Впервые в советской и постсоветской истории церковные приходы решили судиться с государством за свою национализированную собственность
На 9 июня в Московском арбитражном суде назначено судебное заседание по иску прихода Илии Пророка на Воронцовом Поле. Верующие требуют возврата своего приходского храма, занятого фондохранилищем и мастерскими Музея народов Востока (пока богослужения вынужденно проходят в соседнем здании, тоже принадлежащем приходу). Прихожане храма Воскресения Христова неподалеку от Третьяковки, занятого Реставрационными мастерскими имени Грабаря, тоже подали в суд.
Представляющий интересы истцов адвокат Михаил Воронин (Адвокатский дом «Воронин & партнеры») утверждает, что в московских судах ждут разбирательства примерно с десяток подобных дел.
А в скором будущем судиться готовы все 158 московских православных приходов: в первый заход каждый из них будет требовать вернуть ему в собственность храм, а во второй — церковную землю, потому что рассматривать земельно-имущественный вопрос в едином комплексе московские суды отказались. В разбирательствах будут задействованы сотни столичных адвокатов. А вслед за московскими приходами отстаивать свою собственность возьмутся и питерские.
Повод для такого резкого демарша Церкви, которая до сих пор вела свои материальные переговоры с государством тихо, мирно, полюбовно, с глазу на глаз, очевиден — недавно столичные приходы получили из Москомзема уведомления об арендных платежах за землю. Дело в том, что московские храмы (впрочем, и немосковские тоже) вместе с землей, на которой стоят, принадлежат либо государству, либо субъектам Федерации, а у приходов они всего лишь в безвозмездном пользовании.
По новому Земельному кодексу с января этого года никакого бесплатного пользования землей для церковных приходов не предполагается. Подразумевается, что прихожанам можно либо взять свою землю в аренду, либо выкупить ее в собственность. Выкупать им пока, правда, не предлагали, но лиха беда начало.
По телефонам Московского земельного комитета чиновники разъясняют прихожанам, что арендную плату им начисляют на основании действующего законодательства как землепользователям. А на вопросы, как же можно требовать платы за церковное имущество, которое церкви принадлежит, отвечают, что Декрета о национализации никто не отменял.
Оплачивать земельные счета приходы не собираются, а в своих судебных исках потребуют вернуть земельные владения в границах, в которых их изымали у Церкви в 1918 году. Тот же храм Илии Пророка намерен предъявить свои права чуть ли не на целый квартал, от магазина «Людмила» до улицы Обуха, — в нем до революции располагались доходные дома и приюты для сирот и вдов, завещанные приходу (вместе с землей) богатыми и богобоязненными горожанами.
Составить реестр московских земель, которые православные приходы потребуют вернуть в лоно Церкви, не составит большого труда — в отличие, например, от Воронежа, где все архивы в Отечественную войну сгорели, в столице юридические и исторические материалы по церковным землям прекрасно сохранились.
Грядущие судебные разбирательства адвокат Воронин, являющийся доверенным лицом Московской патриархии, в разговоре с корреспондентом «Огонька» назвал «пилотным проектом реституции».
Постойте, так речь действительно идет о реституции?
Именем закона
Известное еще со времен Римской империи слово restitutio означает, как мы знаем, восстановление в прежнем имущественном положении бывшего владельца (или его наследников), незаконно лишенного своих имущественных прав. Подчеркнем в этом определении слово «НЕЗАКОННО». Потому что реституция, если она случается, обязана проходить как раз на основе ЗАКОНА.
И тут встает принципиальный вопрос: намерена ли Церковь действительно добиваться справедливости для всех ограбленных после Октябрьского переворота собственников (независимо, кстати, от их вероисповедания) или же только для себя?
Если готова, то почему православные иерархи до сих пор не озвучили эту, наверное, единственную нравственно оправданную позицию перед властью и обществом? Много лет они говорили о другом — что Церковь и в мыслях не держит вопроса о реституции.
В начале 90-х, когда внуки и правнуки московских купеческих и дворянских фамилий обивали пороги судов, чтобы добиться признания своих прав наследования имущества предков, они оказались один на один с государственной судебной машиной.
