического института С.В. Лебедев при Колчаке работал директором Департамента промышленности в Минторгпроме.

Членом Временного высшего церковного управления в Омске, активно поддерживавшего Колчака, был профессор богословия университета, в прошлом видный черносотенец протоиерей Я.Я. Галахов. Профессор университета юрист Э.В. Диль работал в организованной Колчаком следственной комиссии по делу об убийстве царской семьи. Именно Диль стал инициатором и организатором молодежного движения скаутов в Томске. Профессор университета Б.П. Иванов (впоследствии расстрелянный коммунистами) стал одним из организаторов религиозно-добровольческих «дружин Святого Креста» в колчаковской армии. Профессор ТТИ кадет-областник А.В. Лаврский (племянник знаменитого Г. Н. Потанина) при Колчаке был председателем Томской городской думы. Постоянно и активно выступал на страницах томской газеты «Сибирская жизнь» в защиту режима Колчака профессор университета И.И. Аносов. А уехавший к тому времени из Сибири бывший профессор Томского университета кадет И.А. Малиновский сотрудничал с правительством генерала А.И. Деникина на Юге России.

Кстати говоря, томичами были оба премьер-министра правительства Колчака — адвокат областник П.В. Вологодский и сменивший его член ЦК партии кадетов, депутат 4-й Госдумы В.Н. Пепеляев, расстрелянный вместе с самим Верховным правителем.

Выводы

Руководящая роль томской профессуры в либеральном движении Сибири начала ХХ века вряд ли подлежит сомнению. И ее история — это яркое отражение трагедии российского либерализма в целом. При этом, как и вся его история, она четко подразделяется на два противоречащих друг другу этапа — дореволюционный, который можно назвать классическим, со свойственным ему демократизмом, — и период революции и гражданской войны, когда вся либеральная идеология претерпела серьезнейшую ломку и прежние поклонники «чистой» демократии очутились в стане белых.

Но, если первый период уже немало изучен в трудах советских и современных российских историков (среди которых хотелось бы особо отметить выдающийся вклад профессора ТГУ О.А. Харусь), то второй, на мой взгляд, еще более интересный и поучительный с точки зрения уроков истории и требующий освещения с точки зрения культурно-цивилизационного подхода, еще ждет своих исследователей.

Владимир Хандорин, доцент кафедры истории и регионоведения Томского политехнического университета, к.и.н

Ссылки на цифры и цитаты:
[1]. Харусь О.А. Либерализм в Сибири начала ХХ века. Дисс. д.и.н. — Томск, 1998. — Ч. 1. С. 181−182.
[2].Время (Томск). 1906. 16 апр.
[3].Вестник Партии народной свободы. 1906. N 41−42.
[4]. Православный сибиряк. 1906. 17 дек.
[5]. Вологодский П.В. Во власти и в изгнании. Дневник премьер-министра антибольшевистских правительств и эмигранта в Китае (1918−1925). — Рязань, 2006. — С. 63−64.