 |
| Россiя | Ирина Орлова | 24.09.2004 |
«.Люди! Покуда сердца стучатся, —
Помните!
Какою ценой завоевано счастье, —
Пожалуйста, помните!..»
Народ жив, пока жива память о его прошлом. И опять вспоминаются стихи Рождественского: «Вспомним всех поименно, горем вспомним своим. Это нужно не мертвым! Это надо — живым!»
Каждый год у села Бородино проходит театрализованное представление — разыгрывается Бородинское сражение. Вряд ли когда-нибудь так же будут разыгрываться сцены Великой Отечественной войны. Та, первая Отечественная война, унесла много жизней. Но вторая — неизмеримо больше. Она стала самой жестокой и кровавой войной ХХ столетия. Время неумолимо, и на сегодняшний день остается все меньше очевидцев этих событий.
Как сохранить память? Решить эту сложнейшую задачу стараются создатели нового 12-серийного документального фильма о войне «Великая Победа — Народная память» (студия «Телефильм»). Самое главное в нем — обыкновенные люди, их воспоминания о действительных, не придуманных событиях.
О том, как возник замысел такой киноэпопеи, и о многом другом наш корреспондент беседует с создателями фильма Борисом Головней и Виктором Лисаковичем.
Память, где ты?
— Расскажите, пожалуйста, почему вы решили снять именно такую картину, что она в себя включает, с какими трудностями и проблемами пришлось столкнуться?
Борис Головня: когда мы обсуждали идею картины, то вначале это была просто тема войны, битв и событий, но неожиданно родился иной замысел — память людей. Участники той войны уходят из жизни, и сейчас наши современники уже не представляют, какой на самом деле была та война. Для нас главным стала память тех людей, которые на себе испытали, что такое война, что такое плен, из чего рождались ненависть, героизм, надежда. В этом сериале не будет каких-то неестественных компьютерных битв и атак. Люди, вспоминая на экране прошедшее, часто плачут, заново переживая трагические события — и свои, и близких им людей, однополчан, друзей, родственников.
С молодым поколением еще сложнее. В тех семьях, где кто-то из родственников участвовал в войне, сражался, память обычно передают, и даже молодые говорят: «Я не видела прадедушку, но бабушка всегда о нем говорила как о светлом человеке, и я всегда думаю о нем как о герое». А другие молодые люди на вопрос: «Вы бы пошли вот так же защищать Родину?» — отвечают: «А чего защищать? Нет, не пошли бы, потому что сейчас все распродали, растащили и это все не наше». «А что бы вы защищали?» Обычно они отвечают: «Я бы защищал мать, отца, семью, свой город, деревню».
В.Л. На сегодняшний день есть много фундаментальных работ, посвященных войне, все архивы практически исчерпаны. Мы решили узнать, живет ли память о прошедшей войне в семье, в доме, помнятся ли подробности, как воевали отец, мать, дед. Оказывается — да. Одна девушка рассказала о своем дедушке, летчике. Он с тревогой приходил в столовую на ужин, ибо не знал, кто придет, а кто нет, потому что друг еще сегодня был рядом, потом вылетел на задание и погиб в бою. И дед рассказывал об этом со слезами на глазах. Этот эпизод сохранился в ее памяти, а значит, сохранится, наверное, потом в памяти последующих поколений. К сожалению, молодые люди порой не знают даже, на какой стороне воевала Япония, некоторые говорят, что на нашей, а Италия — на стороне Америки.
Б.Г. В центре каждого фильма — один человек, кто-то из тех, кто имеет моральное право говорить, размышлять о главной теме конкретного фильма. Это Даниил Гранин, Элина Быстрицкая, Лазарь Лазарев, Владимир Карпов, Николай Губенко и другие. И вокруг такой центральной фигуры — другие реальные люди, которые рассказывают свою личную военную историю.
