Русская линия / Библиотека периодической печати / Русские в Северной Африке. Глава 5 и Приложения (начало)

1.1 С ЛЮБОВЬЮ К ОТЧИЗНЕ

«Как нам не любить Родину, где родились, крестились, воспитались. Учились, посещали святые храмы, дышали воздухом ее полей и лесов, любовались природой и т. п. В земле отцов и дедов нам дорого все русское — свое, склад русско-славянской души. Национальная история, научно-литературное наследие, народные герои и святые… Надо правильно понимать действительность, оценивая ее не пристрастно и всегда молиться за свою страну и народ». архим. Митрофан

Подводя итог настоящей работе посвященной анализу русского фактора в условиях Северной Африки, с позиций внутреннего развития эмигрантской среды можно говорить о том, что сохранение и уважительное отношение к российской истории, ответственность за судьбу родной страны и готовность жертвенно служить ей, на примере русских общин не оказались бесплодно затраченными.

Историко-культурное единство, забота о будущности России, подготовка нового поколения преданного русской идее, сохранение религиозных святынь и церковное освящение бытия народа, все эти факторы, так необходимые родине, особенно в наши дни, имеют глубокий опыт в русской среде диаспоры.

Мы можем говорить о прошедшей истории, как ценном опыте в строительстве будущей России, России воспринявшей, оценившей и мудро распорядившейся своим духовным богатством. Надеюсь, что эта Россия будущего, займет свое достойное место в мировой семье народов.

Идея преданности России, в зависимости от политических взглядов и прогнозов на строй и форму правления, претерпевала в зарубежье серьезные и мучительные изменения. Разногласия в этом вопросе оказывались на руку только врагам России.

Церковное освящение идеи единства, как видим, имеет две стороны. Благодаря приверженности общему для всех эмигрантов языку и традиционным православным ритуалам совместные молитвы были не только актом веры, но и подтверждением преданности единой национальной и культурной традиции, которая отделяла соотечественников от другого общества. Одновременно с этим, неправильно понятая национально государственная задача, привязанная к отжившему общественному строю привела к расколу, сначала иерархии, затем через церковные институты — русской среды в диаспоре.

Единственно верной и правильно понятой в эмиграции перспективой развития и сохранения русского фактора явилась идея национального патриотизма. От ненависти и отчуждения к враждебному строю, утвердившемуся на родине, эмиграция эволюционизирует к уважению и гордости за победы и достижения, совершаемые в нашей стране. Особенно это заметно в годы, когда произошло восстановления традиций старой российской национальной политики и исторического наследия прошлого. Лучшие люди в эмиграции приветствовали создание политически могущественного Российского государства, где вновь зазвучала тема русского государства, преемственности между Киевом, Москвой, Петербургом и Кремлем.

Не менее важно, чтобы культура созданная в зарубежье вошла составной частью в русскую культуру, не осталась безвестной в отечестве, а была впитана нашим народом. Художественные произведения, музыка, изобразительное искусство, лучшие образцы этого, как часть творческого русского духа, должны остаться в памяти поколений, как россиян, так и в сокровищнице мировой культуры, именно, как национальное достояние. Ибо любое общечеловеческое в первую очередь — национально по-своему происхождению. Именно в перекрещивании прошлого, настоящего и будущего России, мы обретаем новое, вечное, предназначенное нашему Отечеству место в мировом процессе. Современный автор пишет: «национальная, образовательная, культурная и религиозная политика государства должна быть направлена на то, чтобы наши дети были именно нашими детьми. Чтобы они говорили на нашем языке, чтобы они ценили то, что придавало смысл жизни нашим предкам и нам. Чтобы то лучшее, что создано нашей культурой в прошлом, жило и в будущем».

Современным реформаторам России, если они, конечно, хотят пользы России, а не движимы только желанием личного, причем сиюминутного обогащения, следует принять во внимание и осмыслить трагический путь раскола единой нации. Необходимо постараться сделать все необходимое для скорейшего преодоления последствий катастрофического распада привычных форм и идеалов миллионов россиян. Если конечно думы и стремления этих «архитекторов реформ» не притягивают к себе блага западной цивилизации. Тогда, тем паче им следует усвоить, что только с валютным запасом, без любви к родине и богатой интеллектуально развитой жизни, им там себя не сохранить, как личности принадлежащей к русскому этносу.

Вся страна не может уехать в эмиграцию.

Позвольте закончить настоящую работу словами, напечатанными в 1921 г. в «Морском сборнике» в Бизерте: «Не умерла наша Мать Россия. Нет. Это развалилась… свалилась в бездну… фальшь ее пастырей и учителей, писателей и книжников, мирившихся с Кривдой, забывших заветы Бога…

Святое, чистое, истинное, благородное — оно не свалится в эту бездну… Оно окажется снаружи и засверкает светом Божией Правды"

Глава 1 ПРИЛОЖЕНИЕ

1.2 Приложение 1

1.2.1 Архиепископ Полтавский ФЕОФАН

/Слово в Неделю 4 по Пятидесятнице/

БЕСНОВАТЫЙ ОТРОК И МНОГОСТРАДАЛЬНАЯ РОССИЯ

«Когда же наступил вечер, к Нему привели многих бесноватых, и Он изгнал духов словом и исцелил всех больных, да сбудется реченное через пророка Исаию, который говорит: «Он взял на себя наши немощи и понес болезни». (Мф.8,16−17)

Такие слова присоединяет евангелист Матфей к своему повествованию в ныне читаемом Евангелии об исцелении слуги капернаумского сотника. При чтении сих слов может кто-нибудь спросить: а существуют ли бесноватые в настоящее время и если существуют, то возможно ли их исцеление?

На этот вопрос недоумевающим мы ответим не отвлеченными рассуждениями, а изложением того, что действительно произошло в наши не столь отдаленные времена и чему современниками и свидетелями мы сами были.

В 1909 г. по всему Петербургу разнесся слух о том, что шестнадцатилетний юноша, Павел Ильинов, одержимый каким-то необъяснимым для науки недугом, привезен был к литургии в Иоанновский монастырь на Карповке. И здесь произошло с ним следующее. Во время Херувимской песни он вырвался из рук пятнадцати сильных мужчин, державших его, и затем по воздуху пронесся над народом к западным вратам храма и у входа в храм упал без чувств. Бесчувственного, его взяли и принесли к гробнице отца Иоанна Кронштадского. Здесь больной на краткое время очнулся, а затем крепко заснул. Во время сна явился ему отец Иоанн, дал ему наставления, исповедал его и велел ехать в Валаамский монастырь. Что именно происходило во сне, больной, проснувшись не хотел говорить. И если бы не отрывочные фразы, сказанные в слух во время сна: «Отец Иоанн. Прости, помолись, исполню», то возможно, что все это скрылось бы, но когда он услышал от окружающих эти слова и понял, что они знают о происшедшем, то все открыл.

Вот что произошло с ним. Он увидел отца Иоанна сидящим в кресле у своей гробницы. При этом отец Иоанн сказал: «Ты видишь меня в таком виде, в каком меня никто не видел. Служи по мне панихиды, как-то установлено Церковью. Но великому Богу угодно меня прославить. Придет время, и мне служить будут молебны».

После этих слов отец Иоанн дунул на больного, благословил его и добавил: «В свое время я скажу тебе, что нужно будет делать тебе для полного исцеления». И, сказавши это, скрылся. Что же слышали в это время окружавшие больного? Они видели, как он грыз зубами мраморную гробницу отца Иоанна и диким голосом кричал: «Выхожу, выхожу, о великий угодник и пророк Иоанн, но не совсем». Конечно, кричал это не он сам, а обитавший в нем демон. После этого Павел уже так не страдал от своей болезни, но еще не совсем выздоровел.

В этом же 1909 г. он из Петербурга переехал в Выборг; с благословения архиепископа Финляндского записался в послушники Валаамского монастыря и поселился в архиерейском доме в городе Сердоболе (имение Хюмпеля). Он исполнял здесь послушание на огороде и прислуживал в качестве чтеца в церкви. Там жил он до октября месяца 1911 г. 19 октября того года, в день памяти преподобного Иоанна Рыльского и дня ангела отца Иоанна Кронштадского, Господь благословил явить новую милость Свою болящему Павлу через отца Иоанна, во исполнение обещания, данного ему последним при гробнице.

С ним произошло следующее. Вечером в этот день, после всенощного бдения, брат Павел читал акафист Божией Матери и во время чтения акафиста пришел в состояние восхищения. Его духовному взору открылось дивное видение. Первоначально во славе явился отец Иоанн с преподобным Иоанном Рыльским, затем Павел Фивейский и Афанасий Афонский и множество других преподобных отцов. Все они приветствовали друг друга радостными возгласами: «Радуйся, Иоанне, радуйся, Павле, радуйся Афанасие!… Наконец за ними явилась Сама Богоматерь в неописуемой славе, при явлении Которой хор преподобных отцов торжественно воспел: «Взбранной Воеводе победительная».

После этого отец Иоанн подошел к Павлу и сказал: «А теперь выйди из тела и душой последуй за нами». Весьма трудно было исполнить это повеление Павлу, но он исполнил его и последовал за преподобным Павлом Фивейским, Иоанном Рыльским и Иоанном Кронштадским.

«Они мне показывали, — говорит Павел, — первоначально райские обители и наслаждения, предназначенные для добродетельных, а затем мучения грешников. Как слава и блаженство праведников, так и мучения грешников не поддаются описанию человеческим языком. Когда было все показано, отец Иоанн стал наставлять меня, как жить, и для получения окончательного исцеления повелел мне вновь войти в свое тело и отправиться в Оптину пустынь к отцу Васонофию, оптинскому старцу, в сопровождении иеродиакона Валаамского монастыря Васонофия».

Старец уже был предупрежден о приезде больного с провожатым, принял больного Павла и докончил все, что было поручено ему исполнить от отца Иоанна Кронштадского. Он исповедал его и причастил, после чего и последовало окончательное исцеление больного.

До 1912 г. исцеленный Павел, уже совершенно здоровый, жил в Сердоболе, в имении Хюмпеля, а затем призван был к отбыванию воинской повинности. В 1914 г. участвовал в Великой войне. Жив ли он в настоящее время или погиб во время той войны и последовавшей за ней революции, остается не известным. Но он через иеромонаха Валаамского монастыря Васонофия, некогда сопровождавшего его в Оптину пустынь, переслал мне свои записки для обнародования их через десять лет после его исцеления. Из этих, написанных им собственноручно, записок видно как-то, какою болел он болезнью, как и то, по какой причине болел он той болезнью.

Из этих записок видно, что Павел во время пребывания своего в Москве, перед своим отправлением в Петербург, впал в тяжелую нужду. Нигде не мог он найти места для себя, и все близкие и знакомые отказались от него. Тяжелая нужда довела его до отчаяния; неоднократно приходила ему мысль о самоубийстве.

В одну из таких минут внезапно явился ему «таинственный старец» и сказал: «Я помогу тебе, если ты собственной кровью письменно удостоверишь, что будешь верен мне здесь, на земле, и по смерти твоей!»

«Кто же ты такой, чтобы мне верить в тебя и тебе довериться?» — спросил Павел. «Я тот самый которого не любит и ненавидит ваша Церковь», — ответил явившийся. «Хорошо, я буду верен тебе!» — заявил ослепленный отчаянием Павел и дал требуемую подписку. «Ну, а теперь ты должен сбросить с своей шеи лишнюю обузу», — сказал таинственный старец и указал при этом на крест. Юноша снял и крест, и таким образом отрекся от Христа и предал душу свою дьяволу. И за это отречение его от Христа вселился в него дьявол, и с тех пор он стал одержим духом беснования.

От этого-то духа беснования и исцелил его отец Иоанн Кронштадтский, частью непосредственно, а отчасти через посредничество оптинского старца Васонофия.

Из всего изложенного с достаточной очевидностью вытекает следующее заключение. Бесноватые или одержимые нечистыми духами существуют и в настоящее время, как некогда они существовали и в древние времена. Духу беснования предаются люди за нечестивую жизнь, особенно за грехи богоотречения и богохульство. Но существуют и в настоящее время, как некогда существовали в древне время, и праведники, угодившие Богу, которые имеют силу и власть изгонять злых духов из одержимых ими.

