 |
| Совершенно секретно | А. Макаркин | 09.09.2003 |
Общеизвестно, что впервые Сталин продемонстрировал свое расположение к РПЦ осенью 1943 года, когда принял трех митрополитов (Сергия, Алексия и Николая) и разрешил выбрать Патриарха. Вслед за этим был свернут многолетний «обновленческий» проект, конкурировавший с РПЦ при активной поддержке властей. Открылось несколько духовных школ и многие храмы. Впрочем, в значительной их части богослужение возобновилось явочным порядком еще в период немецкой оккупации, но об этом предпочитали умалчивать. Равно как и о том, что большинство церквей так и осталось под складами или клубами. Вообще период «дружбы» Сталина с церковью оказался недолговечен. В годы войны ему были нужны поддержка верующих и позитивное отношение Запада. Поэтому он и улучшал свой имидж (недаром трех митрополитов «вождь народов» принял накануне Тегеранской конференции). После войны надобность и в том, и в другом отпала. Хотя священнослужители возносили хвалу «генералиссимусу Иосифу» и демонстрировали политическую лояльность, аресты епископов, священников и прихожан возобновились уже в первые послевоенные годы.
Недолгое заигрывание Сталина с РПЦ стало поводом, чтобы и в наши дни прославлять его как друга русского духовенства. Подобные идеи сегодня проповедуют коммунисты и националисты. Но чем тогда объяснить массовые расстрелы священнослужителей и верующих при сталинском режиме, особенно в конце 30-х годов? Почему вождь обратился за поддержкой к церкви только в трудное для него время? Не идет ли речь о циничной игре человека, который вначале уничтожил почти весь русский епископат, а потом разрешил избрать послушного ему Патриарха?
Документы ниоткуда
Как бы в ответ на эти неудобные вопросы и появилась серия документов. Первый из них (далее — документ. 1) — Указание ВЦИК и Совнаркома от 1 мая 1919 года, адресованное Дзержинскому. В нем «указывается» на необходимость «как можно быстрее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше». Из этого документа следует, что инициаторами гонений были подписавшие бумагу Калинин и Ленин (фактически Ленин, учитывая номинальную роль «всесоюзного старосты»), а исполнителем — адресат «Указания» Дзержинский.
Далее следует документ. 2. Это выписка из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП (б) от 11 ноября 1939 года за подписью Сталина. Содержащееся в ней решение отменяет «Указание товарища Ульянова (Ленина) от 1 мая 1919 года» и все проистекающие из него инструкции ВЧК-ОГПУ-НКВД. Признается нецелесообразным арест «служителей русской православной церкви, преследование верующих». НКВД поручается освободить из-под стражи тех православных, чья деятельность не нанесла вреда советской власти.
Документ. 3 тесно связан с предыдущей бумагой. Это справка за подписью Берии, датированная 22 декабря 1939 года и адресованная Сталину. В ней глава НКВД отчитывается перед начальством о выполнении решения Политбюро полуторамесячной давности. Если верить справке, работа была проделана немалая. На свободу из лагерей выпустили 12 860 человек, «из-под стражи освобождено» 11 223 человека (очевидно, подследственных). Продолжают отбывать наказание более 50 тысяч человек, «деятельность которых нанесла существенный вред советской власти», однако и их дела будут пересматриваться, причем планируется освободить еще около 15 тысяч заключенных.
Документ. 4 — самый короткий. Это еще одно «Указание» — о том, что все документы, имеющие отношение к отмененному добрым Сталиным злому ленинскому (или ленинско-калининскому) приговору «попам и религии», должны храниться в спецфонде и никому не выдаваться без личной сталинской санкции.
Наконец, документ. 5 несколько выбивается из общей череды бумаг, связанных со свирепым «Указанием» Владимира Ильича. Это сталинское послание (без указания жанра) председателю ОГПУ Менжинскому от 12 сентября 1933 года, посвященное необходимости охраны «памятников архитектуры древнего русского зодчества», которой должны, в частности, заниматься органы рабоче-крестьянской милиции, в то время входившие в состав ведомства Менжинского. Сталин от имени ЦК ВКП (б) «считает невозможным проектирование застроек за счет разрушения храмов и церквей, что следует считать памятниками архитектуры древнего русского зодчества» (так в тексте!).
