Служба спасения Русского языка

Воронежцам устроили ликбез по телефону

— Служить русскому языку очень трудно. В первую очередь — из-за особенностей русского менталитета, одна из которых — коллективистское сознание. Это значит, что все вокруг — свои, а между своими — какие могут быть церемонии? Ведь не важно как говоришь, важно — что: ценна не форма, а содержание. Главное, чтобы человек был хороший, а его речь — дело второстепенное — таково господствующее мнение. К тому же у нас не любят формальностей, и это тоже одно из препятствий на пути к хорошему знанию и владению языком. Поэтому у нас этакое «простительное» отношение к грубости и хамству: да, начальник — матерщинник, ну обложит тебя в сердцах, но сам по себе он — человек хороший. Это как у Райкина — «свое отсидит, и опять тихий, и опять смирный».

Есть еще одна особенность, напрямую связанная с современной ситуацией: свободу слова у нас в какой-то момент спутали со свободой речи. Хотя разница здесь существенная: первое — говори, что хочешь, второе — как хочешь. Свобода слова должна быть, свободы речи быть не может. Речь должна находиться в определенных рамках, принятых в обществе. А сейчас сплошь и рядом — нецензурные выражения, жаргоны, сленг. Этого допускать нельзя. Не зря в русском языке существует словосочетание «непечатное выражение», т. е. слова, которые нельзя произносить публично и нельзя печатать. Зато у нас нет устойчивого выражения, которое призывало бы человека следить за своей речью…

— Есть одно — «фильтруй базар"…

— Это не в литературном языке, а в сленге. Впрочем, выражение само по себе хорошее: неплохо было бы изменить простительное отношение к речевым ошибкам. Вот часто говорят: «Давайте свет вклЮчим или включИм — не знаю, как правильно». И человек многие годы, а иногда до конца жизни оставляет этот вопрос для себя открытым. У нас нет традиции обучения русскому языку взрослых. Более того, человек упрямствует и сопротивляется, когда его пытаешься научить правильному языку. Аргумент при этом один: все говорят «дОговор», а почему я должен говорить по-другому? Это тип сниженной литературно-языковой личности, он ориентируется не на словари, не на то, как говорят ему учителя, а на то, «как все говорят». Журналист, политик, оратор должны «фильтровать базар», потому что люди ориентируются прежде всего на них. В моей практике был такой случай: директор школы одного из районных центров, после того, как прослушал курс лекций по культуре речи и получил зачет, шепотом вызвал меня с кафедры и задал, мучивший его долгие годы, вопрос: «Всю жизнь хотел узнать, как правильно ставить ударение в слове «ракушка» — на первый или на второй слог?» Представьте, директор школы, выпускник университета лет 30 хотел узнать, как правильно произносится слово, и что же ему мешало?! Это свидетельствует о том, что у абсолютного большинства людей нет навыка заглядывать в словари. Люди не имеют дома словарей и плохо знают алфавит. Когда я работал в Германии, то заметил, что там в домах практически нет художественной литературы, зато есть словари. А у нас все наоборот: мы живем духовностью, а ударение в слове — для нас это мелочь.
И еще одно наблюдение. Если мы хотим похвалить человека, то можем сказать: какой замечательный парень — с медалью окончил школу, с красным дипломом — университет, прекрасно владеет английским, хорошо знает компьютер и т. д. Но вы когда-нибудь слышали, чтобы человека хвалили за то, что он прекрасно говорит и пишет по-русски? У нас не хвалят за знание родного языка. Скажите на публике кому-нибудь «мне нравится ваш русский язык» — и это наверняка вызовет улыбку. Полная нам противоположность — англичане. У них язык — показатель принадлежности к классу.

— Так ли уж необходимо, скажем, рабочему станкозавода совсем без ошибок говорить по-русски?

— Язык — это одежда мысли. Человек должен свои мысли, даже убогие, облечь в такую форму, чтобы они были правильно поняты и не оскорбили общественную нравственность. Это одна из форм существования цивилизованного общества: как нельзя ходить голым по улице, так нельзя и говорить безграмотно. «Мы матом не ругаемся, мы на ем разговариваем» — эта остроумная фраза на самом деле еще и исключительно вредная. Одна из причин распространения нецензурщины — ухудшение владения языком. Но мы принадлежим к «homo sapiens», и у нас в отличие от животных язык не передается с генами, мы наделены способностью к изучению членораздельной и связной речи. Так надо же этой способностью пользоваться! Рабочему станкозавода или грузчику необходимо правильно говорить на русском языке не для того, чтобы произвести впечатление, а для того, чтобы быть полноценным членом общества.

— Когда вы создавали службу русского языка, на какую аудиторию ориентировались прежде всего?

