 |
| Le Nouvel observateur | Сара Даниэль | 06.08.2004 |
«За обезглавливание американского агента Николаса Берга, корейца Ким Сон Ира и иракцев, шпионивших на американского врага, отвечаю я». Мужчине, сидящему передо мной в длинной белой рубахе, 30 лет. У него короткая черная борода. Когда я ужасаюсь при упоминании об этих жестокостях, Абу Рашид (имена моджахедов изменены. — Le Nouvel Observateur) начинает смеяться: «Посмотрите два раза подряд дискету со сценой обезглавливания Берга, которую я вам дал. Вот увидите, вы привыкнете», — советует он. И предлагает присутствовать на следующей казни…
Мой переводчик и я находимся в Эль-Фаллудже, первом «освобожденном» городе Ирака, где американские солдаты уже не появляются. Здесь недавно была издана фетва, разрешившая местным жителям убивать иностранных журналистов без суда и следствия. Здесь, в пригородном квартале Эль-Джолан, расположен главный штаб «иностранных боевиков» (арабов, приехавших в Ирак воевать с американцами), которые сегодня сеют в Ираке огонь и смерть.
Сейчас 5 часов вечера. В небольшой гостиной дома, не пострадавшего от американских бомбардировок, возобновившихся несколько дней назад, пятнадцать руководителей самой жестокой из группировок моджахедов почтительно внимают своему лидеру, рассказывающему иностранке о казнях, от которых содрогнулся весь мир.
Контакты, установленные еще в апреле (во время осады Эль-Фаллуджи), дали мне возможность встретиться с Абу Рашидом, руководителем совета местных моджахедов. Уже то, как мы ехали через город, говорит о власти эмира, который принял нас у себя дома. Нас сопровождал один из его помощников, и этого было достаточно, чтобы боевики и солдаты на блокпостах, стоящих на всех перекрестках города, опускали глаза. Они не задавали лишних вопросов и уважительно отдавали честь представителю одного из лидеров нового иракского «ваххабитского эмирата».
Но Абу Рашид — не просто главный моджахед города, от одного упоминания которого у американцев стынет в жилах кровь. Перед полевыми командирами Эль-Фаллуджи он представляется как один из эмиров движения «Ат-Таухид валь-джихад» («Единобожие и священная война») — движения, которое американцы связывают с именем Абу Мусаба аз-Заркави и организацией «Аль-Каида».
Пока Абу Рашид объясняет, что он понимает под своим «долгом убивать», все вспоминают, как кричал в агонии американский заложник Ник Берг: «Вы знаете, когда мы отрезаем голову, мы испытываем удовольствие», — говорит нам по-английски человек, сидящий по правую руку от эмира. По комнате проносится шепот неодобрения. Воцаряется гнетущая атмосфера. Абу Рашид кладет ему руку на плечо и приказывает замолчать. Сам он предпочитает рассказ о Сафии бинт ал-Мутталиб, героине ислама, которая во время мекканской битвы с иудеями в 627 году Мекки обезглавила одного из напавших на нее мужчин.
«Мы похищаем людей не для того, чтобы запугать тех, кого удерживаем, — говорит он, — а для того, чтобы оказать давление на страны, помогающие или собирающиеся помочь американцам. О чем думают те, кто приезжает в оккупированную страну? Они договариваются с американцами, преследуя свои коммерческие цели. Но их контракты запачканы кровью иракцев. Что же нам, сидеть сложа руки, когда нас убивают? Отрезать человеку голову — это нехорошо. Но этот метод действует. В бою американцы дрожат от страха. И посмотрите, как правильно отреагировали Филиппины. Благодаря их позиции, позволившей нам освободить заложника, мы смогли показать всему свету, что тоже любим мир и можем быть милосердными… Впрочем, я пытался вести переговоры об обмене Ника Берга на пленных. Американцы отказались. Это они — настоящие виновники его смерти».
Бывший гвардеец Саддама Хусейна, Абу Рашид ненавидит свергнутого диктатора, который бросил его в тюрьму за принадлежность к исламистской партии. Выйдя на свободу, Абу Рашид попытался перебраться в Афганистан, чтобы воевать там с американцами. Но было слишком поздно. Разгром талибов застал его при пересечении иранской границы. Но история борьбы мусульманских боевиков в Афганистане дала ему, как он говорит, хороший урок: «Мы поняли, что раскол означал бы для нас поражение. Вот почему мы создали этот совет моджахедов».