Все эти документы впервые были опубликованы в «патриотических» изданиях в 1999 году. Их публикатором был некий Герман Назаров, известный в узком кругу своими сталинистскими статьями, первые из которых печатались еще в журнале «Молодая гвардия» лет пятнадцать назад. Количество «документов от Назарова» было куда большим, чем пять перечисленных выше. Его находки, сделанные в неведомых (конечно, тайных!) архивах, касались различных сторон деятельности Сталина и сталинистов. Например, было опубликовано предвоенное соглашение о сотрудничестве между НКВД и гестапо. За советскую сторону под ним расписался Берия, за немецкую — разумеется, «папаша Мюллер» (при этом ошибочно назвавший свою государственную контору составной частью НСДАП). Вряд ли стоит цитировать другие «архивные находки» из этого же ряда, которые специалисты не принимают всерьез, — некоторые из них, кстати, носят ярко выраженный антисемитский характер. Мало того, что публикатор не сделал ни одного указания на архивные фонды, описи, дела. В самих бумагах было такое количество ляпов, что глаза на лоб лезут. Многие люди даже не либеральных взглядов шарахаются от подобных сенсаций: например, авторы жестко антидемократической газеты «Дуэль».
Однако «церковной» части документов из этой «коллекции» повезло больше — может быть, потому, что их активно и охотно цитировали люди, авторитетные для наших коммунистов и националистов. Пять документов зажили своей жизнью, отдельной от контракта Берии с Мюллером и других подобных бумажек. Так, два из пяти документов (в нашей классификации -. 2 и. 5) были воспроизведены в мемуарах маршала Язова. В 1999 году эти же документы опубликовал в «Нашем современнике» священник Дмитрий Дудко, человек изломанной судьбы (сидел при Сталине и Брежневе, публично раскаялся в своем диссидентстве, сейчас является поклонником генералиссимуса). «При внимательном чтении этих документов становится ясным, кто такой Сталин, какую роль он сыграл в деле спасения православных храмов от окончательного разрушения и как он сумел сохранить жизнь если не многим, но важным деятелям православной Церкви», — восторгается иерей Дмитрий и просит у покойного вождя прощения за то, что при жизни не понимал его и писал в молодости антисталинские стихи. Незадолго до своей смерти документ. 2 (со ссылкой на статью Дмитрия Дудко) приводил такой авторитетный для каждого русского националиста автор, как Вадим Кожинов, — для обоснования тезиса о том, что Сталин был расположен к церкви еще до войны.
Что уж говорить о нашумевшем двухтомнике Владимира Карпова «Генералиссимус», в котором опубликованы практически все документы из «коллекции» фальшивок. Ее церковная составляющая приведена полностью — все пять документов. «Таким образом, все обвинения Сталина в терроре против церкви и духовенства, выдвигаемые в публикациях перестроечного периода, бьют мимо цели. Эти обвинения следовало бы адресовать Троцкому и его соратникам-сионистам», — победно резюмирует автор, не делая даже малейшей попытки разобраться в используемых им источниках.
Обыкновенные фальшивки
Вернемся к документу. 1. Во-первых, любому специалисту по отечественной истории сразу же бросается в глаза его наименование — «Указание». Подобных совместных документов ВЦИК и СНК не издавали. Были декреты и постановления за подписями председателей этих двух ведомств, обладавших в большевистском государстве законодательными правами. Указаний не было.
