 |
| Российские вести | Валерий Хазен | 20.10.2004 |
Война — дорога извилистая
Такая, на первый взгляд, экзотичная идея — не плод праздных рассуждений каких-то маргиналов. Соответствующий доклад, подготовленный «Союзом военных китаеведов» и их штатскими коллегами, уже находится на высочайшем рассмотрении в Кремле. Обозревателю «РВ» удалось ознакомиться с этим секретным документом, среди авторов которого бывшие военные атташе в Пекине Василий Иванов и Василий Соловьев, военный советник при маршале Лю Бочене Владимир Борозденко, профессор кафедры стратегии Военной академии Генерального штаба РФ генерал-майор Владимир Сизов, Чрезвычайный и Полномочный Посланник Рашит Кудашев, переводивший сокровенные беседы Мао Цзэдуна, Чжоу Эньлая, Дэн Сяопина, профессор Юрий Галенович, собрание работ которого недавно издано в КНР для служебного пользования.
Один отставной офицер с семнадцатилетним опытом пребывания в Китае, имя которого мы не вправе называть, заявил на обсуждении доклада, что особенная символичность китайского мышления выражается в том, что жители Поднебесной пишут иероглифами, а не буквами. В переговорном процессе эта национальная черта, дескать, проявляется в том, что намек, а иногда и умолчание несет больше смысла, чем сказанное прямо. Прямо по существу дела китайцы, как правило, ничего и не говорят. Все важное обычно завернуто в пуховое одеяло «китайских церемоний». А стратегические дезинформация и маскировка выступают главным принципом обеспечения реализации политических устремлений.
По словам начальника кафедры геополитики Военного Университета Сергея Репко, вершиной военного искусства у китайцев выступает одоление противника без применения силы. Более того, война для них есть никогда не прекращающийся путь хитрости, а победа достигается не столько в военное время, сколько за десятки лет мирного строительства. В соответствии с этим принципом внешняя политика Китая подчинена тайной доктрине «три севера, четыре моря», принятой Военным Советом ЦК КПК в 1993 году.
Китай создавала древность
Согласно докладу «для служебного пользования», эта зашифрованная от понимания иностранцев доктрина гласит: Китай к 2019 году одолеет «три севера в пределах четырех морей», и тогда XXI век станет его эпохой. «Три севера» — это Северо-Атлантический альянс (НАТО), Россия (разделенный пополам север Евразии) и США (экс-Североамериканские Соединенные Штаты). По мнению специалистов, этот проект начался в 1959 году сразу после окончательного одоления Мао Цзэдуном всех представителей прежнего «коминтерновского» руководства.
Он замышлялся в три этапа, которые неукоснительно реализуются каждый в свой исторический черед. Первым был этап Мао Цзэдуна (1959 — 1979), проходивший под девизом «Освобождение и Возрождение». Его сменили этап Дэн Сяопина (1979 — 1989) и девиз «Модернизация и наращивание». Третьим стал этап Цзян Цзэминя (1989 — 2009) под девизом «Стабилизация и Выравнивание». И наконец, четвертое поколение руководителей должно к 2019 году закончить историческую задачу под девизом «Величие и Достоинство». Однако процессы глобализации поджимают сроки перехода к последнему, активному этапу проекта. Поэтому передача власти «императором» состоялась на пять лет раньше запланированного срока, в сентябре 2004 года, когда Ху Цзиньтао принял от Цзян Цзэминя пост Председателя Военного Совета ЦК КПК.
По словам Рашита Кудашева, Мао Цзэдун отлично знал историю и литературу древнего Китая, любил его героев: объединителя Китая императора Цинь Шихуана, государственного и военного деятеля древнего царства «Вэй» Цао Цао, героев классических романов. Учитывая символичность китайского мышления, нынешнюю политику можно уподобить схеме древнего романа «Троецарствие». На арене борьбы три царства: «Вэй» — коварный агрессор; «Шу» — приверженец мирного решения проблем и недоверчивый «У». Для китайцев сегодняшний мир — такой же, как в эпоху Троецарствия: «Вэй» — это США, «Шу» — Китай, «У» — Россия с Европой. Иначе говоря, если бы у России и Китая было взаимное доверие, они могли бы успешно противостоять США.