— Службу русского языка мы делали для всех. С перерывом в 10 лет мы опросили 500 человек и получили интересные результаты. Так, на вопрос «Считаете ли вы, что наблюдается падение речевой культуры?» в 93-м году отвечали «да» 60 процентов опрошенных, а сегодня — только 26. Это говорит о том, что люди привыкли к бескультурной речи, и для них она стала нормой. Единственная радость: среди опрошенных появилось 5 процентов тех, кто хотел бы обучаться русскому языку на специальных курсах. Это в основном «новые русские», предприниматели — те из них, кому необходимо эффективно вести деловые переговоры, кто поддерживает связи с иностранцами. Это те, кто понимает, что в условиях рынка грамотное общение — одно из условий преуспевания. Причем люди не хотят читать о правилах языка, но хотят, чтобы им о них рассказывали. Поэтому мы и создали службу. Становление было непростым, первые полтора года я платил сотрудникам из своего кармана, пока нам не стали помогать энтузиасты, имеющие деньги. Всего в службе 5−7 консультантов, все — филологи, преподаватели университета. Любой человек может позвонить в службу с 16.00 до 18.00 и задать интересующий его вопрос. Звонят даже из-за границы — из Риги, с Украины.

— И какая необходимость побуждает людей к вам обращаться?

— Самая разная. Спрашивают, что значит то или иное новое слово. Что такое инаугурация? Часто спрашивают, что такое толерантность? Интересуются происхождением слов. Многим небезынтересно, откуда произошла и что означает их фамилия, или название населенных пунктов, в которых они живут. Регулярно задают вопрос, как правильно говорить — «звонИт» или «звОнит»?

— Не было ли звонков по поводу популярного среди воронежцев словечка «жлоб»?

— Постоянно звонят. «Жлоб» — словечко с местным колоритом, и это очень распространенное заблуждение, что жлобом изначально называли жителя Воронежской области и что это якобы даже отражено в словаре Даля. Жлоб — просто грубый, вульгарный человек.

— Сделает ли человека более образованным полученное в результате звонка эклектичное знание — к примеру, что «облака» не пишется через «а»?

— Конечно, сделает. Человек проявил внимание к языку, и он больше не будет писать это слово с ошибкой. Ведь мы прежде всего интересуемся тем, что нас беспокоит. Недавно в службу русского языка звонит семиклассница и спрашивает, что такое Камасутра. Ну, ей объяснили, что это индийская книга о любви, и заодно поинтересовались, где она услышала это слово. Оказывается, она сидит с подружками и пьет чай с таким названием.
Кстати, первый вопрос, когда службу только открыли, был из Острогожска — мужчина поинтересовался, как пишется «поллитровка».

— Нужна ли нам какая-то законодательная основа для поддержания русского языка? Как, например, во Франции, где ведущих даже штрафуют за употребление в эфире иностранного слова, синоним которого есть во французском языке?

— Насчет Франции — это популярное заблуждение. Там действительно есть закон о французском языке, над которым все смеются и который регулярно нарушается. Дело в том, что язык — самоорганизующаяся система и попытки законодательно его ограничить все равно не будут эффективными. Если мне удобно говорить «компьютер», никто меня не заставит говорить «ПВМ». В русском языке 30 процентов слов — заимствованные, и подчас мы этого даже не знаем. Дело иной раз до абсурда доходит — как-то раз один депутат высказался: зачем нам это иностранное слово «акция», если есть хорошее русское слово «вексель». А «вексель», между прочим, мы заимствовали из немецкого языка.

Впрочем, могу сказать точно, что период бурных изменений в русском языке закончился — «революция» была связана со сменой общественного уклада. Таких периодов в истории России было несколько — во времена Петра Первого (много морской и технической терминологии), во времена Пушкина (помните: «но панталоны, фрак, жилет — всех этих слов на русском нет»), после революции 17-го года и постперестроечное время — в эти периоды происходило бурное развитие языка. Но сейчас наступает стабилизация.

— Кстати, в «Российской газете» есть рубрика «Говорим по-русски», где специалист разбирает конкретные ситуации и рассказывает, как правильно употреблять и произносить слова…

— Да, тот факт, что сейчас все чаще и чаще встречаются подобные просветительские проекты, говорит о том, что появляется потребность в правильном русском языке — потребность, во-первых, рыночная, во-вторых, — общекультурная: люди хотят научиться правильно выражать свою мысль, просить, извиняться.

прямая речь

Галина Селезнева, консультант службы русского языка:

— Большинство звонящих задают вопросы об ударении в словах и их значении. Наши постоянные клиенты — корректора газет, учителя, секретари-референты различных фирм и предприятий, сотрудники городской и областной администраций, которые готовят различные документы. В тупик меня часто ставят вопросы учеников начальных классов (уж не знаю, по каким программам их там учат). Очень интересные вопросы (причем не в утилитарных, а в познавательных целях) задают пенсионеры. Но нам очень не нравится, когда с нашей помощью пытаются разгадать кроссворд или выполнить контрольную работу.
Воронеж