Величайшим из таких чудотворцев последнего времени является отец Иоанн Кронштадтский. Он настолько угодил Господу своей святой жизнью, что уже ныне числится в райских обителях в лике преподобных, наряду с Антонием Великим, Павлом Фивейским, Иоанном Рыльским. А глубоко поучительное повествование об отроке Павле помимо своего непосредственного значения имеет и глубоко символический смысл. Этот бесноватый отрок прообразует собой нашу несчастную и многострадальную Россию. И она, несчастная, как этот отрок Павел, предана духу беснования за свои грехи и за свое нечестие. Предана не по причине оставления ее Богом, а по причине особенной любви Его к ней. Ибо «Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает» (Евр. 12, 6), да спасется дух его (1 Кор.5,5). Аминь.

Варна 8/21 июля 1921 г.

1.3 Приложение 2
1.3.1 Из личных бумаг АРХИМАНДРИТА ВАРСОНОФИЯ /ТОЛСТУХИНА/

Письмо Н. Казанского архимандриту Варсонофию

Сердоболь, 6июня 1935 г.

Глубокоуважаемый Отец Архимандрит.

Надеюсь, что Вы помните меня. Я — Николай Михайлович Казанский; продолжаю служить там же, где служил и в то время, когда вы были в Выборге, т. е. в Финляндском Православном Церковном Управлении в должности нотария.

Пишу вам по следующему поводу: В начале мая сего года я пробыл 4 дня на Валааме. Там однажды, благодушествуя за чайком у друга своего иеромонаха Иолия в компании с ризничим о. Фотием, у нас зашел разговор о бесах и бесноватых. Отец Иолий сказал, что он знает случай настоящего беснования и исцеления от этого и что у него есть даже записи об этом случае. Я заинтересовался этим, как интересным и поучительным материалом для журнала «Утренняя Заря», редактором которого я состою вот скоро уже девять лет. Отец Иоиль тогда пошел за перегородку в своей келье и принес оттуда две тетради. Одна из них была такого размера, какие употребляются в школах, а другая большая — в лист. Обе эти тетрадки написал сам о. Иоиль и первая из них является копией с дневника послушника Валаамского монастыря Павла Ильинова, которого о. Иоиль хорошо знал в качестве своего подначального, когда был хозяином в Хюмпеля. Большая тетрадь заключает в себе записи самого о. Иоиля, которые он сделал из наблюдений над послушником Павлом. И многое там записано со слов Павла, а также с Ваших слов и сообщений. В этих записях несколько раз упоминается Ваше имя. Дальше я сделаю выписки из этой тетради, тех мест, где упоминаетесь Вы.

Первая выписка.

Павел Ильинов в Хюмпеля к нам приехал 20 февраля 1911 г. По приезде его с архимандритом Киприаном, вскоре же поехали на нашей лошади на Валаам, где Павла Ильинова одели в послушники и приехали в Хюмпеля обратно. Назначили Павла Ильинова ко мне в помощники и пономарем в церковь. Павел Ильинов часто исповедывался и причащался Св. Христовых Таин, но вид его и расшатанные нервы показывали о бывшей его болезни. Осенью 1911 г., 5 сентября, Павел Ильинов ожидал к себе в гости своего старшего брата Ивана Афанасьевича с мамашею, и вот 5-го сентября мы совершали в церкви вечерню, на которой девятый час и все прочее читал Павел Ильинов. Во время стихир на Господи воззвах слышим мы все присутствующие в церкви, сзади в церкви какой-то шум и глухой, страшно поражающий всех разговор, а после кроткого этого разговора, слышим в конце церкви топот ног уходящего из церкви Павла Ильинова. Иеродиакон Варсонофий оглянулся с клироса назад и видел выходящего из церкви вместе с Павлом Ильиновым какое-то страшилище. По данному, Павлом Ильиновым, по окончании богослужения, объяснению, он после прочтения им вечернего псалма, стал на молитву сзади церкви, на правой стороне, у печки. Вдруг, видит он: отворяются входные двери в церковь и входит, ожидаемый им его брат Иван Афанасьевич и подходит к нему, подает руку и говорит: «Здравствуй Павка». Павел Ильинов ему говорит: «Как же ты, братец, приехал, не известив меня; я бы выпросил лошадку у хозяина и встретил бы тебя на вокзале». А брат ему говорит: «Да я не один приехал, а с мамашей». Тогда Павел спросил, где же мамаша. Брат ответил: «Мамаша ожидает у ворот на извозчике, пойдем, встречай ее». С этим словами Павел пошел из церкви и на ходу все пробирал брата. Николай Хармайнен стоял на молитве тоже в конце церкви и он подтверждает, что Павел с кем-то разговаривал и потом, разговаривая, вышел из церкви мимо его, что его страшно поразило. Когда Павел с братом вышли из церкви и подошли к воротам, то Павел видит, что, действительно, стоит извозчик и в экипаже сидит женщина в платке. Павел на ходу говорит: «Мама, какие вы чудаки, меня не предупредили, что Вы едите ко мне в гости. Я живу в монастыре и здесь не своя воля; я должен бы взять разрешение для вашего ко мне приезда и мне дали бы лошадь, и я бы вас встретил на вокзале. Господи, какие вы странные люди». И вот, не успел он произнести «Господи», как все исчезло из вида, ни брата, шедшего рядом, ни извозчика с лошадью, ни женщины. Тогда Павел в страхе не помнил, как и дошел до церкви, и вот на церковной лестнице какие-то два человека сильно борются — один из них не хочет пускать Павла в церковь, а другой отталкивает первого и хочет дать вход Павлу в церковь. Павла такой страх объял, что он, не помня себя, очнулся уже на церковной паперти и пришел в память. Помогавший Павлу войти в церковь был о. Иоанн Кронштадтский.

Вот, как описывает этот случай отец Иоилий на основании своих наблюдений, рассказа Павла Ильинова и ваших слов. Об этом случае я расспросил упоминаемого в описании о. Иоиля Николая Хармайнена. Он до сего времени служит у нас походным православным законоучителем в народных школах и часто бывает в Церковном Управлении. Хармайнен прекрасно помнит Павла Ильинова и хорошо помнит также тот случай, который описал отец Иоиль и подтверждает, что все было именно так.

Вторая выписка.

1911 г. на 19 октября, на день Ангела иеромонаха Иоиля и памяти о. Иоанна Кронштадского мы служили всенощную и вот, по окончании ее приходя домой и подкрепившись ужином, стали пить чай. Павел Ильинов говорит хозяину иеромонаху Иоилю: «Хозяин, мне что плохо здоровится. Благословите — я пойду отдыхать, не могу пить чай». Получив от хозяина разрешение, Павел ушел в келью и вот, когда вся братия уснула (было без четверти 11 часов ночи), я стал читать правило ко Святому Причащению. Слышу рядом со мной у Павла какой-то разговор, который мне через стенку был не понятен. Я в страхе вышел в коридор и стал у двери Павла и слышу Павел говорит: «Простите батюшка, благословите: худо живу, много настяжал и еще дожидаю заказу» и заплакал. Это повторил он дважды. Я от страха бужу псаломщика, с которым снова слушали у дверей Павла. Он еще раз повторил те же слова: «Благословите и простите, помолитесь за меня, грешного, батюшка; худо живу и еще ожидаю вещей, которых я так много настяжал» и заплакал. После этих последних слов мы слышим, как что-то грохнулось не то на пол, не то об стену. Псаломщик со страха убежал в свою келью, я тоже ушел в свою келью. Потом слышу — все тихо. Подошел к двери Павла и стал звать его по имени: «Павлуша», но в келье все было тихо. В это время ко мне снова подошел псаломщик и мы стали стучать в дверь, но в келье была мертвая тишина. Посоветовавшись с псаломщиком, я решил оставить дело до утра. Утром, в половине 7-го я послал за иеродиаконом Варсонофием, который и пришел. Мы втроем силою сорвали с двери внутренний крючок и вошли в келью Павла. И вот, мы видим: в переднем углу на полу лежит Павел в одной рубашке, в чулках и четки в руках. Я пощупал ему голову и чувствую, что Павел жив, даже горячий. Стали его будить, но добудиться не могли, т. е. не могли привести в чувство; дыхание у него было едва заметно. В это время приехал священник Д. Зотиков служить обедню и мы должны были идти в церковь, решив оставить при Павле иеродиакона Варсонофия. В конце обедни видим: иеродиакон Варсонофий вместе с Павлом входят в церковь. По окончании обедни, когда священник уехал домой, мы стали спрашивать Павла, что с ним было. Первым высказал желание высказаться иеродиакон Варсонофий. Вот, что он сказал: «Когда мы все ушли в церковь, он, т. е. Варсонофий в келье Павла начал читать акафист Иверской Божией Матери. И вот, иеродиакон Варсонофий для чтения акафиста хотел стать с правой стороны к окну от упавшего Павла, но не мог: какая-то невидимая сила не допускала его этого сделать и он вынужден был читать с левой стороны, хотя это и было не удобно. И вот, во время 3-го икоса акафиста Павел сбросил правую руку с груди и продолжал лежать неподвижно. На 8-м кондаке акафиста Павел открыл глаза и стал с удивлением смотреть на иеродиакона Варсонофия. Тогда о. Варсонофий стал спрашивать Павла, что и как с ним все случилось. На это Павел, севши, все подробно рассказал и потом и нам — братии повторит то же. Павел рассказал, что когда он ушел вечером в свою келью, то хотел прочитать молитвы на сон грядущим. В келье было жарко и он снял с себя сапоги и остался в одних чулках, и взял в руки четки. Начал читать вечерние молитвы, но на 6-ой молитве приостановил чтение их, чувствуя себя не хорошо, и начал читать акафист Иверской Божией Матери. И вот, на 8-м икосе видит Павел, что угол, где он молился, покрывается необъяснимым светом и в этом свете, как будто бы с небесной высоты являются три человека и приближаются к келье. Первый их них впереди других — архиерей в полном облачении с крестом в руке, не узнаваемый Павлом (после по иконам сообразили, что это Григорий Богослов), второй был Павел Фивейский, имя которого носил Павел, и о. Иоанн Кронштадтский. И вот, когда они подошли, о. Иоанн говорит так грозно и внушительно: „Ну вот, Павел, Царица Небесная тебя спасла от врага рода человеческого, который хоте погубить тебя, и ты благодари Божию Матерь и молись вот твоему угоднику великому пустыннику Павлу Фивейскому — он много о тебе просил Царицу Небесную, и я тоже молился о тебе и вот слушай, что я тебе буду говорить. Сейчас к тебе придет Царица Небесная с сонмом небесных жителей, — не подумай, что ради святой жизни, но ради милосердия к роду человеческому и твоего спасения и через тебя и других многих, и это будет не бесовское привидение, но истина. Огради себя крестным знамением и возблагодари Заступницу, Царицу неба и земли“. Вдруг, в это время я вижу — объясняет Павел — великий свет. В этом великом свете вижу я среди сонма небожителей является Царица Небесная в чудной златотканой одежде и венец на голове Ея. Когда Она приблизилась ко мне, о. Иоанн Кронштадтский сказал мне: „Павел, возблагодари Царицу Небесную“. Тогда я поклонился Ей и просил помолиться и взял от Нея благословение, которое Она дала по иерейски и подала поцеловать руку, а затем стала удаляться и с Нею небожители, среди которых я видел и архиереев, и священников, и монахов и мирских, мужчин и женщин. Когда они удалились, о. Иоанн Кронштадтский грозно приказал мне: „Ну, а теперь Павел, пойдем с нами и мы тебе покажем вечное блаженство праведников и вечную муку грешников“. В это время я почувствовал, как с большим трудом что-то из меня отделяется и я стал другим Павлом, а мое греховное тело, доселе стоявшее, упало на пол. Мы пошли, а тело мое осталось лежать в келье. Впереди нас шел Святитель, а по бокам Павел Фивейский и о. Иоанн и меня ведет о. Иоанн чуть ли не за руку. И вот мы идем через поля, овраги, реки, моря и целые пропасти. Мы проходили с большим для меня страхом упасть в пропасть по узким и скользким мосточкам, но о. Иоанн меня, падавшего духом, ободрял и помогал проходить пропасти. Вот, наконец мы видим впереди красивую поляну и неописуемой красоты сад. Тут и плоды на деревьях, и цветы и пруды, как кристальные озера и реки, золотые и серебряные дворцы с разными украшениями. Мы стали осматривать райское селение, и много я там видел знакомых, но мне было воспрещено говорить, а Валаамского иеромонаха Исайю тоже видел, о котором о. Иоанн не воспретил говорить, который был жив и когда ему, подвижнику, сказали об этом, то он заплакал от радости и сказал: „Слава Тебе, Господи, а я грешный, стал отчаиваться в своем спасении“. Потом о. Иоанн сказал: „А теперь мы пойдем и покажем тебе вечное мучение грешников“, и с этими словами мы вышли из этого чудесного сада и долго шли по полям, лугам и лесам, но уже не было тех опасностей, как по пути в рай. Наконец, видим впереди как бы большая крепость, огражденная каменными стенами, высотою чуть ли не до неба, так что не видно их верхних частей. Подходим к ним и видим громадной величины железные ворота на железных затворах. Вот впереди нас шедший Святитель оградил двери, имевшимся в руках у него крестом, и двери с большим шумом раскрылись, и мы вошли внутрь за ворота и пошли далее. Первое, что нам попадается — это страшное мучение грешников в кипящих котлах, в страшных муках просящих помощи. В первом же котле о. Иоанн показывает мне грешника и говорит: Павел, узнаешь ли ты, кто это?» О, чудо. В страхе я закричал: «Папа, да не ужели это ты здесь?» Отец сказал мне: «Да, Павка, помолись ты за меня, я нахожусь здесь и сам себе не могу оказать ни малейшего утешения». Тогда о. Иоанн сказал: «Видишь, Павел, твой отец, где находится; но молись за него Богу и проси Царицу Небесную, — Она может походатайствовать об избавлении его отсюда». Потом мы пошли дальше; кто в огне горит, кто за язык железным крючком повешен, кто связанный по рукам и по ногам, и трудно пересказать все видения мучений. Я видел тут много знакомых умерших, про которых мне строго было запрещено говорить. После всего виденного о. Иоанн говорит: ну, а теперь пойдем обратно, и мы пошли в мою келью, где я вижу мое греховное тело лежащим на полу, а я таким же Павлом стою и смотрю на лежащее тело. Тогда о. Иоанн говорит мне: «Ну, Павел входи ты в твое тело, которое тут лежит. Мне не охота было входить в лежащее мое тело и я чувствовал, что от него исходит какой-то смрад, но я не мог не послушать повелительного приказания отца Иоанна Кронштадского и как бы духом вошел в свое тело и кряду же открыл глаза. В это время о. Варсонофий читал акафист Божией Матери. В начале чтения акафиста о. Варсонофий хотел стать с правой моей стороны, но не мог, потому что там стояли Архиерей и о. Иоанн, и они ему не дозволяли встать тут, поэтому-то он, ничего не зная здесь случившегося, не мог понять, почему ему не удается подойти ближе к окну». Во время этого видения, по словам Павла, ему было приказано, как можно скорее ехать в Оптину пустынь по весьма секретному делу, о котором нельзя было всем открыть, причем было сказано, что он поедет с иеродиаконом Варсонофием, хотя и будут ему препятствовать выехать из Хюмпеля, но задержать не смогут; было также сказано, кто даст денег на дорогу и сколько и что с ними произойдет в дороге и в Оптиной пустыне. Все это Павлом было передано о. Варсонофию еще до поездки их в пустынь, а когда они вернулись, то о. Варсонофий, свидетельствовал, что в этом видении Павла заключалась великая тайна и проявилось великое милосердие Божие и Божией Матери, Ее ходатайство о христианском человеческом роде. Все это видение было мне поведано со всеми их секретами Павлом не единожды и засвидетельствовано иеродиаконом мне грешному, иеромонаху Иоилю.

