Хоть в петлю.

Клуб самоубийц? Такой существует. Только входят в него не люди, а страны. Среди государств мира Латвия находится не на призовом, но «почетном» 4-м месте по числу самоубийств. Обгоняют нас лишь бывшие соседи по СССР — Литва, Россия, Белоруссия. В перечне насильственных смертей суицид в ЛР занимает первое место и обошел даже дорожно-транспортные происшествия. Тем не менее госпрограммы по снижению числа самоубийств в Латвии нет.

График динамики самоубийств в нашей республике напоминает очертаниями Рижский залив. Небольшой рост — «мыс» в конце 70-х — начале 80-х, спад — «яма» в 1987- 88 годах, с начала 90-х годов вновь рост — теперь уже резкий, в 1994-м переваливший за 1000 случаев в год. В последнее время эта цифра имеет некоторую тенденцию к снижению, но по-прежнему остается внушительной — 600- 700 суицидов за год.

У нас принято объяснять увеличение или уменьшение числа самоубийств социоэкономическими факторами. Действительно, статистика это вроде бы подтверждает: с началом «трудных времен» в начале 90-х в стране вновь отмечен резкий рост самоубийств. По данным Центра психиатрии, попытки суицидов в группе лиц, не имевших работы, гораздо более часты. 38 процентов пытавшихся покончить с собой в 2002 году были экономически активными, но работы не имели.

К сведению: мужчины в Латвии совершают самоубийства в 4,8 раза чаще, чем женщины.

И все же трудно рационально объяснить пики и «пропасти» на графике самоубийств лишь одной экономикой. Видимо, точно так же, как существуют массовые психозы, есть в природе людей и что-то вроде коллективной депрессии (пусть специалисты и избегают этого термина). Можно заметить, как в т. н. эпоху гласности, перестройки, Атмоды число самоубийств в Латвии резко снизилось. Может быть, жить в те годы было просто интересней? Но обещанные возможности для многих так и не открылись, народ вновь заскучал и — полез в петлю.

Кстати, если говорить о способах самоубийства, повешение не так уж популярно. Вот уже пять лет государственный Центр психиатрии собирает и обобщает всю возможную информацию о самоубийствах в Риге. Так вот, на первом месте в городе при попытках суицида стоит «использование острого предмета». Попросту люди режут себе вены — 244 случая, или более 50 процентов в 2002 году. Затем идут отравления — 122 попытки. Из петли же за год вынули «всего» 38 человек. Причем можно отметить явную тенденцию к замещению смертоносных способов суицида менее опасными.

Можно даже проследить типичный путь незадачливого рижского самоубийцы: слегка порезанные вены — наложение швов в «Гайльэзерсе» — палата в Центре психиатрии (госпитализация туда в наше время в сравнении с 1999 годом возросла на 43 процента!). И часто этот поступок может говорить вовсе не о желании человека умереть, а об отчаянной попытке привлечь внимание к себе и своим проблемам.

— Такие попытки не всегда объективны, — поясняет главный специалист Центра психиатрии по вопросам развития психиатрии, проектов, внешних связей и общественных отношений Марис Таубе, — иногда человек методично копит лекарства, чтобы умереть, другой же лишь слегка поцарапает себе руку. И оба идут по графе «попытка самоубийства».

Но удавшихся попыток также хватает. В нашей стране несоразмерно много людей гибнет от своих рук и по своей воле. Однако для ограничения числа самоубийств в Латвии практически ничего не делается. А, например, у соседей литовцев проблему осознают, там существует национальная программа по борьбе с самоубийствами. Вообще-то Литва с ее первым местом в мире удивляет. Все-таки католическая страна (церковь осуждает суицид) — и при этом такое число смертей.

В странах бывшего СССР, переживших гражданскую войну и гораздо более бедных — Молдове, Грузии, Таджикистане, — число суицидов совсем невелико. По мнению доктора Таубе, здесь можно говорить либо о произошедшей в экстремальных условиях психологической мобилизации населения, либо просто о недостатках в учете.

Нам же сегодня остро необходима национальная политика в этой деликатной сфере. Пока таковой нет даже в проекте. И Латвия каждый год из-за суицидов безвозвратно теряет население небольшого города. Причем гибнет в основном молодежь.

— Пик самоубийств приходится на возраст 20- 24 года, — говорит Марис Таубе, — потом спадает. Люди молодые, им бы еще жить и жить…

Вот такая беда…