Портрет Патриарха на фоне русской смуты

23 февраля 1998 года Патриарху Московскому и Всея Руси Алексию II (Ридигеру) исполнится 70 лет. Священный Синод Московской Патриархии еще в конце прошлого года обсудил вопрос об организации предстоящего юбилея, решил назначить торжества на 18 февраля и в числе прочего постановил «с благодарностью Господу отметить возрождение миссионерства, религиозного образования, социального служения, пастырского окормления в армии и пенитенциарных учреждениях, обновление всех сфер жизни Церкви, рост ее авторитета в обществе в период патриаршего служения Его Святейшества, Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II».

Слов нет, 70-летний юбилей — вполне подходящая дата для торжественных речей и пышных поздравлений. Но одновременно это и повод для серьезных раздумий, для подведения некоторых итогов девятилетней деятельности патриарха Алексия на кафедре русских первосвятителей.
Будущий патриарх родился 23 февраля 1929 года в Таллине, в семье выходцев из Санкт-Петербурга. Отец его, Михаил Александрович, потомственный юрист, поступил в Петербургское училище правоведения, но не успел его закончить, так как в 1917 году эмигрировал в Эстонию.
С шестилетнего возраста Алеша Ридигер прислуживал в храме под руководством протоиерея Иоанна Богоявленского. В 1944 году, когда ему исполнилось 15 лет, он стал старшим иподиаконом у архиепископа Таллинского и Эстонского Павла. 15 апреля 1950 года, во время учебы в Ленинградской духовной академии, он был рукоположен в сан диакона, а 30 марта 1959 года, будучи уже протоиереем, назначен благочинным Тарту-Вильяндинского округа, куда входило около 30 приходов.
3 марта 1961 года в Троицком соборе Троице-Сергиевой Лавры протоиерей Алексий Ридигер принял монашеский постриг. С этого момента и начался стремительный взлет его карьеры. Уже через полгода в таллинском Александро-Невском соборе состоялась его хиротония во епископа Таллинского и Эстонского. В июне 1964 года указом Патриарха Алексия I (Симанского) епископ Алексий был возведен в сан архиепископа, а в декабре того же года — назначен управляющим делами Московской Патриархии.
В этой должности он пробыл до 1986 года, когда стал митрополитом Ленинградским. С питерской кафедры он и уехал в 1990-м году на Поместный Собор, который избрал его Патриархом Московским и Всея Руси.
Вступление Алексия II на патриарший престол практически совпало по времени с началом смуты, в которой Россия пребывает и до сих пор. Развал Советского Союза и переход государственной власти в руки крайних либералов-русоненавистников поставили Русскую Православную Церковь в совершенно новые, противоречивые условия.
Завершение эпохи открытого государственного богоборчества давало ей возможность оправится от долгих десятилетий свирепых гонений и массового террора. Но одновременно и цель, и смысл церковного бытия вступали в вопиющее противоречие с новым «демократическим» режимом, вставшим на путь откровенной, злобной русофобии, попрания всех нравственных норм и «тихого» геноцида собственного народа.
С тех пор прошло уже девять лет, и сегодня, оглядываясь назад, можно подвести первые итоги патриаршего правления Алексия II в «постсоветскую» эпоху.