Вот выписка вторая о чудесном видении Павла, изложенная о. Иоилем исключительно со слов послушника Павла Ильинова и Ваших. Как и по поводу первой выписки, усердно прошу Вас, многоуважаемый отец архимандрит, сообщить мне, насколько точно и полно удалось о. Иоилю записать и изобразить это необычайное явление.

Третья выписка

После видения Павла, он с иеродиаконом Варсонофием пришли ко мне и стали просить, чтобы я тоже походатайствовал перед архимандритом Киприаном отпустить их в Оптину пустынь. Я сказал им, что я охотно согласен, но что я не знаю, что я буду говорить архимандриту, почему вам необходимо ехать в пустынь. Я сказал: «Если вам нельзя говорить мне секретно, то я прошу мне этого и не говорить и я не отказываюсь идти к архимандриту, но не знаю, какие доводы приводить ему». С Валаама стали доходить слухи про Павла, что это ничто иное, как прелесть бесовская, но хотя я и не совсем с этим согласен, так как был свидетелем многого, но и мне немного сомнительно, нет ли и в самом деле тут отчасти и бесовской прелести. Тогда Павел и Варсонофий открыли мне всю тайну, хотя я их и не вынуждал к тому, но Павлу было сказано, что эту тайну можно открыть только тем, кто по необходимости будет касаться этих дел.

25-го октября 1911 г. архимандрит Киприан вернулся от архиепископа Сергия и мы втроем — иеромонах Иоиль, иеродиакон Варсонофий и послушник Павел Ильинов — отправились в дом к архимандриту Киприану. О. Киприан, узнав о нашем желании говорить с ним, сказал: «Вот уж не ожидал такой миссии» и просил нас сесть и изложить свое дело. Тогда Павел с о. Варсонофием рассказали все видение (а после и тайну), но архимандрит ни за что не соглашался отпустить, заявив, что видения Павла, 16-летнего мальчика — глупости, его выдумки и что Павла следует отправить на Валаам под руководство опытных старцев. Тогда и я присоединился к просьбе и мы все втроем открыли архимандриту тайну. Тогда архимандрит сказал, что не может сам отпустить, пока лично не переговорит с архиепископом Сергием.

Архимандрит Киприан вскоре же переговорил с архиепископом Сергием, после чего Павел с иеродиаконом Варсонофием отправились в Оптину пустынь. В Петербурге они достали на дорогу 50 рублей от Анны Николаевой, отслужили панихиду при гробнице о. Иоанна Кронштадского и просили его молитв. Приехав в пустынь, сразу же отправились к великому старцу архимандриту Варсонофию в скит, где старец их любезно принял и после скитского церковного богослужения, пригласил лично Павла и о. Варсонофия в свою келию и угостил скитской пищею. После телесного подкрепления иеродиакон Варсонофий и Павел просили старца выслушать о цели их к нему прибытия, на что старец с радостью согласился и обещал с помощью Божией, в чем сможет оказать свое содействие. Прибывшие все по порядку сообщили о бывших видениях со всеми секретами. Беседа затянулась до 12 часов ночи и по окончании ее старец сказал о. Варсонофию и Павлу: «Господь нам поможет в этом трудном деле» и благословил нас и дал в дорогу фонарь со свечой, потому что была очень темная ночь, а ночевать нужно было в монастыре — в 1 версте от скита — и предупредил, что если в дороге будет что-либо опасное, то призывали бы имя Божие и не забывали бы ограждать себя крестным знамением. С этим напутствием -так рассказывал мне потом о. Варсонофий — мы отправились в монастырь. Была темная, претемная ночь, но до того тихая, что ни одна веточка не шелохнулась в лесу. Но вот только. Что мы вошли в сосновую рощу близ скита, как вдруг задул такой сильный ветер, что громадные сучья посыпались на наши головы и на дорогу. Павел шел рядом и чуть ли не за руку держал меня. Вдруг Павел как побежит от меня в сторону со страшным криком. Я так испугался, что позабыл все на свете и кинулся вслед за Павлом, но тут вспомнил совет старца и оградил себя крестным знамением с призывом в помощь Иисуса Христа. Отец Варсонофий схватил Павла за руку, но тот все хочет бежать от кого-то. О. Варсонофий спрашивает: «чего ты так бежишь прочь от меня?» На это Павел сказал, что его какое-то страшилище хочет убить. Подавляя страх о. Варсонофий стал креститься и читать молитву Господню и просить Павла также креститься и молиться. Немного успокоившись, они кое-как, непрестанно ограждая себя крестным знамением, прошли скитский лес, и вышли к монастырю. Ветер стал стихать, и они благополучно добрались до монастырской гостиницы, где их ждали, так как знали, что в скиту никому постороннему не разрешается ночевать.

На другой день, после раннего богослужения иеродиакон Варсонофий и послушник Павел снова отправились в скит к старцу архимандриту Варсонофию. Но в скиту старца не могли найти; его келейник также не знал, где старец, хотя он был за ранней службой в церкви и по возвращении оттуда, не попивши чаю, ушел, сказав келейнику, чтобы о нем не беспокоились. Загадочное исчезновение старца продолжалось три дня и только в конце третьего дня старец явился домой и когда о. Варсонофий и Павел явились к нему, любезно их принял и даже, к удивлению скитской братии, разрешил иеродиакону Варсонофию сослужить ему на следующий день раннюю литургию, после которой пригласил к себе в келью, где угостил чаем и вел духовную беседу. В тот же день, в 4 часа дня, как было условлено, иеродиакон Варсонофий и Павел снова пошли в скит, чтобы взять благословение на обратный путь, так как на другой день утром собирались ехать. Старец принял их и стал собираться в церковь на вечернее богослужение, а о. Варсонофия и Павлом пригласил для прощальной беседы придти к нему после богослужения. Долго длилась усладительная беседа старца. В заключение ее старец сказал: «Дорогие мои о. Варсонофий и брат Павел. Вот мы здесь беседуем втроем; я уже старец, а ты о. Варсонофий еще молодой и уже иеродиакон, Бог знает, может мы с тобой в последний раз здесь беседуем (и на самом деле, пророческие слова исполнились: через полтора года он скончался и я не видел его больше. Слова иеродиакона Варсонофия). Затем, обращаясь к Павлу говорит старец: «Вот что, Павлуша, если Господь продлит мою жизнь, тогда ты приезжай ко мне через годик, так после Рождества Христова; мы с тобой еще побеседуем, как нам спастись». (И на самом деле Павел через год был у него). Прощаясь с Павлом и о. Варсонофием, старец сказал им: «Вот, дорогие вы мои духовные чада. Ступайте вы сейчас в монастырь ночевать, а завтра утром пораньше приходите сюда ко мне, — я поисповедую вас и после вы причаститесь Св. Тела и св. Крови Господа Бога нашего Иисуса Христа и тогда я вас отпущу в свою обитель».

Исповедь у старца произвела на иеродиакона Варсонофия и послушника Павла незабываемое впечатление. Проведенные в Оптиной пустыни пять дней, по отзыву о. Варсонофия и Павла, на всю жизнь останутся у них в памяти.

Эта третья выписка из рукописи отца Иоиля, мною в конце сильно сокращена, так как иначе заняла бы слишком много места. В рукописи довольно подробно приведена беседа старца с Вами и Павлом об антихристе, о русских императорах, о заступничестве Божией Матери и пр.

Когда я прочел эти рукописи, я смутно вспомнил, что как будто бы, где-то читал об исцелении бесноватого отрока при гробнице о. Иоанна Кронштадского при обстоятельствах, дающих основание предполагать, что речь шла именно о Павле Ильинове. В конце концов мне удалось найти препровождаемый при сем Вам листок — «За Православие», от 30 января 1930 г., где это событие напечатано. Я думаю, что это чудо было описано и в других духовных журналах, но я не нашел. Не знаете ли вы?

Описание всего этого в «Утренней Заре», мне кажется, было бы и интересно и поучительно в наше время, когда даже среди христиан отсутствует вера или, по крайней мере, сильно сомнение в существовании ангелов и бесов.

Для дальнейшей убедительности в истинности повествования порабощения Павла Ильинова диаволом и его исцеления, было бы чрезвычайно важно и ценно Ваше свидетельствование, как очевидца и наблюдателя многих бывших с Павлом явлений и как спутника его в Оптину пустынь к старцу.