Совет состоит из 13 командиров, обязанности между группами четко распределены. Одни ведут наблюдение за противником, другие занимаются тыловым обеспечением. Кто-то перерезает американцам линии связи и обстреливает колонны. Кто-то занимается похищениями. На лидера возложена дополнительная обязанность — казнить лже-боевиков, которые используют оружие, чтобы терроризировать и грабить жителей Эль-Фаллуджи. Если верить Абу Рашиду, именно снятие осады с Эль-Фаллуджи 29 апреля 2004 года позволило всем группам боевиков объединиться в центр сопротивления «американским захватчикам».
«Со времени осады в глазах мусульманской общины та ненависть, которую американцы питают к Эль-Фаллудже, стала символом их ненависти к исламу», — говорит Абу Рашид. С тех пор именно здесь планируются похищения и теракты по всей стране. Будущая цель — активизировать атаки, «чтобы показать нашу сплоченность и силу».
К комнату входят два командира моджахедских групп, одна из которых базируется в Хосейбе (на границе с Сирией), а вторая — в Хадисе (в 250 км к западу от Багдада). Они обнимаются с эмиром, соприкасаясь плечами, как это принято у бедуинов.
Иракских моджахедов-салафитов больше всего раздражает вопрос о том, не перешел ли контроль над сопротивлением в руки иностранных боевиков, которых они называют «арабами». «Это ложь, распространяемая американцами, — отвечает рассерженный Абу Рашид. — Это мы, иракцы, являемся хозяевами в нашем городе и руководим сопротивлением по всей стране. „Арабские“ бойцы приехали нам помогать. Для всех мусульман Эль-Фаллуджа стала символом. Точкой, с которой начнется путь к победе. Да, мы принимаем их у себя, почему бы и нет? У американцев же есть союзники!» «Тем не менее, на диске DVD, который вы переслали в Багдад мне и другим журналистам несколько недель назад, большинство акций смертников совершено этими «иностранными боевиками"… «Да, потому что стать шахидом — это высший акт веры. Иракцы еще не достигли такой степени религиозного рвения. Но постепенно и они начинают подражать своим братьям-арабам"… Эмир вынужден признать, что арабские добровольцы могут преподать его соотечественникам уроки веры…
«А Абу Мусаб аз-Заркави, иорданский помощник бен Ладена? Он действительно планирует все акции, как считают американцы?» «В Эль-Фаллудже аз-Заркави нет. Где он? Не хочу вам лгать, отвечу лишь, что он, возможно, находится где-то в Ираке. Но главное то, что сегодня в Эль-Фаллудже каждый из нас — аз-Заркави. А все иракцы — бен Ладены». «А когда вы прекратите борьбу?» «Когда закончится оккупация и в Ираке будет установлен исламский закон. До тех пор ни одна мусульманская страна не будет жить в мире».
Прежде чем проводить нас, Абу Рашид торжественно передает нам послание Жаку Шираку и Джорджу Бушу. Расставаясь с нами, он «предупреждает»: «Не делайте в этом городе ничего, не спросив предварительно разрешения у меня».
Ахмед не является активистом движения «Единобожие и священная война». Но иногда он помогает группировке аз-Заркави. Как это было в январе 2004 года, когда он отправился искать тело одного из саудовских «мучеников», взорвавших себя на мосту в городе Хальдийя. Он очень завидует тем, кто нашел в себе смелость стать «мучеником». «Когда у меня больше не будет оружия, я тоже взорву себя», — уверяет он.
Очень худой, с лицом, обрамленным длинной черной бородой, Ахмед рассказывает нам об охоте на шпионов, которых, по его словам, в городе много. «Когда Наполеон прибыл в Египет, при нем были специалисты вроде Шампольона. Почему американцы не поступили так же? Они предпочли довериться иракским коллаборационистам, которые за нами шпионят». Была одна «нищая», которая под видом сбора подаяния метила дома бойцов. «Нам пришлось ее обезглавить и расчленить — в назидание другим».
Под диваном лежит оружие русского производства — старые автоматы Калашникова. «Это детские игрушки, — улыбается Ахмед. — Здесь стрелять учатся с детства. Это подарок, который Саддам, сам того не желая, преподнес нам: с юных лет нас забирали в лагеря на военную подготовку».