УСПЕХИ И НЕУДАЧИ

В эти годы уместилось столько важных событий, что более или менее подробно проанализировать их в рамках газетной статьи нет никакой возможности. Были успехи, были и неудачи. При этом удачи и достижения в основном касались области административной, хозяйственной, органзизационно-политической.
Во-первых, патриарху Алексию II удалось в условиях катастрофы (развала СССР) в основном сохранить целостность и единство церковного организма на всей территории бывшего Союза. В результате этого сегодня Русская Православная Церковь является единственным общественным институтом, который избежал расчленения по новым государственным границам.
Во-вторых, за последние годы Московская Патриархия, ведомая Алексием II, сумела в значительной мере восстановить церковно-административную структуру, едва ли не полностью разрушенную в эпоху государственного богоборчества. Количество приходов увеличилось почти в четыре раза. В сотнях восстановленных иноческих обителей — среди них такие «столпы» русского православия как Валаамский монастырь, Оптина пустынь и другие светильники православного духа — возродилась монашеская жизнь.
В различных епархиях РПЦ открылись десятки духовных школ, училищ и семинарий. Многочисленные православные издательства практически ликвидировали недостаток катехизической, святоотеческой и богослужебной литературы. Начался — пусть тяжело и медленно — процесс канонизации русских новомучеников ХХ века.
В-третьих, Патриарху Алексию удалось, опираясь на свой многолетний опыт, оградить Церковь от непосредственного втягивания в политику, не посягая при этом на личные политические взгляды прихожан и духовенства. Клирикам было официально запрещено добиваться депутатских мандатов. Отлучение от Церкви скандально знаменитого Глеба Якунина весьма ясно продемонстрировало решимость Священноначалия добиваться выполнения этого распоряжения всеми доступными средствами. Но при этом участие верующих в политике в личном качестве, иногда тоже очень неудобное для патриарха, не стало поводом для внутрицерковных репрессий.
Все это вместе взятое позволило Алексию II добиться чрезвычайно высокого статуса в политической «табели о рангах» современной России. Миротворческие инициативы Церкви в октябре 93-го года и постоянные обращения политической элиты к церковному руководству в моменты обострения борьбы за власть (достаточно вспомнить недавнюю «соборную встречу» всех ведущих политиков, прошедшую под председательством патриарха как раз в момент очередного кризиса и ухудшения здоровья президента) свидетельствуют об этом весьма красноречиво.
Но наряду с такими очевидными достижениями, патриарх не сумел избежать серьезных провалов и неудач.
Главное, что ему не удалось — стать реальным, полноценным духовным лидером всей Русской Церкви. За восемь лет своего правления он наделал слишком много ошибок: заискивание перед раввинами в 1990 году, одобрение в 1993 году так называемого «Баламандского документа» с католиками, гонения на петербургского митрополита Иоанна, слишком явная близость с Ельциным и т. д. Эти ошибки лишили его доверия значительной части паствы. Будучи формально «главным церковным начальником», он не является одновременно духовным вождем, способным «не за страх, а за совесть» объединить вокруг себя всех верующих, сплотить православных в борьбе за возрождение Святой Руси.
Не удалось Алексию II избежать и болезненных церковных расколов. Несмотря на то, что в целом церковная структура Московской Патриархии сохранилась, на Украине, в Эстонии и Молдавии произошли разделения, в результате которых Русская Православная Церковь лишилась значительной части своих приходов. Но главная опасность заключается в том, что церковная смута в этих регионах продолжается и грозит с новой вспышкой перекинуться на соседние епархии.
Неудивительно, что на таком фоне патриарху не удалось продвинуться в решении еще одной стратегически важной задачи — воссоединения с Зарубежной Церковью, отделившейся от Московской Патриархии еще в 1927 году, после того, как заграничные епископы-эмигранты отказались признать декларацию митрополита Сергия (Страгородского), решившегося на компромисс с советской властью.
Впрочем, эта неудача в решающей мере явилась следствием другого провала. Алексий II не смог (или не захотел) решительно оздоровить внутреннюю духовную атмосферу в Церкви, омраченную — после богоборческих гонений и целенаправленных провокаций «компетентных органов» — губительными ересями обновленчества и экуменизма, грозящими разрушить главную церковную святыню — чистоту спасительного православного вероучения. При этом неуклюжие попытки московского Священноначалия задушить движение ревнителей православного благочестия, вступивших в решительную борьбу с высокопоставленными еретиками, лишь обострили ситуацию, сыграв на руку врагам русского духовного возрождения.