В виду всего этого я обращаюсь к вам, многоуважаемый Отец Архимандрит, с усерднейшей просьбою сообщить мне, подтверждаете ли Вы все то, что заключается в сделанных мною выписках из рукописи о. Иоиля. Я лично нисколько не сомневаюсь в полной правдивости о. Иоиля, но я допускаю возможность ненамеренных ошибок, неточностей и т. п., зависящих от несовершенства человеческой памяти.

+ + +

В числе лиц, которым регулярно высылается наша «Утренняя Заря» значитесь и Вы. Журнал вам высылается по адресу: Afrika. Marocco. Rabat. Archimandrit Varsonofy.
Вполне ли правилен этот адрес и аккуратно ли Вы получаете журнал? Если случилось, что по пути затерялись некоторые номера, то сообщите, — я сразу же вышлю Вам недостающие NN.
Еще раз усердно прошу вас ответить мне на это мое письмо и, по возможности, не очень задерживая возвратить мне «За Православие».

С искренним к Вам уважением

Мой адрес: Finland. Sortavala. Notari N. Kasansky.

1.3.2 Приложение 3

Письмо князя Н.Д. Жевахова архимандриту Варсонофию

Principe N.D. Gevakhow
Roma — Via Giuseppe Gioacchino Belli, 60 int. 1

Telefono 32−528

Рим, 20 февраля/5 марта 1941 г.

Досточтимый о. Архимандрит,

В бытность мою в 1938 г. на Валааме, известный вам Николай Михайлович Казанский передал мне несколько рукописей, в том и Ваше письмо к нему от 20 июля 1935 г., относящиеся к истории исцеления юноши Павла Афанасьевича Ильинова от беснования. Передавая мне означенные документы, Н.М. Казанский просил меня обработать эти рукописи для издания брошюры, могущей иметь общий интерес.

Я прочитал рукописи, составляющие 1) дневник Павла Ильинова. 2) Записки заведующего архиерейским домом в Хюмпеля иеромонаха Иоиля и 3) брошюру прот. П.Н. Левашова и… глубоко опечалился при мысли, что история беснования Павла была в свое время так слабо отмечена и прошла незаметной.

Между тем значение ее — ВЕЛИКО и будет мною подчеркнуто при составлении мною просимой брошюры. «Дневник» Павла переписан малограмотным иеромонахом Иоилем в небольшую тетрадку, причем не имеет конца, потому ли, что не был закончен Павлом, или же потому, что о. Иоиль не списал его до конца. Из тетрадки этого не видно. Так же весьма не ясны и неграмотны записи о. Иоиля. Весьма не удовлетворительна и брошюра прот. П. Левашова, издания в Санкт-Петербурге в 1910 г. Словом, материал для издания новой книжки, за исключением поразительного дневника Павла, весьма скудный и чрезвычайно скверно зафиксированный неграмотными записями иеромонаха Иоиля.

Так как Вы лично ездили вместе с Павлом в Оптину пустынь к старцу архимандриту Варсонофию, которого и я имел радость знать лично, то наверное, у Вас сохранились воспоминания о Павле и его рассказах, а может быть имеете и его фотографию. Усердно прошу Вас описать самым подробным образом все, что вы знаете о Павле, об обстоятельствах, приведших его на Валаам, а затем в Оптину, а затем сообщите мне, когда и куда Павел уехал из Валаама, и нет ли о нем каких-либо сведений?

Я познакомился с рукописями, полученными от Н.М. Казанского лишь после своего возвращения в Италию и, потому, будучи на Валааме, не мог никого расспросить о Павле. Теперь же приступая к работе, вижу, что многого не хватает для полноты изложения. Если вы лично затруднитесь ответить на все мои вопросы, то не откажите запросить тех валаамских старцев, которые бы могли дать Вам просимый мною ответ.

Адрес нового Валаама такой:

Suomi — Finlandia. Karvionkanava. Papinniemi, Igumeni Hariton.

В частности мои вопросы следующие:

· Кто уполномочил архимандрита Варсонофия потребовать от диавола расписку Павла обратно?

· Из рукописей можно только догадываться о том, что трехдневное отсутствие арх. Варсонофия из Скита Оптиной пустыни объяснялось его молитвенным подвигом в лесу. Подвиг увенчался окончательным исцелением Павла, как говорят рукописи, но из них не видно, получил ли арх. Варсонофий помянутую выше расписку от диавола и что с нею сделал? При каких обстоятельствах получил расписку?

· Наблюдали ли вы жизнь Павла в Хюмпеля и на Валааме? Имеется ли у кого-либо из братии валаамской фотографическая карточка Павла? Ее необходимо приложить к книжке, вместе с фотографиями архимандрита Варсонофия и Вашей, а также о. Иоиля.

· Долго ли жил Павел в Хюмпеля по возвращении из Оптиной пустыни? Если справедлив слух, что он, будто бы, ушел на войну, будучи призван, в 1914 г., то не знаете ли на какой фронт он отправился? Я сомневаюсь, чтобы его могли призвать на войну, ибо в 1914 г. ему исполнилось лишь 19 лет, а в семье он был младшим.

В рукописях вовсе не соблюдена хронология событий. О. Иоиль означал месяцы, но не обозначил года.

Понимаю, что за давностью времени трудно восстановить в памяти детали, тем более, что многие из валаамских старцев, видевших или знавших Павла, уже отошли к Богу, но я надеюсь, что вы облегчите мне мой труд и сообщите мне, с возможной полнотой все, что вы знаете о Павле. Это нужно для книги, какая будет иметь общее значение.

Испрашивая Ваших св. молитв, прошу Вас верить в мое глубокое уважение и преданность.

Князь Н.Д. Жевахов, б. товарищ Обер-прокурора Св. Синода.

1.4 Приложение 4

1.4.1 Письмо архимандрита Варсонофия князю Н.Д. Жевахову

Eglise orthodoxe au Maroc 25. VIII-1942, Rabat.

Князю Н.Д. Жевахову

Глубокоуважаемый и дорогой князь!

Только теперь имею возможность написать Вам в ответ на Ваше письмо об исцелении Павла Ильинова. При сем прилагаю карточки:

О. Павла Левашова с Павлом

А.Н. Николаевой с Павлом

И мою

Буду весьма признателен, если Вы по издании пришлете мне книжечку. Примите уверение в совершенном к Вам почтении. Архимандрит Варсонофий.

ЧУДЕСНОЕ ИСЦЕЛЕНИЕ ПАВЛА АФАНАСЬЕВИЧА ИЛЬИНОВА

«Тайну цареву добро храни, дела же Божии открыти славно» (Товит XII-7),

Так говорит Товит, испытавши на себе чудеса Господни, и этим изречением начал описание Жития преподобной Марии Египетской святой Софроний патриарх Иерусалимский. Таковыми же словами начнем и мы повествование чудесных дел и милосердия Божия к падшему роду человеческому в наши исполненные лукавства дни.

В 1909 г. разнесся слух по Петербургу, что 16-и летний юноша Павел Ильинов страдает каким-то странным недугом, заинтересовавшим ученых всего мира, пожелавших облегчить страдания больного, но не успевших в сем без высшей помощи.

Павел Ильинов родился в Вологодской губернии в 1893 г., в крестьянской семье. Будучи 14 летним юношей, он по своему упорному характеру отправился на заработки в Москву.

Познакомившись с подходящими к нему по возрасту и характеру товарищами, вырвавшись из родительского дома, юный Павел окунулся в омут страстей, увлеченный развратными товарищами. И, вот, расточивши все благоприобретенное, впал в тяжелую нужду, он уже не смог найти для себя работы. Друзья и знакомые стали его сторониться. Тяжелая нужда доводила Павла до отчаяния. И как всегда бывает у юношей, преждевременно вкусивших плодов этой жизни и пересытившихся ею, Павлу неоднократно стала приходить мысль о самоубийстве.

Однажды ночью, гуляя по одному из парков Москвы, он задумался о своем положении и в отчаянии проговорил вслух: «если действительно существуешь ты, которого называют злым духом, борющимся с Богом, то явись мне и помоги найти деньги для привольной жизни, а я обещаю стать всецело твоим».

После сих слов с Павлом случилось то же, что произошло с молодым человеком рабом Протерия, полюбившим дочь своего господина, о чем пространно пишется в житии святого Василия Великого — 1 января. Павлу явился престарелый незнакомец и вступил с ним в беседу, а в заключение сказал: «Что же, я помогу тебе, если ты собственной кровью письменно удостоверишь мне, что будешь моим — здесь на земле и по твоей смерти.

Павел согласился, перочинным ножиком разрезал палец, обмакнул в кровь поданное незнакомцем перо и на клочке бумаги написал требуемую расписку, подав ее явившемуся старику в обмен на деньги. «Ну, а теперь ты должен снять с себя лишнюю обузу" — сказал таинственный незнакомец, указуя на шейный крест Павла. Юноша снял крест, отрекшись от Христа и продав душу дьяволу.

С этого момента Павел еще больше погрузился в разгульную жизнь. Но душа, как говорит Тертуллиан, по природе христианка, тяготилась, погрязая в страстях, и голос совести, этот неподкупный судья, беспокоил Павла. Ища покоя, он оставил Москву и переехал в Петербург.

В этом городе он устроился у знакомых торговцев, которые будучи благочестивыми, стали брать с собою в праздничные дни в церковь и Павла. К их общему удивлению и к общему сожалению, Павел мог стоять в храме только до херувимской песни. Во время же сего песнопения и Великого входа, изображающего вольные страдания Христа и пролитие Им св. крови за род человеческий, его смерть, снятие со креста и погребение, Павел влекомый неведомой силой, оставлял храм и часто в изнеможении повергался на паперти.

Верующие оказывали ему человеколюбие и помощь, стали водить его к образу Скорбящей Божией Матери на стеклянном заводе и молиться за него Матери Божией и святителю Николаю. Видимо, Матерь Божия смилостивилась и приклонилась к молитвам верующих.

Первой ступенью к исцелению было явление в сонном видении Павлу святителя Николая, который в грозном, наказующем виде укорял его за грехи и наставлял его на путь праведной жизни и покаяния. Когда промелькнула надежда на помилование и исцеление Павла, то верующие приложили все усилия и стали чаще водить болящего по святыням Петербурга.

Павлу исполнилось 16 лет, и его привезли на Карповку в Иоанновский монастырь к Божественной Литургии. Во время херувимской песни Павла держали до 15 мужчин и окружала тесная толпа Петербургских ученых. Он вырвался из рук державших и по воздуху пронесся по воздуху над народом к западным воротам храма. Та, у входа во храм, он упал без чувств. Его принесли и приложили к образу Богоматери, перед которым любил при жизни своей молиться о. Иоанн Кронштадтский, а затем перенесли к гробнице отца Иоанна, где больной на краткое время очнулся, а потом крепко заснул.

Во время сна явился ему отец Иоанн, исповедал и, дав наставление, велел ехать в Валааамский монастырь. Во время этого видения при больном неотлучно, помимо прочих, были протоиерей о. Павел Левашев и проявившая материнской попечение к больному Анна Николаевна Николаева.

Что происходило во сне, больной, проснувшись, не хотел рассказывать, и если бы не отрывочные слова, сказанные им в слух, во время сна: «Отец Иоанн, прости…Помолись…Исполню», то возможно, что больной не открыл бы всей тайны. Но когда он услышал от окружающих эти слова, то все поведал.

Вот что произошло с ним: он увидел отца Иоанна сидящим в кресле у своей гробницы, в светлых блестящих одеждах. После исповеди, обличения и наставления отец Иоанн сказал ему: «ты видишь меня в таком виде, в каком еще никто не видел. Служи по мне панихиды, как установленно церковью, но Великому Богу угодно меня прославить. Придет время, когда будут служить молебны». Затем он дунул на больного, благословил и добавил: «В свое время я скажу тебе, что нужно будет сделать для полного исцеления». И после этих слов скрылся.

Во время этого видения больной грыз гробницу отца Иоанна и диким голосом кричал: «О великий угодник Божий Иоанн, выхожу, выхожу, но не совсем». Конечно это кричал не больной, а обитавший в нем демон.

