Черные вдовы

Чеченские смертницы, приносящие горе и ужас в наши дома, кто они: зомби, религиозные фанатички, одержимые священной ненавистью к неверным, или же просто молодые женщины, несчастные, невежественные и загнанные обстоятельствами в угол?

Многие наши соотечественники могут наблюдать сейчас одно явление, которого никто не ожидал, — сюда возвращаются те, кто несколько лет назад уехал в Израиль и кто считал, что уезжает навсегда. В мой панельный дом на окраине Москвы уже вернулись две молодые женщины, которых я знала еще школьницами. Они уехали с мужьями-полуевреями, родили в Израиле детей и сделали эту страну своим домом. Вернулись из более обеспеченной жизни в панельные квартиры своих родителей, в маленькие комнаты, в которых выросли. Когда я встречаю их, гуляющих у дома с чересчур тепло одетыми детьми, я всегда перекидываюсь с ними парой слов.

— Там стало очень тревожно жить, — как-то сказала мне Лена об Израиле, — а на вещи смотришь по-другому, когда у тебя ребенок. Ты все время в напряжении: а вдруг что-нибудь сейчас рванет? Людей всех осматриваешь подозрительно: а не шахид ли он часом, а не шахидка ли она? И прибавила, усмехнувшись: — Но кто сказал, что-то же самое не может здесь начаться.

Эти ее слова я вспомнила, когда спустилась после последнего теракта в метро и увидела, как испуганно, подозрительно осматривают друг друга москвичи.

Спецодежда и хна в волосах

— Это так страшно, — сказала мне вернувшаяся из Израиля молодая мать, — темная, страшная, неуправляемая сила — религиозные фанатики. Только фанатичка способна побороть в себе инстинкт самосохранения, ведь он неимоверно силен в женщине, только фанатичка может взорвать себя ради идеи, бросив на произвол судьбы своих детей.

Очень может быть, что ее слова вполне применимы к палестинцам и другим мусульманским экстремистам на Ближнем Востоке, однако картина, которая на наших глазах развернулась и продолжает разворачиваться в России, намного сложнее.

— Не забывайте, сколько сменилось поколений за семьдесят лет советской власти, — заметил в разговоре со мной чеченский профессор, давно осевший в Москве. (Мне стоило большого труда уговорить его дать интервью, но о том, чтобы назвать в статье его имя, не было даже речи.)

— Еще двадцать лет назад, когда я там жил, молились только старые бабушки, а молодежь совсем не была религиозна. Среди чеченцев всегда были и сейчас очень распространены суеверия, но религиозных фанатиков — нет, их никогда не было.

Я спросила его про ваххабитские общины, джамааты, организуемые на территориях Чечни и Дагестана преимущественно выходцами из Саудовской Аравии или обучавшимися там чеченцами и дагестанцами. Они очень неплохо спонсируются саудовскими нефтяными долларами. Чем же объяснить их популярность, если население этих республик не религиозно?

— А вам не приходит в голову, — ответил он, и в голосе его была горечь, — что многие приходят в эти общины просто потому, что там нормально кормят и есть крыша над головой?

— Но они верят, что, взорвав себя и неверных, попадут в царствие небесное?

— Некоторые из них в этом совершенно уверены. А все остальные. понимаете, у чеченцев в крови рисковать, ведь они живут в экстремальных условиях, в горах. И они думают — была не была. Они думают: «Уж лучше рискнуть, чем прозябать здесь. Кто знает, может, я правда окажусь в раю?»

Проанализировав ту информацию, которую я смогла найти о чеченских «шахидках», я во многом согласилась с его точкой зрения. «Все девушки были в черных одеяниях мусульманок, — вспоминает заложница из „Норд-Оста“ Галина Николаевна, — но мне показалось, что это своего рода их форма, наряд для представления. Мы заметили, что под этой черной одеждой у многих были надеты джинсы. Нет, они не были похожи на фанатичек. Я не видела, чтобы кто-нибудь молился. Девушки щебетали друг с другом, хихикали, как обычные девчонки. Мне особенно запомнилась одна, Рая, у нее была такая милая, круглая мордаха.»

Только о трех террористках, бывших в Театральном центре, точно известно, что они разделяли ваххабитские взгляды: это вдова кровавого выродка Арби Бараева и две родственницы, Секилат Алиева и Марьям Хаджиева. При этом биография Секилат Алиевой не вписывается в представления о строгих мусульманках: она училась в Грозном на актерском отделении.