Обратим внимание на номер «Указания» — 1 366 672. Получается, что за четыре месяца ВЦИК и СНК наплодили почти полтора миллиона указаний. Но куда подевались остальные? Почему историкам неизвестны подобные документы? Кроме того, неясно, как председатели ВЦИК и СНК физически успели подписать такое невероятное количество бумаг. А ведь каждую из них надо было еще обсудить, причем коллегиально. Впрочем, в документе. 2 указан несколько иной номер документа. 1 (136 667−2), что несколько уменьшает общее количество указаний, но принципиально дела не меняет, -чтобы подготовить такую кипу официальных бумаг, аппарат должен был работать только на их производство. А ведь были еще постановления, декреты, распоряжения и другие документы. А Ленин, как известно каждому читателю его полного собрания сочинений, был автором еще большого количества писем и записок различным должностным лицам по многочисленным поводам — от борьбы с контрреволюцией до заготовки дров.
Отметим еще одну «мелочь» в документе. 1 — в нем упоминается о некоем решении ВЦИК и СНК, в соответствии с которым «Указание» и издано. Однако никаких реквизитов таинственного «решения» не приведено. Остается предположить, что оно было настолько секретным, что его номер и дату Ленин с Калининым утаили даже от Железного Феликса.
Раз документ. 1 не выдерживает элементарной критики, то фальшивками можно считать и три следующих документа, в которых содержатся ссылки на него. Однако есть и иные доказательства их недостоверности. Так, в документе. 2 говорится об отмене «Указания товарища Ульянова (Ленина)». Такой опытный аппаратный работник, как Сталин, не мог не знать, что если что и было отменять, так это «Указание ВЦИК и СНК», которое Ленин подписал как руководитель одного из этих органов. Более того, словосочетания «преследования верующих» — явно не из лексикона Сталина и его коллег из Политбюро.
Наконец, товарищ Сталин ставил товарища Берию перед непростой задачей. По состоянию на 1939 год единой Русской Православной Церкви не существовало. Была Московская Патриархия (без Патриарха, во главе с местоблюстителем митрополитом Сергием), обновленческая церковь, так называемый «григорианский» раскол, а также отдельные легальные приходы сторонников уже расстрелянного митрополита Иосифа, одного из основателей «катакомбной» церкви. Однако в решении Политбюро не разъяснено, приверженцев каких течений стоит освобождать, — хотя к таким деталям Сталин всегда проявлял особое внимание.
Документ. 3 свидетельствует, что Берия умел творить чудеса. Меньше чем за полтора месяца его подчиненные пересмотрели дела 24 тысяч человек — и это в то время, когда органам НКВД было чем заняться: шла финская война, готовилась аннексия Прибалтики. Но если в такие чудеса еще как-то можно поверить (учитывая существовавшую командно-административную систему), то заключительная часть бериевской справки представляет собой открытый бунт против решения Политбюро. Напомним, что в документе. 2 НКВД обязывается освобождать верующих лишь в том случае, если их деятельность не нанесла вреда советской власти. Берия же рапортует Сталину, что в заключении осталось свыше 50 тысяч человек, которые причинили не просто вред, а «существенный вред». И далее заявляет, что их личные дела все равно будут пересмотрены, причем заранее планируется выпустить на свободу около 15 тысяч «вредителей». Да за такую самодеятельность Иосиф Виссарионович мигом оправил бы Лаврентия Павловича вслед за Ягодой и Ежовым!
Что касается документа. 4, то его задача в череде этих «документов» — немаловажная, но сугубо вспомогательная: объяснить, почему упоминаний о ленинском «Указании» и его отмене не сохранилось ни в одном известном историкам архивном документе. Все, мол, Сталин спрятал в свой спецфонд и читать никому не велел. А писатель Карпов тут же комментирует, что сделал это вождь из уважения к Ленину. Так все просто и понятно.
Остается документ. 5, в котором Сталин говорит (правда, как мы видели, не вполне грамотно) языком защитника памятников архитектуры. Однако и после 1933 года уничтожение храмов продолжалось не меньшими темпами, чем ранее. За примером далеко ходить не надо: в 1936 году на Красной площади в нарушение «сталинского» решения был разрушен Казанский собор, построенный еще иждивением князя Дмитрия Пожарского. Получается, что Сталин из Кремля не видел, как попирают его инструкцию. Что же касается рабоче-крестьянской милиции, которая якобы должна была охранять храмы, то она действительно имела отношение к вопросу «проектирования застроек за счет разрушения храмов», только в совсем ином качестве. В 1935 году (также после «выхода» документа. 5) был разрушен пятиглавый московский храм св. великомученика Никиты в Старых Толмачах. На его месте в следующем году было выстроено здание, в котором поселили работников милиции; оно сохранилось и сейчас по адресу Новокузнецкая улица, 4.