Когда Лига защиты прав собственников, Московское купеческое общество разрабатывали и предлагали думцам отвергаемые один за другим проекты законов о ПОЛНОЙ реституции, то есть реституции для всех без исключения, церковь вела с законодателями автономные переговоры о возврате только своей недвижимости.
Никто из официальных лидеров Церкви не поднял голос в защиту заповеди, отстаивающей священный характер частной собственности. Не пытался объяснить гражданам, которые плевать хотели на восстановление исторической справедливости, что речь идет и об их свободе и достоинстве тоже.
Вот в Польше, когда возник общественный раздор по поводу реституции (сторонники ее опирались на нравственные аргументы, а их оппоненты говорили, что она требует бюджетных затрат и, значит, не нужна), исход спора решил в конце концов как раз авторитет Церкви, поддержавшей реституцию как акт, соответствующий христианским ценностям.
Ничего подобного про реституцию иерархи Русской православной церкви открыто не заявляли. Между тем ее противники успешно внушили российскому народонаселению, что наследники, только верни им недвижимость, непременно начнут выбрасывать людей на улицу.
Кстати, и восточных немцев пугали точно так же, обещая грядущий хаос и толпы лишенных крова беженцев. Недавно на международном семинаре в Москве немцы вместе с представителями других стран Восточной Европы, которые в отличие от России не испугались и все-таки реституцию провели, рассказывали о своем непростом опыте. В той же Германии это вылилось в несметное число судебных исков и полмиллиона актов реституции, а в конце концов — в создание около сотни тысяч новых частных предприятий, между прочим, обеспечивших работу и экономическую независимость множеству граждан.
На том же семинаре в Москве наши бывшие «солагерники» советовали российским властям, несмотря на массу связанных с этим проблем, возвратить-таки гражданам незаконно отобранное большевиками имущество. Иначе, говорили они, мы в России так и не сможем решить вопрос о своей государственности — оценить свое прошлое, понять, какое, собственно, государство строим и наследниками какой страны являемся. Если страна считает себя правопреемницей исторической России, то для этого мало вернуть старый флаг и герб и выплатить иностранным гражданам царские долги. Нужно разобраться прежде всего с собственными гражданами.
Новое выселение?
Но надо помнить, что настоящая реституция — дело болезненное и небыстрое. Взять тех же верующих. У них, понятно, свои претензии к государству. Но чем провинились, например, учреждения культуры, которые по преимуществу и размещаются в спорных церковных зданиях? Вот уж кто пленники поневоле. Разве не устроило бы те же Реставрационные мастерские Грабаря любое другое подходящее здание, если бы Минимущества предложило вариант переезда. Но кто же всерьез будет надеяться на то, что реставраторам вдруг возьмут да и подарят жирный кусок московской недвижимости? Вспомним, на сколько лет увязли московские и федеральные власти в споре с передачей Историческому музею соседнего здания бывшего Музея Ленина. Предположим, Арбитражный суд примет решение выселить реставрационные мастерские из храма Воскресения Христова и вернуть его приходу. И что же, завтра явятся судебные приставы и выставят реставраторов вместе с их имуществом неизвестно куда?
Конечно, право верующих считать, что вопрос, куда деться обитающим сегодня в их зданиях, прямого отношения к сути их дел по возвращению реквизированной большевиками собственности не имеет. Но не получится ли так, что архивы и музейные фонды выкинут на улицу сегодня точно так же, как в 1918 году большевики выкидывали из храмов верующих?
Перспектива
С точки зрения российской Конституции и современного гражданского права все права на национализированное большевиками имущество у наследников — и верующих, и неверующих — есть.
Если подходить строго юридически — для возвращения церковной собственности нет никаких препятствий. Европейский суд по правам человека в отношении сходных дел, касающихся соседней Украины, недавно высказался однозначно: если юридические права наследования и фактического пользования совпадают, то национальное законодательство обязано обеспечить их судебную защиту. Значит, и у большинства московских приходов, уже пользующихся сегодня своими церковными зданиями и землей и не намеренных никого никуда выселять, никаких препятствий для оформления и того, и другого в собственность просто быть не может.
Правда, немногие наследники московских дворянских и купеческих фамилий, которые умудрились прожить все годы советской власти в коммуналках тех самых домов, которые реквизировали после 1917 года у их предков, тоже думали, что с восстановлением их прав хотя бы на приличную квартиру в их же собственных домах не будет никаких проблем. Свои иски в московские суды они несли, полные радужных надежд.