Многие, наверное, слышали нашумевшую историю об обращении в правоохранительные органы Раисы Ганиевой, сестры которой, Фатима и Хаджихад, погибли в Театральном центре. Она заявила, что сестер продал террористам брат Рустам Ганиев, получив за каждую полторы тысячи долларов. И ее, последнюю оставшуюся у родителей дочь, он заставлял стать смертницей, но она не избрала «путь Аллаха». Как хочется верить, что тех, к кому она обратилась за защитой, не смогут купить нефтяные доллары и они действительно защитят ее.

Про двух девушек, совершивших теракт в Тушине, нам известно от Заремы Мужихоевой, арестованной при попытке совершить взрыв на Тверской улице. Зулихан ей не понравилась, «она была настоящая фанатичка». Если это так, то отец Зулихан, утверждающий, что дочь похитил и заставил стать смертницей ее сводный брат, которого он теперь проклял, говорит это не совсем искренне.

Что касается второй девушки, чью голову с покрашенными в рыжий цвет волосами нашли в Тушине, она, по словам Заремы Мужихоевой, была совсем молоденькая, лет восемнадцати, неграмотная девушка из горного аула. Зарема сказала, что, познакомившись с Симой (так звали эту девушку) в доме в подмосковной деревне Толстопальцево, где их троих держали перед терактами, она была поражена тем, что Сима понятия не имела, как пользоваться унитазом, так как никогда раньше его не видела.

История женщины, взорвавшей себя у «Националя», очень похожа на историю Симы: очень молода, из глухого аула (потому, считают следователи, она и взорвалась у гостиницы вместо Государственной думы), волосы тоже выкрашены хной. Насчет покрашенных хной волос, мне, кстати, никто не смог точно объяснить: просто ли это мода среди современных чеченок или, как утверждают многие в правоохранительных органах, террористки делают это в качестве вызова?

Итак, совсем молодые девушки, невежественные, не видевшие ничего хорошего за свои короткие жизни, во всем подчиняющиеся мужчинам, которые в их обществе богоподобны. Не очень похоже на «идейных товарищей», взрывающихся в Израиле: там, например, никого не удивило, когда такой акт совершила одна очень образованная палестинка, адвокат.

Выжившая «шахидка»

В качестве иллюстрации своей точки зрения я приведу историю Заремы Мужихоевой, которая не погибла, сотрудничала со следствием (что, впрочем, не помешало получить ей большой срок) и являлась важным источником информации о чеченских «шахидах».

Зарема, тоже очень молодая женщина, лишившаяся отца и мужа в первую чеченскую кампанию, жила на правах рабыни у родственников мужа со своим маленьким ребенком. Уйти от них она могла только. оставив им ребенка. Она выбрала свободу и, перебиваясь в станице Асиновской, не имела ни работы, ни жилья. Она как-то даже пошла на кражу, но ей удалось избежать наказания.

Потом случилось кое-что намного хуже. Мне неизвестны подробности этой истории, но ее подставили какие-то знакомые, и Зарема задолжала колоссальную для нее сумму денег, которую никогда не смогла бы выплатить (это, как она сейчас уверена, была уже часть плана). Тут-то, как по волшебству, появилась одна Заремина знакомая, пообещавшая чудесное разрешение всех ее проблем. Долг за нее заплатят, и не только, а еще построят новый дом ее дедушке с бабушкой, и ребеночек ее тоже будет обеспечен. Взамен от нее требуется самая малость: взорваться.

Перед поездкой в Москву Зарема совершила в Назрани шопинг со своим куратором: приобрели новую одежду, белье, колготки, даже прокладки на каждый день, которые она видела впервые в жизни. Когда «шахид» идет на смерть, важно, чтобы он был одет во все чистое, но новую одежду ей купили не поэтому: смертница просто не должна была выделяться из московской толпы.

Подойдя к кафе на Тверской, Зарема села за столик на улице и начала строить рожи, чтобы ее заметили охранники. Следователи уверены, что она не нажимала кнопку на своем взрывном устройстве. Зарема была страшно подавлена, узнав, что бомба в отобранной у нее сумочке взорвалась, убив сапера. Это значило, что за решеткой она пробудет очень долго.

Очень мало пока известно о «шахидках», совершивших таракты на борту двух пассажирских лайнеров и возле метро «Рижская». Однако женский почерк этих преступлений ни у кого не оставляет сомнений. Вывод напрашивается сам собой: с одной стороны, пока здравствуют и передвигаются на свободе менеджеры террора, распределяющие средства на «долларовый джихад», и, с другой — пока уровень жизни в Чечне не достигнет хоть в какой-то степени приемлемого уровня — до тех пор спрос на «пушечное мясо» будет рождать предложение.