«Психику детей уже не вылечишь»

ЭТИХ двух женщин привезли в больницу почти без царапин, хотя в захваченной школе они почти сутки пролежали со взрывчаткой на спине. Им даже не понадобилась перевязка. Но лечить их придется еще долго, и врачи сомневаются в успехе.

Одна из них, 54-летняя школьная воспитательница (врачи не стали называть ее имя без ее согласия. — Ред.), все время в бреду зовет своего 10-летнего внука. Она потеряла сознание в тот момент, когда увидела, что один из боевиков приставил к виску мальчика автомат, потому что устал слушать, как тот настойчиво просил пить. Уже в больнице она узнала, что внук получил ранение в голову, но выжил и сейчас лежит в реанимации. Другая молодая женщина рассказала, что на нее и ее соседку по спортзалу один из террористов положил какой-то мешок и сказал: «Там взрывчатка. Лежите и не шевелитесь, иначе вас разнесет». Они и лежали почти сутки. А когда какая-то сволочь схватила ее соседа, мальчика-первоклассника, разбила его телом стекло в окне и бросила обратно в кучу детей, она еле сдержалась, чтобы не вскочить: у нее в спортзале были двое сыновей, и ей необходимо было выжить, чтобы их спасти. Через сутки мешок с нее сняли и отпустили в туалет. И зачем-то повели мимо кабинета, где боевик насиловал девочку-старшеклассницу. На обратном пути она увидела ее с простреленной головой. Когда прозвучал взрыв и началась стрельба, женщина чудом выхватила из толпы обезумевших заложников младшего сына и, прикрывая собой, вынесла из спортзала. Где второй ее мальчик, она пока не знает. Периодически у нее случаются истерики, а потом она замыкается в себе и неподвижно смотрит в одну точку. «Вряд ли когда-нибудь ее психика, как, впрочем, и психика многих, переживших этот ад, станет здоровой», — говорят врачи.

Аслан МАМЕДОВ, 16 лет: «Захватив школу, боевики начали обстреливать мирные кварталы из гранатометов. Били по бензоколонке, расположенной в 50 шагах от нашего дома. Следующая граната выбила стекла в нескольких домах. Мы несколько часов прятались под кроватью. Соседи, живущие в переулке Шаумяна, — баптисты. Их вера не разрешает даже оружие в руках держать. Из двенадцати детей из их дома двоих уже опознали, трое в больнице, а еще семерых пока не могут найти. Когда бой закончился, мы поехали искать своих близких и друзей. Сначала в больницы Беслана, потом во Владикавказ. Соседа Батраса нашли в центральном морге. Три пулевых отверстия и три осколочных. Только в этом морге было не меньше трех сотен тел погибших. Из них максимум 10 — взрослые. У многих не было голов, рук, ног. Они лежали так плотно, что приходилось ходить по трупам. У маленькой девочки в белом платье от лица осталась лишь нижняя челюсть. Одна очень красивая старшеклассница даже не обгорела. Но над левой грудью был глубокий надрез. Те, кто был там, рассказали, что ее изнасиловали и зарезали».

Артур К.: «Моя мать Эльвира и сестра попали в заложники. Сестра Мадина только что пошла в первый класс. Их держали в спортивном зале. Когда началась стрельба и взрывы, они выпрыгнули в окно и, взявшись за руки, побежали. Взрывом мины, упавшей с баскетбольного щита, матери обожгло ноги, и она не могла быстро передвигаться. Женщин и детей, бежавших сзади, убили террористы. Мои спаслись только потому, что спецназ и ополченцы открыли ответный огонь по бандитам».

Дзераса ДЗЕСТЕЛОВА, 12 лет: «1 сентября мы собрались на линейку. Примерно через 7 минут появились люди с оружием. Потом нас заставили выйти и загнали старших в актовый зал, а младших — в спортзал. Бородачи говорили между собой на непонятном языке и стреляли в воздух. В спортзале террористы подвесили к баскетбольным кольцам бомбы. Весь потолок был заминирован. На стене укрепили флаг Северной Осетии, а вокруг повесили взрывчатку. Народу в зале было так много, что один маленький мальчик простоял два дня, потому что не было места, куда можно было бы сесть. Было так жарко, что все разделись и обмахивали друг друга листами из учебников и тетрадей. В первый день нам разрешили пить. Потом воды не давали, и мы ели цветы, которые принесли в подарок учителям. На третий день мы писали в бутылочки и пили эту мочу. Очень хотелось кушать, а террористы на наших глазах ели торты, приготовленные нам на праздник. Бандиты отняли у всех фотоаппараты, мобильные телефоны и телекамеры. Террористы смеялись и снимали нас и друг друга. В дверях зала два дня пролежал труп мужчины, который пытался сопротивляться при захвате. Потом труп вытащили и бандиты заставили нас вытирать кровь школьными фартуками. Я сидела у окна. Когда произошел первый взрыв, я вскочила на подоконник, а когда взорвалось снова, опять упала внутрь. Но я все-таки выскочила, и за мной побежали другие дети. Один мальчик зацепился ногой за растяжку, которая была привязана к баскетбольной корзине. Бомба упала и взорвалась».

Врач-реаниматор Борис ЗАПАРОВ: «К нам привезли очень тяжелых детей, которые просили пить. Они вспоминали, словно бредили, что террористы над ними откровенно издевались: мочили девочкам-первоклашкам школьные фартуки и заставляли других отжимать воду в рот. Одному пацаненку боевики насыпали в рот битого стекла и сказали: «Вот тебе пепси-кола, пей!»

Заведующий отделением хирургии больницы Беслана Казбек БЕРДЯЕВ: «Практически все дети молчали, так как были контужены в результате взрыва или находились в глубоком психологическом шоке. Только их глаза молили о помощи. Мой коллега-гинеколог, осматривая старшеклассниц, обратила внимание на их поврежденные половые органы. Скорее всего, это было изнасилование».
N 36 (1245) от 8 сентября 2004 г