Страх, смерть, жажда жизни
Кто говорит, что на войне не страшно, тот там не был и не знает о войне ничего. Страх и желание жить были всегда. И смерть — она тоже всегда рядом, особенно на войне. Помните у Когана: «Когда на смерть идут — поют. А перед этим можно плакать, ведь самый страшный час в бою — час ожидания атаки.»? Но вопреки страху в людях рождались героизм, мужество, доблесть — понятия одного ряда, синонимы. Откуда они брались у мирного до мозга костей народа? «.Час мужества пробил на наших часах, и мужество нас не покинет.» — писала в те дни Анна Ахматова. Может быть, потому, что в жизни всегда есть место подвигу, самоотверженности и вере, надежде и любви, которые люди готовы защищать даже ценой собственной жизни. Такая борьба ведется не за что-то, а во имя! Во имя сохранения незыблемых человеческих ценностей.
Просто героизм
— Скажите, пожалуйста, как в вашем фильме раскрываются понятия героизма и подвига?
— Это особая страница в сериале, и, наверное, самая главная. До сих пор среди военных историков не умолкают споры о том, почему Красная армия, фактически разбитая, потерявшая к осени 41-го несколько миллионов человек убитыми и пленными, сумела остановить врага на подступах к Москве. Западные эксперты склоняются к тому, что если бы немцы подвезли обозы, застрявшие среди раскисших под осенними дождями русских дорог, и если бы не суровые российские морозы, то Советы давно бы капитулировали. Дескать, Гитлеру не оставалось ничего другого, как остановить наступление, чтобы подтянуть эшелоны с боеприпасами и провизией, а особенно с зимним обмундированием, потому что план операции «Барбаросса» подразумевал только летнюю кампанию. Но факт остается фактом — немцы к началу декабря 1941 года дошли до подмосковных Химок, и с крыш домов в Красной Поляне в бинокль можно было разглядеть кремлевские башни.
На защиту Москвы встали двадцать дивизий народного ополчения, куда записывались все, кого не брали в действующую армию по здоровью или по возрасту. 8-я Краснопресненская была сформирована за три дня. Вместе с рабочими Трехгорки, сахарного завода и вчерашними школьниками на войну ушла почти вся столичная интеллигенция — профессора, студенты, актеры, композиторы, художники. Доктора наук из опасения, что им откажут, скрывали свои ученые степени. Поэтов и писателей было столько, что из них сформировали целую роту. Ее так и назвали потом — «писательская рота». Когда гитлеровцы прорвались в район Уварово, они встали на пути врага живым щитом. Это был их первый и последний бой. В живых остались единицы.
Б.Г. А то, что люди, идя в атаку, кричали: «За Сталина!», — чистая пропаганда. Да, поднимались, но кричали принятые на Руси нецензурные слова, выпив перед этим свои сто граммов спирта. Поднимались за лейтенантами, которые обязаны были подняться и пойти в атаку. Молодой парень, лейтенантик — было ли ему страшно или нет, но он должен был поднять за собой солдат. И не счесть — сколько их, молодых офицеров, погибло. Лейтенантов в ротах меняли почти после каждой атаки.
— Было ли у немцев понятие «подвиг», кроме военных достижений?
Б.Г. У немцев, например, понятия «воздушный таран» вообще не существовало. Был издан циркуляр Геринга в начале войны — не подходить на расстояние ближе ста метров к нашим самолетам, особенно в том случае, если на борту оставались боеприпасы, и не давать никакого повода подставиться под таран. В немецких военных исторических документах не зафиксирован ни один воздушный таран, совершенный летчиком люфтваффе.
Обретение ненависти
В толковом словаре В.И. Даля читаем: «Ненавидеть — чувствовать отвращение, омерзение, желать зла, быть кому-либо врагом, питать вражду, злобу, самую сильную нелюбовь. Ненависть — отвращение, омерзение, зложелательство, злонамеренность.»
— Как рождалась ненависть? Ведь сначала ее не было. Конечно, пропаганда сыграла здесь огромную роль, но только ли в пропаганде дело? Ведь на оккупированных территориях далеко не везде распространялись газеты. Я полагаю, что сообщения о зверствах немцев передавались из деревни в деревню так же, как передаются слухи, которые летят быстрее любых газетных сводок, и таким образом во многих случаях эти вести попадали в том числе и в сводки Совинформбюро. Как в вашем фильме говорят о ненависти фронтовики и мирные жители? Каково их отношение к немцам сегодня?