И где теперь их дела? В Страсбурге.
Как возвращали собственность
Законы о реституции действуют сегодня в большинстве постсоциалистических стран: в Польше, Германии, Чехии, Болгарии, Венгрии, Латвии, Литве и Эстонии. Графа «реституция» в этих странах фигурирует в числе способов приватизации госимущества, а возвращенная законным владельцам собственность составляет от 3 до 10 процентов всего приватизированного имущества.
ЛАТВИЯ, приняв Закон о конверсии государственной собственности, восстановила в правах когда-то репрессированные «кулацкие семейства», которых оказалось около 54 тысяч. Всем им вернули отнятую собственность или компенсировали ее стоимость. Учтены и интересы прежних владельцев — например квартиросъемщика, занимающего чужую квартиру, по закону нельзя выселить в течение 7 лет и без предоставления равноценной площади.
В ЭСТОНИИ семилетний «антиконфликтный» срок в реституционном законодательстве отсутствует. В результате многих жителей уже выселяют из полученных в советское время квартир. Вместо денежной компенсации за отчужденное когда-то имущество их владельцам предлагаются государственные ценные бумаги, которые можно обменять на акции приватизированных предприятий, землю или недвижимость.
В ВЕНГРИИ постарались избежать прямой передачи имущества бывшим владельцам. Зарубежным претендентам выплачивают денежный эквивалент конфискованного имущества, своим — выдают так называемые компенсационные купоны, которые можно использовать при приватизации предприятий и покупке земли на аукционах.
ЧЕХИЯ не только возвращает отнятую собственность, но и компенсирует хозяевам затраты на ее восстановление. Если недвижимость уничтожена или обесценена, наследнику полагается единовременная компенсация, а оставшееся постепенно выплатят из специального Реституционного фонда.
Население БОЛГАРИИ и при колхозах помнило, где чья земля. Поэтому реституция у «братушек» прошла быстро: в деревне бывшим владельцам к исходу прошлого года возвратили уже 90 процентов собственности, в городе — более 70. Болгары удивляются, как люди, ставшие мелкими собственниками, преобразили внешний вид городов.
Приключения старорусских наследников
Граждан, желающих вернуть нажитое их семьями до 1917 года, в России не так уж много. По оценке Алексея Фирсанова, председателя Лиги защиты прав собственников, около тысячи человек. Свои права отстаивают далеко не все. В 90-е годы Лига участвовала примерно в ста судебных разбирательствах по возврату собственности, по большей части проходивших в Москве.
Сам Фирсанов требовал признать право собственности на московский дом предков, а после отказа одним из первых подал жалобу в Страсбург — просил оценить деятельность российского суда, руководствующегося декретами советской власти.
В Страсбурге оказалось и дело секретаря Московского купеческого общества Ольги Бимман. Ей отказали тоже на основании декрета 1918 года «Об отмене частной собственности на недвижимость в городах».
Видимо, не желая и дальше будоражить европейцев новостями о том, по каким законам живет Россия, московские суды в последнее время изменили тактику. Юрию Карпову, наследнику купца Алексеева, предложили принять его заявление, если он заплатит госпошлину с суммы иска, примерно 5 тысяч долларов. Хотя речь-то идет о восстановлении нарушенного права и требовать уплаты госпошлины, как в делах о простом наследовании, нельзя.
Так что теперь наши наследники сообщают Европейскому суду не о том, что принятая в 1993 году Конституция, гарантировавшая всем гражданам страны право частной собственности и право наследования, на их собственную жизнь — в отличие от декретов большевиков — не распространяется. Теперь они сообщают об отсутствии доступа к правосудию.
А бум реституционных исков в Москве сошел на нет: многие, кто судился, пришли к печальному итогу — их дома снесли.
Впрочем, как говорят наследники: земля-то все равно наша. А что на моей земле построено, то мое.
Все точно. В Праге, до которой от Москвы всего-то несколько часов лету, у многих многоэтажных домов есть теперь новые хозяева — это люди, отцы и деды которых владели землей, на которой эти дома построены. И жильцы платят квартплату им. И ничего, мир не перевернулся.
N21, 26.05.2004, EV
