 |
| Культура | Борис Фаликов | 23.08.2004 |
В долгие летние дни церкви многих европейских стран служат прибежищем от жары туристам, вооруженным кино- и фотокамерами. Об иных функциях напоминают лишь скромные плакатики при входе — «во время службы просьба хранить молчание». Удалось как-то застать и службу — на специально выгороженных скамеечках перед алтарем собрались несколько аккуратных старушек, а вокруг продолжали свой бесконечный марш туристы. То, что видно невооруженным глазом, подтверждает и унылая статистика. В Британии посещение церквей с 1980 года упало на 30 процентов, за это же время число тех, кто считает себя членами той или иной конфессии, уменьшилось на 20 процентов в Бельгии, на 18 процентов — в Голландии и на 16 процентов — во Франции. Лишь Ирландия, Мальта и Польша продолжают сохранять верность Католической церкви — больше половины населения посещает здесь службы раз в неделю. Во Франции, Британии, Германии, Голландии и даже Испании, напротив, половина населения заявляет, что религия не играет в их жизни большой роли. Что уж удивляться, что в Европейскую конституцию так и не вошло упоминание христианства, хотя Ватикан и положил немалые лоббистские усилия на то, чтобы это случилось. И все же христианство остается главной религией Европы — его исповедуют 550 миллионов человек. Более того, говорить о неизбежном увядании европейского христианства преждевременно. Жизненной силы в нем еще хоть отбавляй, правда, сосредоточилась она в новых формах.
Развод с властью
Многие из европейских церквей предпочитают сейчас отказываться от государственного статуса, если он у них еще сохранился. В Швеции Лютеранская церковь проделала это в 2000 году, в Норвегии развод планируют на следующий год. Архиепископ Кентерберийский Роуэн Уильямс также высказался в поддержку выхода Англиканской церкви из-под государственной опеки. У нас в России, где РПЦ все теснее прижимается к власти, это расценивается как проявление слабости. Но многие европейцы видят здесь прямо противоположное — уверенность в своей силе. Верующие в наши дни обретают гораздо большую духовную свободу, им не нужно, чтобы кто-то вел их за ручку. Принудительное спасение перестает быть таковым. И церкви подхватывают эту тенденцию, пытаются идти в ногу со временем, освобождаясь от пут официоза. Недаром один из самых блестящих православных богословов Европы — француз Оливье Клеман — считает, что «этот поиск свободы духа… в конце концов откроет путь к новой христианской эпохе». То, что такая эпоха может наступить, находит подтверждение в неожиданном интересе, который проявляет к христианству европейская молодежь. Но увидеть ее можно не столько в традиционных церквях, сколько в иных местах.
Молодое вино в новых мехах
Когда 20-летний швейцарец — брат Роже—поселился в 1940 году в бургундской деревушке Тэзе, там почти не оставалось жителей. Грибок поразил местные виноградники, и крестьяне перебрались в города в поисках работы. Сейчас экуменическую общину Тэзе, объединяющую протестантов и католиков, посещают до 100 тысяч паломников в год, причем 90 процентов из них — младше 30 лет. Летом этот поток возрастает до 6 тысяч человек в неделю, в три раза больше, чем 15 лет назад. Основатели общины никак не предполагали, что она станет столь популярной именно у молодежи. Но теперь, когда это случилось, молитвенные собрания здесь приобретают все менее формальный характер. Значительную роль играет музыка, духовные песнопения с воодушевлением исполняют юные паломники с неразлучными рюкзаками за спиной. «Иисус, не забудь меня, когда ты придешь в свое Царство» — этот бесконечный рефрен можно услышать теперь в бывшем бургундском захолустье практически на всех европейских языках.
Молодежь поддерживает и другие межконфессиональные проекты. На празднование Экуменического дня в 2003 году в Берлине собралось не менее 200 тысяч человек, причем почти половина из них — молодежь. Молитвы читались не только по-немецки, но и на польском, арабском и даже на суахили. Молящиеся передавали друг другу чаши с водой из фонтана перед Рейхстагом, символизируя таинство крещения. Но спросом у молодежи пользуется не только экуменизм. В 2000 году два миллиона юных католиков собрались в Риме на Всемирный день молодежи.
Подъем христианской веры среди молодых людей не остался незамеченным европейскими социологами. По их подсчетам, число датчан в возрасте от 18 до 29 лет, верующих в Бога, выросло с 1981 по 1999 годы на 19 процентов, итальянцев — на 13 процентов, французов — на 3 процента. Притом что Франция является абсолютной рекордсменкой Европы по числу атеистов. Правда, новая волна молодежной веры не затронула такие страны, как Британия, Испания и Голландия.