После сего видения Павел уже не так страдал от своей болезни. Мог присутствовать в храмах с начала до конца на Божественной Литургии, часто исповедовался и причащался, но не совсем был еще здоров. В том же 1909 г. он записался в послушники Валаамского монастыря, переехал на жительство в архиерейский дом в городе Сердоболе. Здесь он исполнял послушание на огороде и прислуживал в качестве чтеца при церкви.

Лукавый употреблял всякие коварства, препятствующие Павлу получить полное исцеление. В 1911 г., осенью — Павел ждал приезда к себе в гости своего брата Иоанна. 5 сентября мы совершали по обычаю вечернее богослужение, Павел, прочитав 9-й час и предначинательный псалом, стал у западных дверей храма. Во время пения стихир на «Господи воззвах» открылась входная дверь и Павел увидел вошедшего в церковь, якобы своего брата Иоанна. Вошедший незримо для других молящихся стал вызывать Павла из храма под тем предлогом, что он приехал не один, а с матерью, которую необходимо встретить вне храма. Павел поверил словам мнимого брата, вышел с ним на улицу и действительно увидел в облике своей матери сидящую в экипаже женщину. Павел не мог сдержать своего восторга и радостным голосом воскликнул, осенив себя крестным знамением: «Господи! Благодарю Тебя». Но вдруг, о ужас — после крестного знамения и этих слов, к удивлению Павла, повозка с матерью и мнимый брат от него скрылись. Уразумев ловление врага, Павел поспешил обратно в церковь на молитву.

Но, когда он приблизился к паперти храма, то увидел перед собою двух борющихся: одного в белых, а другого в черных одеждах. Павел в страхе наблюдал за их борьбой. И когда, наконец, одетый в белую одежду победил своего противника, оттолкнув его от входных дверей, Павел вошел в храм на молитву.

В 1911 г., 19 октября, в день памяти преп. Иоанна Рыльского и тезоименитства отца Иоанна Кронштадского, Господь благословил явить новую милость Свою Павлу через о. Иоанна.

На этот раз с ним произошло следующее: Вечером под этот день, после Всенощного бдения, Павел исповедовался и готовился к причащению Святых Таин. Он читал правило и Акафист Божией Матери. Во время чтения он пришел в состояние восхищения. Его духовному взору открылось дивное видения: первоначально явился во славе отец Иоанн Кронштадтский с преподобным Иоанном Рыльским, и со святителем похожим, не-то на святителя Николая, не то на святителя Григория Богослова. Затем явился преподобный Павел Фивейский, имя которого носил болящий, Афанасий Афонский, имя которого носил отец болящего и множество других. Все они приветствовали друг друга радостными возгласами: «Радуйся Иоанне!», «Радуйся Павле!», «Радуйся Афанасие!» и т. д.

Отец Иоанн приблизившись к больному, сказал: «Павел! Царица Небесная спасает тебя от врага рода человеческого, который хотел погубить твою душу, и ты благодари Ее, а также твоего угодника — Павла Фивейского. Он много ходатайствовал о твоем спасении перед Богом. Я тоже просил за тебя Матерь Божию. Она сейчас благоволит явиться с сонмом небесных жителей. Но ты не подумай, что это явление будет ради твоей богоугодной жизни. Нет, но ради милосердия к падшему роду человеческому и ради призвания падших к покаянию. Огради себя крестным знамением и знай, что это не привидение, а истина».

За сими словами в неописуемой славе явилась Начальница Святых — Матерь Божия. При появлении Ее преподобные воспели: «Взбранной Воеводе Победительная…» Он благоволила благословить болящего и скрылась. После сего отец Иоанн подошел к Павлу и сказал: «А теперь выйди из тела и душой последуй за нами». Весьма трудно было исполнить это повеление Павлу, но тем не менее он, оставив свою телесную оболочку, последовал душою за отцом Иоанном, преп. Иоанном и Павлом Фивейским и святителями.

Они показывали, говорил Павел, первоначально райские обители и наслаждения, предназначенные для добродетельных, а затем мучения грешников. Как слава и блаженство праведников, так и мучения грешников не поддаются описанию.

Когда все было показано, отец Иоанн стал наставлять Павла, как жить, а для получения окончательного исцеления повелел вновь войти в свое тело и отправиться в Оптину пустынь к старцу Варсонофию Оптинскому.

Так закончил свое повествование о виденном им в состоянии восхищения Павел.

В ноябре того же 1911 г. он поехал к отцу Васонофию в сопровождении валаамского иеродиакона именем Варсонофия же. Последний свидетельствовал, что все события во время путешествия от г. Сердоболя через Петербург в Оптину Пустынь были трогательно предупреждены отцом Иоанном о приезде Павла.

Старец ласково принял путешественников, удостоившихся наслаждаться слышанием его богодухновенных бесед о спасении, о грядущей великой войне и о страдании России.

Здесь упомянем об одной беседе, которая была перед полным исцелением Павла. Старец, усадив иеродиакона отца Васонофия в кресло усопшего отца Амвросия Оптинского, а Павлу разрешив сесть у его ног, задал вопрос спутнику Павла: «Как ты думаешь о царствовании императора Александра III?»

На этот вопрос иеродиакон ответил: «По моему мнению, в мирное царствование Александра III заварилась та каша, которую суждено будет вкусить его сыну — императору Николаю II».

«Нет», — возразил старец, — «не так». Бог воздвиг могучего императора для России и хотел призвать через него русский народ от славы к большей славе. Но об этом уразумели другие народы и трепетали перед русским императором, а русский народ не оценил его и стал сознательно уклоняться от веры и своего призвания. Тогда Бог отнял от России великого царя и дал русскому народу царя, не могущего сопротивляться злой воле народа. А когда люди начинают жить по своему разуму, не сообразуя своей воли с волей Божественной, тогда грядут на них великие переживания. Вот так будет и в России. В 1914 г. начнется Великая война, а в 1917 г. повезут царя в Сибирь. А далее ожидают Россию кровь и слезы". И старец горько заплакал.

Иеродиакон Варсонофий прервал старца вопросом: «Если это сбудется, то, что же станет с Российским государством?» Старец сквозь слезы ответил: «судеб Божиих не испытуй и помни слова Богдана Хмельницкого: „что будет, то будет, а будет то, что Бог даст, только от Московского царства не отложимся“. Я войны не дождусь и умру, а ты доживешь и все увидишь».

Закончив беседу старец благословил обоих и сказал: «хотя и ночь сейчас, а я не дам вам фонарика. Пусть будет вам и светом, и оружием непобедимым знамение животворящего Креста».

Мы отправились с Павлом из скита в монастырскую гостиницу через отпинский лес. Когда вошли в чащу его, то поднялась мгновенная буря, сучья ломались и падали с деревьев на наши головы. Появились какие-то странные птицы, издававшие визгливые, зловещие крики. А Павел с ужасом кричал, что к нему приближается тот старик, которому отдал когда-то расписку.

Нас тогда спасли силы крестного знамения молитвами старца Васонофия. За то, что мы руководствовались наставлениями старца, он нас благодарил на следующий день.

Окончательное исцеление Павла последовало после 3-х дневного молитвенного подвига старца отца Васонофия в оптинском лесу. Этот подвиг был за душу Павла и, видимо, увенчался возвращением старцу расписки, данной когда-то Павлом дьяволу. Старец, по смирению старался умалчивать об этом подвиге, он исповедовал и причастил Павла и отпустил восвояси.

До 1912 г. исцеленный жил по прежнему в Сердоболе, а затем призван был к отбыванию воинской повинности и в 1914 г. участвовал в Великой войне. Жив ли он в настоящее время, или погиб на войне, или в последующей революции, остается неизвестным. Мы знаем лишь одно, что над ним явилось в наше нечестивое время забвения Божьих заветов, Его милосердие и заступление Пречистой Божией Матери по молитвам отца Иоанна Кронштадского и святых угодников через земное содействие дивного служителя Господня старца отца Васонофия Оптинского.

Движимые страхом умолчать о Божественном и вспоминая о наказании, обещанном рабу, который, взяв от господина талант, зарыл его в землю и данное для умножения скрыл бесплодно, мы не умолчали о повести, достоверно нам известной.

Никто да не усомнится поверить. Если же найдутся читатели повествования, пораженные чудесностью, которые не пожелают верить сему, то да будет милостив к ним Бог. Пусть не ссылаются в оправдание неверия, что не возможно в наше время, совершиться таким чудесам. Благодать Божественная, текущая через роды в роды по душам святых, творит друзей Божиих и пророков, как об этом говорит Соломон: «Тайну… и т. д.» Так сказал Ангел Божий после чудесного исцеления от слепоты очей и после всех опасностей от которых он избавился с помощью Бога.

1.5 Приложение 5
1.5.1 Из записей архимандрита Митрофана (Ярославцева) ТЕТРАДИ

«МОИ МЫСЛИ»

Тетрадь N 1

Ничто не возможет нас разлучити от любви Христовой, ни гонение, ни смерть (Рим.8,38). А мы, маловерные даже в храм к Господу не идем, потому что, там можем увидеть неприятных нам людей, или услышать плохое пение, обличение проповедника, не благолепное или долгое служение и т. п., или заняты житейской суетою и ленимся. А, где же наша любовь к Богу и ближним, исполнение высшей заповеди, послушание Церкви Христовой и единение по вере, соборная молитва?

Мой сон: Давно я желал сподобиться иноческого жития и вот, незадолго до исполнения, увидел сон: иду в горах, среди камней и обрывов, и намереваюсь вступить в узкое, каменистое ущелье. Вышедший слева (бес), в штатском костюме и с рожками на ехидной голове сказал мне с иронией: «Туда пойдешь, ну смотри, как бы не раскаяться?» Но я бодро отвечал: «Да, я туда пойду». И пошел по ущелью, которое становилось все мрачнее и уже. Справа, выползла из норы большая змея и зашипела на меня, но я шел вперед; слева появилось что-то вроде дракона и попыталось броситься на меня, но я не испугался и продолжал трудный путь, карабкаясь по камням, пока не проснулся. Начало и середина хорошие, а конец не известен.

Нравственные сентенции.

Молитвы наши бесплодны и поверхностны, ибо не исходят из глубины души; мы думаем, что они сами собой автоматически должны исполниться. Или еще бывают молитвы — не чисты и зля, просим вредного для души, не во славу Божию, но для удовлетворения хотений плотских и самолюбивых. Молись христианин молитвою чистою и прилежною, не отступною, благою.

Кровь мучеников — семя христианства, по выражению Тертуллиана. Цемент, скрепивший стены Церкви Христовой.

Праведность, мир, любовь со всеми и радость о Духе Святом — вот черты Царства Божия.

Бог открывается человеку там, где человек Его ищет, и открывается сообразно со степенью его понимания; когда дикарь поклоняется фетишу, он так же, как и мы возносит свою душу к Богу Неведомому и Бог открывается ему в этой скудной форме, наполняя душу его страхом, надеждой и умилением и тем приготовляя в ней возможность восприятия высшего богопознания.

Чтобы сделаться настоящим, истинным, достойным монахом-христианином — мало одного лишь усердия, нужна постоянная гимнастика воли, упражнение духа, постоянное проникновение в священную глубину молитвы, поста, раскаяния и блаженного восторга. О, как трудно монаху-христианину, отрешившись от всего земного, вещественного и временного, посвятить свое тело, свою душу, свои мысли каждую минуту своего земного бытия на служение Господу Богу, и на восхваление всех дивных и вечных благословенных чудес Его. Большая внутренняя сила должна вырасти в душе монаха-христианина для этого бесконечного подвига.

Необходимо различать между служением Христу и Евангелию и использованием христианства в мирских интересах.

Все отреклись от Господа, когда Он был предан на пропятие; первый из учеников отрекся; Иоанн не отнял копия, когда пронзали Его ребра, все ученики рассеялись и голоса не подали за своего Учителя и Господа. Лазарь, которого Христос воскресил не явился; не пришли и исцеленные хромой и слепой. Когда вокруг бесновались распявшие Бога в неистовой злобе, исповедал Его лишь разбойник, называя царем, — этот хищник, убийца, грабитель. И он первый вошел в рай с Господом. «Варяют вас грешники и мытари», — сказал Господь фарисеям, книжникам и законникам, коих особенно много развелось ныне у нас.