Граница сдвинута мановением руки
Впрочем, особой доверительностью отношения Москвы и Пекина не отличаются. И главное препятствие на этом пути — спорные территории на Дальнем Востоке. По словам профессора Андрея Девятова, «в истории отношений России и Китая были неравно-правные договоры. Первый из них ущемлял интересы России. Подписанный после падения крепости Албазин и пленения казаков договор устанавливал, что весь обширный район бассейнов рек Амур и Уссури является китайской территорией. Зато следующие — Айгунский договор 1858 года и Пекинский договор 1860 года — повернули ситуацию на 180 градусов. Тогда, пользуясь поражением Китая в „опиумных войнах“, Россия не упустила возможность территориальной экспансии. Включившись в „аннексии и контрибуции“, она присоединила к себе и Амурский, и Уссурийский края».
На карте, приложенной к Айгунскому договору, линия границы начиналась от южного берега озера Ханка и кончалась на юге у бухты Экспедиции. Изменение собственноручно внес генерал-губернатор Восточной Сибири граф Муравьев-Амурский, рассказавший в письме своему заместителю и кузену Корсакову: «Не хотелось бы захватывать лишнего, но, оказывается, необходимо. Когда я прибыл в Посьет, то нашел, что все пространство морского берега изобилует прекрасными заливами и гаванями, столь привлекательными для морской державы, что англичане (если бы все это оставалось китайским) все захватили бы. Поэтому рука сама провела границу до реки». Так линия границы резко вильнула в сторону и закончилась на реке Туманган, левый берег которой до этого принадлежал Китаю. Дипломатические неурядицы, вызванные неосторожностью графа, российскому послу генералу Игнатьеву удалось погасить, и Россия с 1860 года обрела 17 километров российско-корейской границы. А Китай, соответственно, остался без «законного» выхода в Японское море.
Однако в 1964 году Мао Цзэдун поднял вопрос о несправедливых договорах, заявив о территориальных претензиях к СССР на площадь 1,5 млн. кв. км. Впрочем, в 1969 году претензии были вроде бы сняты пограничной победой в противостоянии у острова Даманский на реке Уссури. В 1989 году Дэн Сяопин на переговорах с Михаилом Горбачевым, повторив тезис о «неравноправных договорах», предложил «закончить прошлое и открыть будущее». Ныне формальных претензий у Китая к России нет, но историческая обида осталась. В европейском сознании отсутствие формальных претензий снимает вопрос несправедливости. Но для символически мыслящего китайца «формальные претензии» (де-юре) и «справедливые требования» (де-факто) — самостоятельные вещи.
Китайцы в Калининграде
По мнению авторов доклада, перед Ху Цзиньтао стоят три главные задачи: вернуть Тайвань, обеспечить безоговорочный суверенитет над Тибетом и Синьцзяном (Восточным Туркестаном), перенести границу в российское Приморье и Приамурье, Внешнюю Монголию, Западный Туркестан (Среднюю Азию). Что касается Приморья, то еще Дэн Сяопин, инспектируя район реки Туманган, завещал приемникам вернуть историческую справедливость: «Северо-Восточный Китай должен выйти к Японскому морю». При Цзян Цзэмине там началось строительство современной транспортной инфраструктуры с огромным запасом пропускной способности. В 2003 году Ху Цзиньтао поставил задачу превратить Северо-Восточный Китай во «второй локомотив роста китайской экономики». Именно этим вот уже 10 лет объясняется и настойчивое стремление Китая закрепиться в бухте Троицы (п. Зарубино). Выход Китая к Японскому морю все больше превращается в «оголенный нерв», грозящий российско-китайским отношениям нестерпимой болью. Население Приморья с каждым годом сокращается, а местная администрация в немалой степени коррумпирована китайскими деньгами. Сохранение «естественного хода вещей» приведет к скорому исполнению завета Дэн Сяопина де-факто и на сугубо китайских условиях.