В.Л. Мы попросили Даниила Гранина участвовать в нашем фильме «Война и ненависть». Он рассказал, как первый раз столкнулся с немцем, случайно попавшим в плен летом 1941 года. Немец оказался шофером, он был в кожаной куртке, кожаных крагах, холеный, и когда его спросили: «Как же так, ты же шофер, ты же пролетарий, как же ты воюешь против таких же пролетариев, как сам?», он ответил: «Вы все равно все умрете, потому что так сказал фюрер». Даниил Гранин размышляет не только о природе ненависти вообще, но и о том, как эта ненависть постепенно уходила, как она перерождалась и какое оставила у людей разное отношение к событиям прошедшей войны.
Несмотря на то что СССР готовился к войне, никто Германию всерьез не воспринимал как потенциального противника. Наоборот — до самого последнего дня в частях и подразделениях шла активная агитация против войны с немцами, у которых почти такой же социализм, как у нас. Точно так же и члены немецкой компартии, оказавшиеся в Польше, перебегали накануне войны на советскую сторону, чтобы не воевать против товарищей по идеологии. Пожилые немцы, кстати, довольно лояльно относились к оккупированному населению. Есть кадры, как жительницы одного украинского села вышли с цветами и иконами на дорогу встречать гитлеровских мотоциклистов.
Во время войны ненависть требовалось культивировать, о зверствах надо было сообщать в сводках Совинформбюро. Снимки партийных активистов, повешенных эсэсовцами, советская печать публиковала чуть ли не одновременно с немецкими газетами. Красная армия освободила Ростов-на-Дону — тут же появляются кадры замученных в гестапо мирных горожан. Тела положены на центральной площади, и диктор подробно рассказывает, как и за что немцы убили каждого. Оператор чрезмерно подробно фиксирует изуродованные лица женщин и ребенка. Диктор при этом комментирует, что мальчика убил немецкий офицер за то, что тот отказался дать ему погладить свою собачку.
Б.Г. Да, ненависть надо было воспитать, прежде чем пойти на врага. У нас не было этой ненависти, ведь дружба с Германией пропагандировалась. Есть кадры: на Украине целые деревни радостно встречают немцев с цветами и с хлебом-солью. Войсковые части не зверствовали, не убивали местное население, перед ними стояли другие задачи, они были совершенно отличны от частей СС, шедших следом.
И в то же время, когда наши войска вступили уже на немецкую территорию, маршал Г. К. Жуков отдал приказ распахивать землю и сеять хлеб, чтобы обеспечить мирное немецкое население продовольствием. Вероятно, это было сделано из политических соображений с расчетом на будущее, но факт остается фактом. Есть документальные кадры, как русские солдаты на тракторах пашут на немецкой земле, хотя война еще не закончилась, и опять же всем известные кадры, как в разгромленном Берлине русские солдаты кормят женщин, детей, стариков.
Штрафники
«.Кому — до ордена, ну, а кому — до вышки.» и еще: «.Ведь мы — не просто так, мы — штрафники, нам не писать: «.считайте коммунистом!» — писал Владимир Высоцкий. Штрафные батальоны. Эта страшная тема много лет была под запретом. О штрафбатах и заградотрядах не упоминали сводки Совинформбюро, о них молчали после войны. Затронули ли вы эту тему в своем фильме?
В.Л. В теме штрафных батальонов и штрафных рот много путаницы. С одной стороны, действительно была директива, дававшая людям, которые были в лагерях, возможность искупить свою вину, однако это не относилось к уголовникам-убийцам и заключенным, отправленным в лагеря по политическим статьям. Это касалось только тех, кто был в лагере за мелкие бытовые преступления, имел небольшие сроки за уголовные дела. Штрафников часто бросали как пушечное мясо на операции, где не было ни наших танков, ни орудий, ничего, они шли и гибли.