Таким образом, все пять документов, «доказывающих» благорасположение Сталина к церкви как минимум с 1933 года, не заслуживают ни малейшего доверия. Похоже, не случайно их появление на свет в 1999 году. Во-первых, это один из наиболее смутных годов в новейшей истории России: еще не преодолен шок от дефолта, популярность Бориса Ельцина близка к нулю, коммунисты впервые за историю новой России вошли в состав правительства, население все более требует «твердой руки». В этой ситуации «реанимация» фигуры Сталина могла показаться его почитателям вполне своевременной. Во-вторых, именно в 1999 году отмечалось 120-летие со дня рождения «вождя народов» — что делало фальшивки еще актуальнее. Кстати, карповский «Генералиссимус» приурочен к 50-летию со дня смерти Сталина, которая стала поводом для массы публикаций о почившем вожде.
При этом автор (авторы?) фальшивок неплохо разбирался в психологии (чего не скажешь о его историко-архивных познаниях). Фигура Ленина для современных национал-патриотов (а именно они были основной аудиторией для распространения «документов») по большей части носит негативный характер (подписал Брестский мир, санкционировал красный террор и т. д.). Да и «изношенность» ленинской фигуры сейчас заметна невооруженным глазом — слишком истрепали его имя брежневские пропагандисты, фактически превратив основателя советского государства в героя не слишком почтительных анекдотов, связанных с его отношениями с Крупской и Арманд. В то же время к Сталину в национал-патриотических кругах отношение иное: с ним связывают восстановление державности, территориальные приобретения 40-х годов, борьбу с космополитами. То есть все, что ублажает душу прилежного читателя газеты «Завтра» и журнала «Наш современник». Да и анекдоты о Сталине рассказывают, как правило, куда более уважительные.
Поэтому для улучшения имиджа Сталина можно было «пожертвовать» репутацией Ленина. Тем более что антицерковные взгляды Владимира Ильича известны и из обнародованных в последние полтора десятка лет подлинных документов — хотя бы из крайне циничного письма Молотову от 1922 года, в котором содержится целая программа борьбы с церковью.
Национал-патриотическая аудитория вообще падка на разного рода фальшивки, если они соответствуют ее умонастроениям. Достаточно вспомнить хотя бы публиковавшуюся десятки (а то и сотни) раз выдержку из некоего документа, авторство которого приписывается Аллену Даллесу. В нем будущий директор ЦРУ кондовым советским языком излагает злодейские мысли по насаждению в СССР бездуховности, бюрократизма и волокиты, а также по дискредитации честных советских патриотов. Неоднократно публиковавшиеся материалы с разоблачением этой грубой фальшивки на такую аудиторию не действуют — вот и Карпов в очередной раз воспроизводит «даллесовские» инвективы. Вряд ли какие-либо объективные доказательства нелепости пяти «церковно-сталинских» документов серьезно повлияют на эту категорию людей. Другое дело — «простой читатель», далекий от идеологий, но не искушенный в исторической науке. Ради этого читателя и стоит покопаться в ворохе документов, на первый взгляд выглядящих убедительно (как же, грифы секретности на месте, да и подписи похожи!).
Если бы пять «церковно-сталинских» документов не получили столь активного резонанса, а их цитирование не приняло столь значительных масштабов, на них можно было бы просто не обращать внимания. Однако в условиях, когда карповский «Генералиссимус» занимает первые строчки в рейтингах исторической литературы, а явные фальшивки публикует священник («освящая» тем самым их благонадежность), приходится заниматься столь неблагодарным делом, как исследование подобных бумаг. q
Алексей Макаркин — руководитель аналитического департамента Центра политических технологий.
тических технологий.