Рабы по происхождению и воспитанию считают свое состояние естественным. Младенец, родившийся в темнице, во тьме — не понимает, что есть свет и не стремится к нему, да и резкий переход тяжело бы отразился на его зрении. Израильтяне, не представляя себе свободную жизнь в стране обетованной, думали о возвращении в Египет. Там и мы, полагаем наше удовольствие в грехах, в деньгах, в суете мира, не зная, что такое вечное блаженство и не веря в него.

Святые — те же люди и сами по себе не всемогущи и не всеведущи; они не могут знать наши мысли и желания, но, как и мы при свете солнца можем видеть все окружающее, так и святые в свете Всеведущего Бога, знают мысли и желания всех, обращающихся через них к Богу и молятся тоже за них Всевышнему.

Прежде диавол боролся с праведниками привидениями, теперь же с умственным развитием людей, это не помогает и он переменил тактику — начал борьбу с помощью материалистической науки, стараясь сокрушить самые основы христианства. Прежде даже святые: Антоний Вел., Сергий Рад. и др. с трудом противодействовали козням диавола в виде приведений и др. ужасов, и это понятно, ибо сила Божия в немощи совершается и Сам Христос (как человек) подвергался искушениям в пустыне; мировоззрение святых тоже на уровне своего века, это простые люди, не мудрецы, лишь с чистою, праведной душою, преисполненные христианской любовью. Теперь все христиане должны бороться со злом материалистической науки силою знания и развитием истинного богословия, но все же духовный примат выше всего (молитва и любовь к ближнему, пример личной жизни).

Многие жалуются на продолжительность церковных служб, а между тем вся жизнь человека есть непрерывное служение Богу. К сожалению, люди слишком много уделяют времени мирским работам, без которых, по их мнению, не прожить: приготовление изысканной пищи, вместо простой; старание получше одеться, вместо того, чтобы носить лишь то, что прикрывает наготу; балы, приемы гостей, удовольствия, кинематографы и т. п., и для всего этого находится время, а два-три часа в неделю посвятить посещению храма, да ежедневно по полчаса на молитву, — так это, и трудно, и некогда, и скучно. Забывают, что все дал Бог и жизнь наша в руце Его. Труд для себя — необходим в очень не большой дозе, а вот если он употребляется для пропитания нуждающихся ближних, то подобен милостыни «блажени милостивии, яко тии помиловани будут». Что постоянная молитва, да еще в храме едиными усты и труд во Христе крайне полезны для души человеческой, поймет лишь углубляющийся в основы христианского духа, видящий в Св. Писании не букву, а духовную сущность, отрешившийся от суетных, ложных понятий мира.

Близких своих любят и язычники, а христиане должны любить и врагов. Для меня, православного христианина и русского, ближе верующий немец или француз, чем безбожник соотечественник, скажу даже больше — ближе последнего и еврей, и мусульманин, если они люди религиозные. «Ни эллин, ни иудей…», и еще: «Кто мать моя и братья мои.?»

Господь дал людям абсолютную заповедь: «не убий», без всяких к ней примечаний. Христос ее углубил, применив и к душе. Может ли Церковь благословить войну за Веру и за Родину, я считаю, что нет, ибо Родина понятие земное (мирское), а для Бога все равны и земные перегородки до неба не доходят, а Вера не нуждается в покровительстве физической силы. «Взявшие меч, мечом да погибнут», — сказал Христос выступившему на Его защиту апостолу. Крестоносцы, меченосцы и др. лишь посрамили свою веру, а процвела она кровью мучеников и проповедничеством. Ее воины: Стефан пермский, князь Владимир, Кирилл и Мефодий и др. Сколько от сотворения мира гибло за родину, а что теперь эта родина; государства разрушаются поочередно и одна Св. Церковь стоит нерушимо на крови мучеников за Христа. И, как в первые времена христианства, истинная вера в духе и истине возобладала над официальной религией обер-прокурорского и синодского времени и горит для всей вселенной ярким светом, как путеводный маяк.

Подлинное христианство не отменяет ни эллинства, ни иудейства, не разрушает ни Афин, ни Иерусалима, но творчески и гармонично соединяет и то и другое в служении Богу духом и истиной.

Христианская идея понятна лишь в термине «вселенскость», а лишенное его христианство превратилось бы в бездарную секту. Трагедия католичества в снижении плана духовно-христианской империи до уровня империи земной c соответствующим нарушением иерархии ценностей.

Твердыня империи оправдана тем, что в ее сердце всегда цветет святость и красота. Начальник носит меч не напрасно, устрашая злых и преграждая им путь к насилию над беззащитными. В этом смысле служба государства может быть сопоставлена с подвигом милосердного самарянина.

Социализм претендует на сродство с христианством (Христос — первый социалист). Христианство говорит имущему: «дай неимущему», а социализм говорит неимущему: «отними у имущего». В первом случае милосердие, во втором насилие. Христианство, предлагая отдать последнюю рубаху, заинтересовано не столько в том, чтобы у неимущего была рубаха, но чтобы имущий ее отдал. «Блаженнее давать, чем получать». Социализм, заинтересованный фактическим распределением рубах, — материален в своей основе. Христос же приходил возрождать души человеческие.

Мудрецам сокрыт, а младенцам открыт. Бог — есть любовь. Кто любит Его, соблюдает Его заповеди, высшая из коих о любви к Богу и ближнему. Знание дается лишь по благодати Божией. Христианство — это не рассуждение о божественных предметах, а прежде всего жизнь внутренняя, духовная, приближение к Богу.

Христианство раскрыло человеку, что служить Богу можно на всяком месте (Иоан.5−21), и не соблюдением тех и других обрядов, а духом и истиною. Вся же внешность служит благодетельством, пособием, азбукой для постепенного познания и усовершенствования христианина в вере и любви (Колос. 2−8). Евангельское учение о вере достигает необыкновенного дерзновения духа, какое не вмещается в границы теплохладности. Будьте совершенны, как совершен Отец Мой Небесный (абсолютная заповедь). «Отче Мой, аще возможно есть да мимо идет от Мене чаша сия; обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты» (Мф. 25−39). Вера преодолевает все препятствия и победоносно слышится в предсмертном возгласе: «Отче, в руки Твои предаю дух Мой».

Как в храме возжигаются свечи в руках у предстоящих, мало помалу, так и творя во имя Христа незаметное доброе дело, надо заражать этим деланием других, чтобы действенная вера распространялась потихоньку, без шума, наполняя храм-вселенную, зажигаясь же во внутренних храмах Божиих — наших душах.

Вера неразрывно связана с внешним уничижением; вера и крест нераздельны. Христос не призывает нас к счастью. Он зовет нас нести Его Крест; Христос обещает покой душам нашим, но только под Его Крестом, только в страданиях во Имя Его с покорностью и терпением. Полное блаженство и жизнь вечная будет в грядущем веке, однако, и теперь возможно блаженство при молитвенном общении, воздержании и самоотречении — это любовь, вера и радость надежды.

Христиане подобно иудеям постепенно перестают поклоняться Богу в духе и истине, обрядность и внешние формы богопочитания превалируют у них все больше и больше над истинною верою, любовью к Богу и ближним.

Зло нравственное есть дело разумно-свободных существ, злоупотребивших своею свободой, а зло физическое есть следствие зла нравственного.

Зло допущено Божиим Промыслом для сбережения большего блага — свободы, с нарушением которой уничтожилась бы возможность и самого добра нравственного и цель творения не была бы достигнута.

Как небесные силы не перестают никогда славить Создателя, так и на земле не прекращается немолчная Ему хвала от праведников, птиц, животных и от всей природы, мертвой (кажущейся) для нас и вечно живой для Господа Сил, ибо он не Бог мертвых, но Бог живых. Только человек в своем эгоизме и ослеплении забывает о своем Создателе и Зиждителе.

Радость о Господе не только в молитве, но и во всем в мире, и во всяком действии: вкушении пищи насущной, труде, благочестивых беседах, лицезрении природы и добрых делах.

(1933г.)

Вскоре после смерти жены, как-то на молитве дошел я до отчаяния и тоски, и берясь затем за Евангелие, воскликнул: «Господи, слышишь ли меня, ведь я не за себя грешного прошу, а за близкого мне человека». Открывается Евангелие на случайной странице и я вижу среди текста как бы подчеркнутые cлова: «Просите и дастся вам, ищите и обрящете, толцыте и отверзется вам…» Как молния, пронзила мой мозг простая истина, что Бог никогда не отказывает просящему у Него с верою.

(1935г.)

Очень хотелось мне достать большой кипарисовый крест, чтобы творить перед ним свое молитвенное правило, но понимал я, что это в Ницце, да, пожалуй, и вообще за границей невозможно, здесь много икон православных, но креста еще ни разу не приходилось видеть. Иду я по улице и вдруг вижу в витрине антиквариата именно такой кипарисовый крест, но тут же моя радость сменяется тревогой, а вдруг он очень дорогой, и у меня не хватит денег, но наоборот, крест стоил меньше того, что у меня нашлось в кармане. Теперь, перед этим крестом Киево-Печерской Лавры с разными фигурами — Распятия, Божией Матери, св. Иоанна Крестителя, св. Варвары, препп. Антония и Феодосия, я творю ежедневное молитвенное правило. Радость моя безмерна, и большего сокровища нет для меня.

(1936г.)

Хотел я иметь нательный крестик, но непременно простой железный, крестьянский. И вот одна знакомая дама, дружески ко мне расположенная, подарила мне его в первый день Св. Пасхи 15/28 апреля 1935 г. Ношу с великой радостью на простой веревочке, и молю Бога за успокоение мятущейся р.Б. Веры.

Моя постоянная мечта — о книгах богословских, богослужебных и св. отцев, за неимением денег их трудно доставать, новое же иногда выписываю, или получаю в дар, причем наилучшие получки в дни своего Ангела, или памяти усопшей

жены. Она и за гробом не забывает меня и так же, как и при жизни, дарит самое ценное для меня. Верю, что Бог слышит её молитвы, ибо скончалась она по христиански. Вечная память р. Б. Евгении.

Видел я во сне, что переезжаю на новую квартиру, стою и жду, когда вынесут из моей комнаты мои вещи, и вдруг вместо них выносят большой дубовый крест, подобный тому, что на могиле жены моей; что это — указание на скорую смерть, или на необходимость думать о несении креста своего (единое на потребу), а не заботиться о вещах и др. мирских нуждах? Да будет воля Господня. Узнал через год — 24 апреля 1937 г. на пастырское служение (несение креста) в глуши Африки. С этого времени душа успокоилась.

Тетрадь N 2.

(17.05.39.)

Умершей жене:

Тяжко мне!.. Как блеск зарницы

Ты сверкнула в жизни сей.

Пала, как слеза с ресницы,

Ты душа души моей…

Весь истерзанный тоскою,

То по кладбищу брожу,

То с поникшей головою,

На приют твой здесь гляжу.

Кто ж смягчит души тревогу?

Добрый Ангел мой, прости!

За меня молись ты Богу,

Чтоб я мог мой крест нести.

Её ответ:

Мы одно с тобою были

По душе, любви, делам,

Но чтоб вместе смерть вкусили

Не угодно небесам.

Юн ты, я тебя юнее,

Но уже судил нам Бог,

Чтоб я прежде и скорее

Отошла в Его чертог.

Отошла, но будь уверен,

Что я все еще с тобой,

Что я так же друг твой верен,

Хоть живу в стране другой

Слышу вопли твои, стоны,

Вижу, как ты, друг, грустишь,

Как ты часто пред иконой

Слезы горькие струишь…

Так молись же, друг, и помни,

Что есть Бог, есть мир другой,

Что ты завтра иль сегодня

Можешь встретиться со мной.

Что есть Истина? На этот вопрос Пилата Христос не дал ответа, ибо истина есть всегда горящая и никогда не сгорающая «купина», что Пилату было бы не понятно (по кн. о. Иоанна Шах.).