Путь пилигрима
Едва ли не самой популярной формой молодежной религиозности является паломничество. Один из организаторов пятидневного паломничества, приуроченного к 700-летию рождения святой Бригитты, шведский епископ Мартин Линд с удивлением обнаружил, что его сопровождают не менее полутысячи молодых людей. Столько юношей и девушек он никогда не видел на своих богослужениях. Казалось бы, что тут нового? Более древнего способа проявления благочестия не сыскать во всем мире. И популярность его была огромна во все века. Известен случай, когда измученные паломниками монахи-бенедиктинцы в Кентерберийском соборе придумали остроумный выход, как от них избавиться. Они прорыли подземный туннель под собором прямо к месту убийства архиепископа Томаса Бекета. С тех пор пилигримы пробирались к своей цели через подвальное помещение, а монахи без помех предавались молитвам и медитациям над их головами. Произошло это в 1420 году, когда почитание невинно убиенного 250 годами ранее архиепископа достигло своего апогея.
Но нынешнее паломничество сильно отличается от традиционного. Пилигримы прошлых столетий отправлялись в святые места для того, чтобы выполнить обет, совершить покаяние, попросить святого о помощи, стать свидетелем чуда. Все это играет роль и в наше время, но на первый план все же выходит желание вырваться из пут суматошной жизни и попытаться обнаружить в ней какой-то смысл. Особенно сильно усложнение жизни и убыстрение ее ритма бьет по молодежи. Выпасть из этой круговерти легко и соблазнительно. Иногда такая пауза может затянуться на всю жизнь. Паломничество — это временная смена ритма, позволяющая, не теряя себя, увидеть себя со стороны. Недаром антропологи относят его к «ритуалам перехода», с которыми связывают важный этап взросления молодого человека. Так и складывается тип современного пилигрима в шортах и с гитарой за спиной. Правда, он с равным успехом может отправиться и в американский «Graceland» — почтить «святого Элвиса» и двинуться по знаменитому паломническому маршруту «El Camino de Santiago» («Дорога святого Якова») в Испании. Роль церкви сводится к тому, чтобы внятно объяснить ему разницу: упертый фанат Элвиса вряд ли имеет шанс когда-нибудь повзрослеть.
Дорогой святого Якова
Небольшой городок Сантьяго-де-Компостела на севере Испании известен на весь мир своим собором, в котором покоятся мощи апостола Якова, обретенные в IX веке. В Средние века посещение Сантьяго было не менее популярным, чем путешествие в Рим или Иерусалим. В эпоху религиозных войн местный епископ приказал припрятать мощи святого, чтобы их не осквернили английские протестанты (в 1589 году сэр Фрэнсис Дрейк атаковал близлежащий порт Ла-Корунья), и те куда-то пропали. Нашли их почти через 300 лет под каменным полом собора, но к тому времени Сантьяго утратил свое значение: на место веры в Бога стремительно заступала религия прогресса. Однако к концу двадцатого столетия паломничество к мощам св. Якова неожиданно обрело новый импульс. Сейчас сюда ежегодно стекаются не менее 100 тысяч паломников со всех концов света. Причем далеко не все из них являются католиками. Путешествие обычно начинается в испанских Пиренеях, тянется почти 800 километров и может длиться около месяца, если пилигримы совершают его пешком. Но некоторые (а их немало) предпочитают все же велосипеды (на автомобиле по этим сельским дорогам и тропинкам просто не проедешь).
Многое объединяет современных паломников с туристами — дух коллективизма, желание испытать себя—и все же назвать это обычным туризмом нельзя. Духовное измерение присутствует, хотя оно не всегда укладывается в рамки католичества и даже вообще христианства. На ночевках в специальных приютах для паломников (refugios) нередко можно услышать разговоры о том, что «Camino de Santiago» — это древний друидский путь, который проходит по энергетической линии Земли ровно под Млечным Путем со всеми вытекающими шаманскими последствиями. Иногда попадаются и вовсе диковинные персонажи с тамплиерским красным крестом на белом балахоне, факелом в руке, и прочими нью-эйджевскими примочками. И все же по мере приближения к месту назначения даже те, кто не верит, что мощи святого чудесным образом преобразят их жизнь, усваивают повадки традиционного благочестия. Все чаще раздаются католические песнопения под аккомпанемент гитары и губной гармошки. Ну, а те, кто благополучно добирается до величественного собора Св. Якова, почитают своим долгом посетить там специальную мессу, посвященную окончанию паломничества, и спуститься в крипт, где покоятся мощи святого. Что творится в их душах, Бог весть, но одно можно сказать с уверенностью. В свое время вездесущий Гете сообщил своим читателям: «Европа создавалась на паломническом пути в Компостела». Вот и нынче интернациональное паломничество в Сантьяго-де-Компостела помогает лучше осознать общие христианские корни современной Европы, о которых политкорректно умалчивает Европейская конституция. И корни эти, похоже, способны давать новые ростки.
Культура N 32 19 — 25 августа 2004 г.