В 2007 году XVII съезд КПК, судя по многим признакам, сменит модель развития Китая с «пассивного поглощения чужой активности» на «Стратегию активного выхода во внешний мир». А это значит, что к 2009 году китайская внешнеполитическая игра под названием «Путь хитрости», пока проходящая на козырях экономики, подойдет к смене козырей. Обострится и главная проблема жизнеобеспечения китайской нации: нехватка пашни и воды. А именно эти ресурсы в избытке есть и не используются Россией в Приморье и Приамурье. Если за оставшееся время Россия не установит регламент отношений с Китаем с твердым и достойным статусом и не примет меры, асимметричные «естественному ходу вещей», то нашей стране предъявят «справедливые требования» и подкрепят их демонстрацией силы.
В связи с этим военные китаеведы предлагают обменять выход Северо-Восточного Китая к Японскому морю по транзитному транспортному коридору на обязательство Китая вложить капитал и построить современные производства в Калининградской области. Готовые двенадцать площадок под промышленное строительство и льготы по налогам и сборам обеспечивают там снижение себестоимости высокотехнологичной продукции на 15 — 30%. К этому добавляется выгода от близости доставки товаров на европейский рынок. Требуется только команда из Пекина, чтобы послушные «императору» китайские бизнесмены ринулись осваивать калининградский анклав.
Россия — сестра Китая
По мнению бывшего сотрудника аналитической службы внешней разведки КГБ СССР, участвовавшего в подготовке доклада, в современном контексте мировой политики Россия сможет сохранить достоинство и накопить потенциал для перехвата исторической инициативы только в правильно гармонизированной связке с Китаем. И она не должна походить на «союз всадника и лошади» на невыгодных для Москвы условиях. Только откровенный и нелицеприятный подход, считают эксперты, способен отрезвлять китайцев. Выходя на завершающий этап действительно беспрецедентного наращивания мощи страны, они стремятся как можно дольше маскировать ее и самонадеянно исходят из того, что Кремль примет их условия, будучи не в состоянии навязать Китаю русскую игру.
Согласно рекомендациям доклада, Россия может разыграть эту карту только одним способом: на какое-то время прицепиться к «локомотиву китайской экономики». Тогда наша страна, дескать, получит все преимущества, которыми в настоящее время располагает Китай, и сама начнет развиваться более быстрыми темпами. При этом предстоящие переговоры на высшем уровне являются ключевыми. Ведь именно сейчас в недрах китайской идеологической машины оттачиваются концептуальные подходы, которые в 2007 году официально утвердит XVII съезд КПК. После лишения Советского Союза в 60-х годах ХХ века статуса «старшего брата» наша страна до настоящего времени не получила в иерархии китаецентрического мира своего определенного статуса, если не считать не закрепившегося в закрытых китайских материалах определения России как «слабого сателлита Запада».
Общаясь с работниками военного представительства в Китае, отставные сотрудники советских спецслужб — авторы доклада — сделали вывод о том, китайцы не решаются отнести недавно превозносимого соседа к разряду «младших родственников» или «прислуги» и отводят России роль «старшей сестры». Этот статус, по китайской традиции, безусловно, ниже статуса «старшего брата» и соответствует пассивной роли в большой семье народов. Но если «старшая сестра» материально не является для семьи обузой, то ей полагается определенный почет, соблюдение ее интересов и иногда даже — попечение. Для России такой статус в настоящих условиях предпочтительнее любого другого, поскольку с ходу запускает игру по втягиванию КНР в «геостратегическое взаимопонимание» с Россией.
Валерий Хазен, политолог.
19 — 26 Октября