Человек устроен по Образу и Подобию Божию, т. е. Св. Троицы и состоит из духа, души и тела; потому и Церковь наша не только духовное делание. Её жизнь выражается и во внешних формах — в богослужении, в укладе христианской жизни, в праве и во всем. Внешние формы церкви и её деятельности зависят от духовного содержания.

Отцы Церкви отличаются от нас не природой, а волей; для уподобления им, по словам преподобного Серафима Саровского, нужны решимость и воля.

Задача русского народа сохранить верность Православию и Вселенской Православной Церкви; подлинные православные христиане не могут быть шовинистами. Евангельский патриотизм, а не народное себялюбие; народы преходящи, Евангелие вечно. Народ достигает полного развития своих дарований, если ставит не себялюбивую цель, а выполнение Божественной любви. Святые считали своими сородичами живущих во Христе, а не всех соплеменников.

Восстание сатаны (денницы) имело космические последствия, помимо страданий человеческих оно погрузило мир в хаос, повлекло за собою страдания физические — болезнь, смерть, борьбу за существование, катаклизмы и т. п. Оно оковало нашу природу узами греха, о которых говорит ап. Павел: «Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне» (Рим.8−22).

Человек не может спасаться в изоляции, отделяя свое спасение от ближних — человечества и мира (2-я высшая заповедь). Нельзя любить Бога и не любить ближнего (ап. Иоанн). Аскетизм состоит в неустанной молитве за всех и труде на пользу ближнего.

(Петербургский период)

Государственные охранители, блюстители, законники и бюрократы, обступившие Церковь глухою стеною, оттеснили от нее верующих духом и истиною. Мнимые христиане превратили свою веру в обряды и внешние дела, историю церкви правили и утратили силу духа, понятие о сущности веры.

Л. Толстой пророчески и пламенно призывал к покаянию, но предлагал ложные методы лечения; он был чужд Духа Святого, односторонне и узко понимал Евангелие и отвергал Церковь. Он изучал буддизм и другие восточные верования и не удосужился проштудировать православное богословие.

Христианская кровь льется теперь во имя трех идолов — класса, расы и государства; любовь христианская объявлена слабостью, смирение презирается, свобода духа попирается, во всем насилие, а все вместе — действие силы антихриста.

Много среди нас эмигрантов заблуждающихся, видящих в Православной Церкви лишь старый быт, осколок великой русской государственности. Этим они снижают роль Христа — Бога до роли государственного вождя России, а Его Святую Церковь до министерского департамента, как и было в синодальное время, иными словами, кощунствуют над самым святым в христианстве понятием.

Вселенские соборы ставили решения по потребностям того времени и для пресечения ересей; они не исчерпали всего христианского учения.

Церковь — здание, основанное Христом Спасителем на камне веры и строящееся до скончания мира; работа, стройка — то замедляется, то возобновляется с новой силой.

Ныне в мире кризис материализма, а за ним будет великий расцвет христианства, духовной жизни; жаль, что я не доживу до него.

Принцип вселенскости затемнен у многих православных глубоким провинциализмом и обособлением отдельных национальных церквей (болеют только своей болью); это скверный пример еврейской ветхозаветной национальной церкви.

Богословие не инвентарная опись творений Св. Отцов и Соборов, а развитие христианского вероучения; Церковь Бога Жива…

Об экуменизме. Всякое единение прекрасно, всякий мир хорош, но главная задача Православной Церкви указана Самим Христом: «проповедуйте Евангелие всей твари». Исповедуя свою веру не только словами, но и делами, мы, православные, привлечем к себе сердца инославных; это более трудный путь, тернистый, узкий, но единственный, а идти широким путем — механического соединения и уступок — не церковный, не по стопам Христа и Апостолов.

Прислуживание известному строю, хотя бы и наилучшему, подчинение социальным условиям — грех для пастыря, который без компромиссов должен служить только евангельской истине; Церковь надмирна, все же государства и общества временны. Но Родина — понятие высокое и Господь Иисус Христос пришел, прежде всего, к погибшим овцам дома Израилева.

Надо стараться не подменить сущность веры стенопоклонением, не равнять внешнее с внутренним содержанием евангельской истины, не отцеживать комара устава и не поглощать «верблюда» христианского духа. Мы, пастыри, призваны не столько охранять, как развивать и разъяснять учение Церкви, выделяя евангельскую сущность от бытовых и традиционных форм укоренившейся жизни. В церковной жизни должны быть не покой, а движение, энергия; вера не пассивна, а активна, аскетизм для себя и социальное служение для других — для ближних, а над всем молитвенность, — служение духом и истиной.

Патриотические стремления возвышенны, но все же неизмеримо ниже евангельских целей; как земля и небо.

Согласие в любви — главное в жизни Церкви; «Да будут вси едино, как Ты Отче во Мне и я в Тебе…» Все христиане деятельные, активные члены Св. Церкви, а не одни только пастыри. «Нас же всех — от Единаго Хлеба и Чаши причащающихся — соедини друг ко другу…», во Образ Пресвятыя Троицы (Свят. Василия Вел. Литургия).

Молясь с некоторыми людьми, бывает очень трудно возносить Господу молитвы: это их окаменевшие души — как твердейшая стена — погрузившиеся в житейские пристрастия, — препятствуют.

Я грешный человек и недостоин Господнего милосердия, молюсь о живых и умерших родных, знакомых, пасомых, а то и просто о тех, кто по слухам, находятся в несчастье, или умерли без покаяния, молюсь и обо всем грешном мире, о утешении войн, распрей и стихийных бедствий. Рад буду, если Господь спасет всех, возрадуюсь, если услышит и мою молитву. Если Господь помилует меня, Его Святая воля, если же за мое нечестие ввержет меня в бедствия, а затем и в геенну огненную — да будет благословенно Имя Его!

Мы зачастую стремимся представить себе Православие, как чисто русскую веру, забывая о его вселенскости, такое представление умаляет величие православной веры. У Бога нет пасынков, для Него одинаковы все верующие — русские, евреи, французы и т. п. Православие собирает в одну вселенскую семью все народы, оберегая свойственный каждому из них оттенок внешнего исповедания веры.

Неистинного христианина легко узнать; он хочет верующим считаться и в то же время сохранить любовь к земным благам. Христиане не выполняют правил Церкви, отходят от Таинств, живут не по Божьи, но в несчастье приходят в Церковь и возмущаются, если Она ставит Свои правила, а то и отказывает в просьбах особым преступникам.

Без движения нет дела Христова на земле; христианство активно, оно не простое созерцание. Христос дал две заповеди о любви, к Богу и ближнему, и ни к чему затемнять их начетническими правилами; главным всегда останется в жизни христианина исполнение главной заповеди Господа — делание сердечное. Выше и важнее всего то, в чем проявляется деятельная, чистая, не отвлеченная любовь к Богу и ближнему.

Апостол Павел сказал: «Всякая душа властям предержащим да повинуется» (Рим. 13−1). Это основано на учении и личном поведении Самого Христа Спасителя. В то время были власти богоборческая — иудейская и римская — языческая. Ныне в России тоже богоборческая власть, к ней пристали богоотступники. Св. Церковь предает этих властителей анафеме, но в то же время верующие должны в гражданском отношении повиноваться власти (напр. уплата податей, поддержание порядка, правила торговли, передвижений и т. п.) Противиться же обязаны всему, что направлено против Бога, Церкви, чести и жизни ближних.

Святость Таинства Исповеди в настоящее время не сознается массою православных христиан, ее считают досадной формальностью, только чтобы иметь право на Причастие. Из-за этого очень многие по ряду лет уклоняются от Исповеди и Причастия, а если и приходят, то стараются поскорее отделаться (часто с недовольным видом) общими фразами: «да, во всем грешен; да, конечно согрешил и т. п.», а то ссылаются на других, обвиняя их. Попытка духовника объяснить смысл исповеди, натолкнуть на искреннее покаяние, встречает недовольство и молчание.

Не следовало бы закрывать Царские Врата на все время служения Литургии, как это делается во время архиерейского служения, чтобы не было разделения между молитвою (особенно евхаристической) пастыря и молящихся. Ныне при закрытии Царских Врат и особенно завесы, в храме слышны разговоры и движение, некоторые садятся отдохнуть, а в алтаре — Тело и Кровь Господни.

Мы, все люди, обычно живем не настоящим, а будущим, ожидая каких-то благ впереди; в этом сказывается подсознательное ощущение наличия бессмертия души, вечности.

Верить — это значит верить и других звать на дело.

Милосердие не может творить неправды, а правосудие не может выливаться в форму мести.

Обращаюсь к звездному небу: «Господи, как прекрасна риза Твоя, распростертая в этих бесконечных мирах».

Много мы о себе мним, не будучи на деле осолены евангельскою правдою.

Говорят безбожники, что христианство мешает прогрессу; это неверно, оно содействует прогрессу во всем, кроме разрушительных тенденций Ложный прогресс приносит людям одни несчастья, ложная свобода мешает человеческому творчеству и развивает эгоизм. Христианство же говорит: Господь дал тебе разум, человек, так иди прямым путем, с помощью науки прогрессируя во славу Божию в одном полезном и добром. Христианство мешает создавать орудия истребления друг друга и клеймит ростовщичество во всех формах.

Материальные кризисы человечества, несчастья, войны, революции имеют причиной кризис духовный. Христианин должен слить свою жизнь с Божественной правдой и тогда он не будет иметь повода к жалобам на судьбу, т. е. на Промысел Божий. Вся вина нестроения миров в самих людях.

Качества пастыря: молитвенная сила, живая любовь, христианская совесть, доброта, мудрость и независимость. Научить может тот, кто сам учится; лучшее миссионерство- искренность и сила молитвы.

Церковь не касается образа государственного правления, представляя форму всевозможным формам управления, она старается пронизать их христианским духом. Долг же подданных повиноваться власти в гражданском отношении и молиться или за процветание ее или об исправлении (1 Петр. 13−18).

В сей временной жизни, мы как бы сидим на суку дерева, подгрызаемом двумя мышами — белой и черной (днем и ночью); отлично видя их работу, приближающую нас к смерти, мы тем не менее, беспечно наслаждаемся благами сего мира, не помышляя о неизбежном будущем, не готовясь к отчету.

Храмы оскверняются самими христианами, вносящими в них свою суету, дрязги, эгоизм, косность, нечистоту душевную, злобность и неверие; и только после этого приходят безбожники и Господь передает им оскверненный ранее храм на уничтожение. Так стало с Иерусалимским храмом, так и со многими русскими храмами и обителями.

Вселенские и др. соборы собирались для решения отдельных вопросов и для борьбы с ересями; они дали церкви только определенное направление, но не уложили в мертвые формы ее учение и не исчерпали всего христианского вероучения. Церковь Божия не застыла в 4 веке, а живет и должна развивать свое учение на догматической основе. Богословие должно развиваться до скончания века и новые вселенские соборы должны собираться.

Учение Христа — живое учение веры. А вера — это сама жизнь; жить в любви к Богу и ближним, творить добро неоскудно, пребывать в радости о Господе, в постоянном молитвенном и покаянном чувстве и состоять в Святой Церкви всею душою и телом — вот что значит веровать, спасать себя и других.

Нарушители высшей заповеди обожествляют все, кроме Единого Бога; таковых много и среди христиан, поклоняющихся деньгам, удовольствиям, удобствам, почестям и покойной комфортной жизни (своему животу); это идолопоклонники.

По своему малому опыту миссионерства заключаю, что неглубокая нравственность удобнее для житейской изворотливости и общественных взаимоотношений.

Высшая заповедь о любви к Богу — это внутреннее делание сердца — стяжание Божией благодати, устремление единственно ко Господу; вторая подобная ей о любви к ближним, совершается практически в доброделании, в действенной любви к меньшей братии Христа. Обе заповеди тесно связаны между собою, основа их одна и та же — в сердце человека христианина.

Молитва есть внешнее выражение религии. Это непрерывное состояние христианина также необходимо, как для тела — дыхание. Всякое растение на земле тянется ввысь, к солнцу, к свету. Таково же есть и устремление души к Богу. Осознавши свою греховность и окружающее зло, человек говорит: «Пойду к моему Отцу». И становится на беседу с Ним, т. е. на молитву.