Было много совершенно нелепых случаев, которые приводили солдат в штрафные роты. Испугался молодой мальчишка подняться в атаку — отправляют в штрафроту. Один командир сказал солдатам: «Дровишек для кухни надо привезти». Солдаты пошли и увидели — столб телеграфный валяется, распилили столб и принесли дрова. А в это время был издан приказ о сохранении имущества. Ну откуда им было знать? Их взяли и спросили: «Кто вам приказал?» — «Командир роты». Командира роты послали в штрафбат.
Б.Г. У нас в фильме есть яркий пример человека из штрафного батальона — Героя Советского Союза писателя Владимира Карпова. Он из штрафников стал разведчиком. Тогда для того, чтобы получить звездочку Героя, надо было взять 25 «языков». Но ему дали эту звездочку, лишь когда он взял 65, и то по личному ходатайству генерала армии Черняховского.
Владимир Карпов рассказывает, что его в атаках штрафного батальона не задевало, он даже ранен не был. И командир, который хорошо к нему относился (Карпову тогда было 23 года), просил его: «Ну пойди туда, в лазарет, может быть, у тебя царапина есть, может, тебя задело пулей». «Нет, у меня все в порядке», — отвечал штрафник. «Ну и дурак ты, я тебе жизнь хотел спасти, а ты не догадался».
Остаться русским
Обратимся еще раз к толковому словарю. «Пленник — пленный, плененный, взятый в плен, военнопленник, взятый в неволю разбоем, грабежом, раб, холоп, невольник, порабощенный.» — Владимир Иванович Даль не дожил до наших дней, иначе бы дополнил раздел о плене, основываясь на реальных событиях, о которых мы знаем сегодня. Миллионы пленных солдат и офицеров Красной армии («предателей», по терминологии Сталина), десятки миллионов жителей, оказавшихся в фашистской оккупации, расстрелянных, сожженных заживо, угнанных в рабство в Германию, — это, возможно, самая трагическая страница Великой Отечественной войны. После освобождения из фашистского плена их, очень многих, ждала участь узников ГУЛАГа.
— Как эта тема освещается в вашем фильме?
Б.Г. В немецком военном уставе был раздел — как вести себя в плену, что надо требовать, чему подчиняться, все там расписано четко и ясно. В нашем же военном уставе просто этого не было. Априори во время войны нельзя обойтись без пленных. Но Сталин решил всех наших пленных объявить дезертирами, предателями, применить к ним санкции и отправить в ГУЛАГ, арестовать их близких и родных — это хуже, чем абсурд, это было непонятно никому в мире. Когда Рузвельт обратился к Сталину, к Молотову, говоря об ужасном положении советских военнопленных, и предложил, что Америка может им как-то помочь через Красный Крест, ему было официально заявлено, что у нас нет советских пленных, у нас есть предатели.
В.Л. Очень много пленных во время войны бежало из немецких лагерей и оказывалось в отрядах Сопротивления. Туда же попадали и русские эмигранты, принимая для себя очень важное решение: ты русский или ты идешь по пути, который предложил Гитлер. Если русский, значит, ты должен найти в себе силы участвовать в движении Сопротивления. Одна серия рассказывает об этом. Она называется «Остаться русским».
Неужели забудем?
«Именем солнца, именем Родины клятву даем. Именем жизни клянемся павшим героям: то, что отцы не допели, — мы допоем! То, что отцы не построили, — мы построим!» — так звучит клятва в поэме «Реквием» Роберта Рождественского. А много ли мы построили, если нашему молодому поколению нет никакого дела до той далекой от него войны, до тех людей, благодаря которым у них появилась возможность просто родиться на свет, не говоря уже о чем-то другом. Еще раз повторюсь, но чтобы уничтожить страну, народ, нужно всего лишь стереть память о прошлом. Так утверждала нацистская пропаганда. Неужели мы сами своими руками делаем именно это?
Кому это выгодно? И не в этом ли — в беспамятстве, от которого рукой подать до полной бесчеловечности, — кроется одна из причин трагических событий, недавно потрясших страну?