Словно подтверждая слова отца, его семилетний сынишка ловко вставляет патроны в «рожок» автомата. Во время боев в апреле он был хорошим помощником: стоял в дозоре, передавал записки. Его мать смотрит на него с гордостью. После появления сообщений о пытках в тюрьме «Абу Грейб» она считает казнь заложников справедливой местью. «Один из моих дядей провел больше года в «Абу Грейб». Мы никогда не узнаем, пытали ли его или насиловали. Он лучше умрет, чем скажет нам об этом».
Мы садимся в машину Мазена, помощника Абу Рашида. По радио слышится заунывная молитва — единственная музыка, разрешенная отныне в Эль-Фаллудже. 35-летний Мазен — скульптор по профессии. У него круглое, почти детское лицо, но твердый и жесткий взгляд. Он с гордостью везет нас через весь город. Иракские солдаты, которых мы встречаем по пути, с готовностью отвечают на его вопросы. Складывается впечатление, что мы сидим в машине городского губернатора.
«Здесь был настоящий «бермудский треугольник», — гордо улыбается Мазен, вспоминая о последних боях. — Американские солдаты не были готовы умирать за Эль-Фаллуджу. А мы любим смерть так же, как они любят жизнь». Для иракских салафитов осада Эль-Фаллуджи была тем же, чем 11 сентября для бен Ладена — первой крупной победой над американским врагом. Мазен, который участвовал в переговорах с представителями штаба коалиции, утверждает, что американцы тогда уступили почти в всем, а Эль-Фаллуджа — ни в чем.
«Мы не выдали тех, кто убил четверых иракских шпионов. Не отдали оружия. Им пришлось вывести войска, выдать компенсацию двум третям семей и эвакуировать штаб из здания больницы».
Мы подъезжаем к мечети. С., член движения «Единобожие и священная война», провожает нас к имаму аль-Джанаби. За пять минут он договаривается для нас о беседе с самым знаменитым религиозным деятелем города. В глазах американцев — это «плохой парень». В новой иерархии моджахедского эмирата человек, которого нам представляют как «иракского шейха Ясина», является политическим и религиозным лидером, в отличие от Абу Рашида — военного лидера.
Имам аль-Джанаби намного моложе покойного вождя палестинского движения «Хамас», но у него такая же седая борода, тот же орлиный профиль и то же удивительное спокойствие. Жители города называют его лидером «такфировцев» — наиболее экстремистски настроенных боевиков, связанных с иностранными арабскими организациями.
«Вы боитесь американцев?» — спрашиваю я его. «В этой жизни мы лишь временные странники, и я мечтаю увидеть свою последнюю обитель», — отвечает знаток шариата.
Именно шейха аль-Джанаби некоторые обвиняют в жестоком убийстве в Багдаде шестерых шиитов — водителей грузовиков, чьи растерзанные тела были переданы родственникам в обмен на уплату «моджахедского налога». Но имам отказывается взять на себя ответственность за это убийство, вызвавшее сильные трения между шиитами и суннитами: «Мы все время казним шпионов, и если бы я их убил, я бы вам об этом сказал…»
Имам подробно рассказывает нам о битве в Эль-Фаллудже. В этот момент во двор мечети с криками вбегают около сорока боевиков. Они вносят четыре окровавленных, жестоко искалеченных тела, которые они кладут на белые простыни у дверей комнаты имама. Вскоре ткань пропитывается кровью. Мазен уезжает предупредить Абу Рашида. Возвращается он дрожа от ярости. По его словам, четверо бойцов были убиты американцами, которые изрезали трупы ножами и отрезали им руки. Имам ль-Джанаби даже не смотрит в сторону двора. Удовлетворенный, он напоминает слова, сказанные им в проповеди в 1996 году: народ Ирака выйдет из летаргии, когда США завоюют страну.
«Этот день наступил, он стал началом конца американской империи, которая будет расколота намного больше, чем Ирак сегодня. На земле устанавливается справедливый закон Аллаха. Она сметает диктаторов. Сначала Саддама, потом — Буша и американцев. В Ираке, в США и повсюду в мире их будут преследовать и истреблять».
5 августа 2004 г.
Опубликовано на сайте «INOPRESSA»