Христос привлекал к Себе склонных к добру и отталкивал злых; так надлежит поступать и в жизни: отойти от зла и сотворить благо.

Христос терпел от людей поношения, но врагов истинной веры и церкви обличал, и даже ругал, и гнал силою: «порождения ехидны, лицемеры» и т. д., и особенно очищение храма бичом от оскверняющих его. Так надлежит поступать и в жизни.

Зло, разъедающее общественную жизнь, — это сплетни. Когда человек говорит интимное о себе, или близких ему — это от чистого сердца, а то и вопль души. Это огласке не подлежит и требует бережного отношения…

Святые считали себя грешными людьми, а мы и на великом Таинстве Исповеди говорим — я ничего особенного не сделал, не украл, не убил; так же грешен, как и другие люди. А ежедневные так называемые мелкие грехи, да их так много, что превысят один тяжелый, да притом и забываются легко. Говоря, что ничего особенного не сделал, кающийся согрешает гордостью, считая себя выше святых — смиренных и сокрушенных.

Общий смысл Евангельского благовестия заключается в двух заповедях, о любви к Богу и ближнему; первое стремление к духовному совершенствованию с призыванием на помощь благодати Св. Духа, второе доброделание с молитвою о содействии свыше и вразумлении; так всю жизнь, а Евангелие и есть книга Жизни. Уразумение Его будет правильным, если не выхватывать отдельных изречений, а толковать их в связи с общим текстом главы и в духе всего Евангельского учения. Необходимо при чтении все применять к себе, ставя себя в современной обстановке на место фарисея, мытаря, богатого юноши, самарянина, апостолов и др. Недосягаемый идеал жизни нам указан: будьте совершенны, как совершен Отец Ваш Небесный; итак, Евангелие требует от несущих Крест Христов стремления к духовному совершенству, но могий вместити да вместит. «Живи не так, как хочется, а как Бог велит» (поговорка).

Пастыри недостойной жизни понесут личную ответственность перед Господом и еще за то, что соблазняли пасомых; за нерадение же в пастырском деле понесут еще большую ответственность перед Богом, но будут осуждены и те, кто этим соблазняется, ибо благодать подается и через недостойных служителей Церкви. Соблазняться в данном случае нечем, ибо надо брать пример со святых, а не с недостойных и учиться из Св. Писания, а не ссылаться на дурной пример.

У меня была большая неприятность с др. людьми и могла окончиться ссорой; я молился преподобному отцу Иоанну Кронштадскому и в день его памяти 19 окт., и получил письмо, несшее полный мир. Да будет благословенно имя сего праведника.

Не простится хула на Духа Святого, т. е. на Святую непреложную истину, если доброе или святое называют злом, хулят, если не верят Евангелию, чудесам Христа и святых и т. п. Другими словами — потеряли в силу своей греховности нравственную способность к восприятию действий Св. Духа.

«Не простится ни в сем веке, ни в будущем». Значит, в будущем веке тоже можно получить прощение грехов.

Покаяние, милостыня и молитва Церкви и ближних великая сила,

Не вещи вредны и не искусители опасны, а тяготение самого человека ко греху; не мир худ, но страсти. Зрение, слух и всякие чувства даны нам на хорошее и не в них вина, а в нашем добровольном произволении.

Вселенская Церковь Христова едина, а отличия государственные и национальные имеют лишь бытовое, местное значение. Единение всех православных церквей в мире необходимо: «Да будет едино стадо и Един Пастырь».

Внешнее служение Св. Церкви — то же, что украшение книги Евангельской золотом и драгоценными камнями — угодный дар Богу; надлежит и этого не оставлять, но главное выполнение сущности Евангелия — жизнь по Божьи, служение духом и истиной.

По Евангелию не тот свят, кто творит чудеса, а тот, кто победил свои страсти и стяжания и возлюбил ближних.

Бог есть любовь, и мы, Его творения, должны слиться с Ним в любви к Нему и к ближним, а через них со всем творением.

Помнящий обиды других не смеет молиться: «И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим»; таково правило в Афонских обителях. Пр. Иоанн Леств.: «Лукавство есть извращение правоты, лживое оправдание себя благонамеренностью, навык лгать, превратившийся в природу, самомнение, вражда против исповеди, упорство в своем мнении, коварная улыбка при обличениях, притворное благоговение, словом оно есть бесовское житие». Потому то диавола мы называем лукавым.

Блажен не тот, кто только уклоняется от зла и неправды, но кто совершенствуется в доброделании; не внешние дела важны, а ценна в очах Божиих внутренняя сердечная деятельность, стремление к духовному совершенствованию. Спаситель не учит, что должен делать человек, а каким он должен быть в глубине сердца; дела внешние лишь следствие движения души.

Нравственные требования тогда достойны и непререкаемы, когда их источником является Божественная воля. Вера в Бога и духовно-нравственная жизнь тесно связаны. Нравственные проявления человека — не то, что доброта животных.

В чем смысл жизни? В принятии Евангельского благовестия целиком, в вере в Бога и в загробную жизнь; человек — сын вечности. Цель жизни в единении с Богом, в принятии в себя Христа; согрешившее человечество должно вернуться к своему первообразу. На земле нет полного счастья; все это мираж, призрачный туман, счастье только в вечности — в лучах славы Господней. «Аз есмь путь, истина и живот» (Иоанн. 15. 5−6)

Ныне нет кропотливых правил закона; весь он во едином словеси заключается (Гал.5−15). Это слово — Любовь. «Огонь пришел Я низвести на землю и как желал бы, чтобы он уже возгорелся» (Лук. 12−49). Любовь к Богу и ближним взаимно обусловливают друг друга. «Аще кто речет: яко люблю Бога, а брата своего ненавидит, — ложь есть"(1 Иоан.4−200. Антипод любви — эгоизм; гуманизм построен на общности земных интересов и на кровном родстве и скуден истинной любовью.

Вера — это свободное исповедание, без расчета, без эгоизма, но подкрепляемое делами любви и разумом.

Человек, неимущий высоких запросов духа — материалист, «ни холоден, ни горяч» (Апок.3−15,16). Такой человек подобен животному, живет в сфере земных интересов, не смея поднять глаза к небу.

Вера, надежда, любовь — вот главные добродетели христианина; ревность к славе Божией, правильному богопознанию и богопочитанию и распространению Его Святой Церкви выражается в молитве: «Да святится Имя Твое, да приидет Царствие Твое». Эгоизм — это вражда к Богу, духовная смерть, а ложная ревность о вере — фанатизм, стремление охранить и распространить Славу Божию недостойными средствами, насилием, иезуитством; такие ревнители, ослепленные страстью, «ревность Божию имут, но не по разуму» (Рим. 10−2).

Хищники и язычники — душою говорят, что человек человеку — волк, а на другие народы смотрят с алчностью, а то и с ненавистью и завистью. Евангелие вещает: человек человеку — брат. Истинные христиане проповедуют равенство всех перед Богом. Война — величайшее зло человечества и не согласна с религией мира и любви, но на несовершенной земле войны неминуемы, «подобает бо всем сим быти» (Мф.24−6,7) — говорит Господь. Церковь Христова призывает всех к миру, молиться о мире и в исключительных случаях терпеть войны, когда они восстанавливают нарушенное право слабых и защищают духовные ценности и отечество от поработителей и варваров. Война — неизбежное зло, испытание Божие. Спаситель никогда прямо не осуждает войны, но все же учение Его направлено против насилия, а между воинами находятся люди великой веры (евангельский сотник, у коего болел слуга, другой сотник на Голгофе — Лонгин и др.) Иоанн Предтеча не осуждает воинов (Лук.3−14) и ал. Павел говорит о носящих меч на страх злым (Рим. 13−4)

Большинство христиан молится, когда у них какая-нибудь нужда, или несчастье; эгоизм их толкает на молитву. Великое благородство души, когда она восхваляет Бога и благодарит Его. Если после случайной, краткой молитвы человек не получает помощи от Бога, то обижается на Него, а кругом сам виноват, что не всегда чтил Его, а только когда пришлось плохо. Люди слишком поглощены мелочными, житейскими делами и им некогда делать самое главное в жизни — молиться, без чего нет духовной жизни. Они обращаются к Богу с корыстной целью, от Него что-либо получить, а не считают общение с Ним необходимым; еще смотрят на молитву, не как на радость общения с Источником Света и своей жизни, а как на нудный долг. Получив просимое, не благодарят.

Пословица — «на Бога надейся, а сам не плошай», не противоречит христианской идеи, ибо благодать не приходит автоматически, а при труде, усилии человека ее обрести верой и доброделанием.

Сама молитва полезна нам, ибо очищает душу и укрепляет веру; но молиться о богатстве, выигрыше и т. п. — грех.

Горячая истинная молитва есть состояние души, при котором чувствуется близость Бога.

Знаменитый ученый Оливер Лодж (математик и физик) сказал: «Не верить в Бога так глупо, что даже нельзя эту глупость выразить словами», да слышат сие свободомыслящие недоучки.

Есть люди, которые верят, что есть Бог, но сношений с Ним не поддерживают; на всякий же случай исполняют некоторые обряды и бормочут молитвы. Это выразил Вольтер: «Мы раскланиваемся, но не разговариваем».

Из-за туч своих грехов люди не видят Солнца-Бога и самодовольно говорят, что Его нет.

Мы все и молимся Богу фальшиво, просим избавить нас от какой-либо греховной привычки, а сами и усилия не делаем, чтобы сбросить ее. Молясь, чтобы Бог избавил нас от злоречия, мы тут же лелеем мысль, осуждающую кого-либо из ближних, даже желаем ему наказания и успокаиваем себя, что Бог в последствии избавит нас от этого зла.

Просить у Бога прощения и заслужить его — это дело разное (Мф. 18.23−35).

Бывает иногда бескорыстная молитва за других, но с делом любви и помощи она обычно не соединяется; во время войны молим мы о мире и братстве народов, а врагов Родины ненавидим.

«Царство Божие внутри вас есть» (Лк. 17.20−21), — говорит Господь иудеям на их вопрос о пришествии Царствия Божия. До сих пор люди в большинстве не представляют себе, что такое Царствие Божие на земле, пришедшее в силе, и что оно зависит от нашего произволения идти по стопам Христа и тогда Благодать Св. Духа поможет нам и приведет к Царству Небесному.

Премудрость Божия ведет к вечному блаженству, а мудрость мира, распявшего Христа своими грехами и богоотступничеством, ведет к вечному осуждению. Хула на Духа Святого, т. е. на истину, не простится ни в этот век, ни в будущий. Хула эта в том, что мы считаем Евангелие неисполнимым, не признаем авторитет Церкви Христовой, не даем ей послушания и уклоняемся от принятия Св. Тайн, о Коих Господь сказал: «Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь во Мне пребывает и Аз в нем», а так же — «имать живот вечный и Аз воскрешу его в последний день».

Для людей с ограниченным кругозором, смотрящим только вниз, в землю, существование мира духовного представляется невозможным или сомнительным.

У человека, стоящего на высоте самого обширного здания, открываются настолько обширные горизонты, что он, в трепете, признает то, что ничего не знает. (Вы не понимаете, когда говорю вам о земном, как поймете, когда буду говорить вам о небесном, — сказал Христос ученикам). Лишь невежда уверен, что он все знает. Первый — это орел, парящий в поднебесье и смелыми взмахами крыльев поднимающийся в заоблачные духовные выси; второй — червь, пресмыкающийся на земле.

Многие, желая быть ближе к Богу, ищут какого-то места, где больше святости, ходят на богомолье по обителям и в Св. Землю и т. п., а вместе с тем забывают, что Царство Божие внутри нас, что в любом самом грешном месте можно и должно стяжать благодать Св. Духа; Адам погиб в раю, а Иуда — около Спасителя.

Русские в Северной Африке. Глава 5 и Приложения (начало) RABAT 1999-ОБНИНСК 2004Оглавление всей книги

Русские в Северной Африке. Глава 5 и Приложения (начало)

RABAT 1999-ОБНИНСК 2004Оглавление всей книги