ЭПОХА ПЕРЕМЕН

Сложности современной церковной жизни, с которыми приходится сталкиваться патриарху Алексию, имеют два главных источника: внешний, церковно-политический, и внутренний, — духовный, нравственно-религиозный.
С одной стороны, Патриарх и несколько других влиятельных московских иерархов практически «приватизировали» область церковной политики. Их политический вес и общественное влияние являются прямым следствием того, что они выступают в глазах государственной власти как руководители огромной структуры Московской Патриархии (на декабрь 1998 — боле 19 000 приходов) и выразители интересов миллионов верующих.
И хотя «строго церковных» прихожан в России, пожалуй, не более 5% но зато — по всем социологическим опросам — более 50% «просто верующих», считающих себя православными или сочувствующих Церкви*. Этот огромный нравственный капитал — на фоне нынешнего развала и всеобщего недоверия к проворовавшимся властям — в сочетании с «отделенностью от государства» ставит МП в исключительное положение и является главным основанием высокой влиятельности Священноначалия РПЦ.
С другой стороны — внутри Церкви в последние годы происходят очень важные и бурные процессы, малозаметные для внешнего наблюдателя. В среде церковной общественности идет бескомпромиссная и яростная борьба между т.н. «ревнителями православного благочестия», стоящими на консервативных, национально-патриотических позициях (их символом сегодня является митрополит Иоанн (Снычев), скончавшийся в 1995 году), и церковными «западниками», либералами-экуменистами, последователями митрополита Никодима Ротова (1929−1978).
Борьба эта сегодня уже захватила все уровни церковной иерархии, начиная от рядовых мирян и заканчивая членами Священного Синода. В результате в последние годы патриарх Алексий потерял возможность единолично формулировать курс церковной политики. Теперь он все время вынужден оглядываться на постоянно меняющийся баланс внутрицерковных сил, учитывать взаимные отношения различных группировок епископата, монашества и священства, принимать во внимание позицию наиболее активных и популярных представителей «православной общественности».
Между тем сохранять такой баланс сил становится все труднее.
Происходит это прежде всего потому, что все более явным становится расслоение епископата. Сегодня архиереев Московской Патриархии можно с известной долей условности разделить на три основные группы.
Это, во-первых, группа т.н. «никодимовцев», т. е церковных либералов-западников, ядро которой составляют епископы, рукоположенные еще митрополитом Никодимом (Ротовым) в 70-х годах. Политическая обстановка последних лет заставляет представителей этой группировки мимикрировать. В частности, последние пару лет один из ее лидеров, митрополит Кирилл (Гундяев) усиленно озвучивает некоторые умеренные патриотические лозунги. Но в области внутренней церковной политики «никодимовцы» остаются приверженцами либеральной, экуменической, прозападной модели развития.
Число таких архиереев составляет, судя по всему, приблизительно треть нынешнего епископата и с годами неуклонно уменьшается. Их наиболее слабым местом является отсутствие массовой поддержки «снизу», со стороны мирян и основной массы провинциального духовенства.
Вторая, наиболее многочисленная группа епископов состоит из добросовестных церковных чиновников, которые послушно следуют за всеми изменениями официального курса церковной политики. Сегодня они не представляют самостоятельной силы, но их значение может резко возрасти, если на Архиерейских Соборах начнется открытая дискуссия по важнейшим «болевым» проблемам современного русского Православия. Это вполне может случиться, учитывая тот факт, что московское Священноначалие постепенно теряет способность контролировать течение Архиерейских Соборов, и в ближайшее время они могут превратиться из чисто формальных мероприятий в арену острой внутрицерковной борьбы.
Третью группу составляют епископы-ревнители. Она включает в себя — судя по публичным заявлениям последних лет — не более двух десятков архиереев, но в случае необходимости они могут легко компенсировать свое малое число активной поддержкой широких церковных масс. После кончины митрополита Иоанна «ревнители» не имеют явного лидера, но оказывают на внутрицерковную ситуацию все большее влияние. Многие из них симпатизируют тому течению, которое олицетворяет собой газета «Русь Православная» и откровенно недовольны либерально-экуменической политикой московского церковного руководства.
Следующим по влиятельности фактором внутрицерковного баланса сил является позиция монашества. Русские иноки являют собой наиболее ревностное и патриотически настроенное церковное «сословие». Ряд крупных обителей — таких как Троце-Сергиевская Лавра, Валаамский и Псково-Печерский монастыри, Оптина пустынь — оказывают сильнейшее влияние на сознание верующих. По сути, именно монашество в целом определяет сегодня духовное состояние Русской Православной Церкви и ее прихожан.
Вопреки соборной воле монашествующих сегодня невозможна никакая серьезная смена курса церковной политики, хотя влияние иноков на церковно-политические процессы абсолютно неформально: существующие административные механизмы не предусматривают никакого участия рядового монашества в делах церковного управления. И все же опыт последних лет показывает, что такое влияние становится все сильнее по мере того, как движение «ревнителей» охватывает все большее число обителей на канонической территории Московской Патриархии.
Эту же тенденцию можно наблюдать и в среде «белого», т. е. приходского священства.
Наибольшая часть наших приходских батюшек — безотказные «рабочие лошадки», по горло занятые повседневными церковными службами, разделяющие со своей паствой все беды и трудности нынешней разрухи и нищеты.
Но есть и другие — так называемые «новорусские протоиереи», настоятели больших храмов в крупных городах, сумевшие хорошо устроится в условиях нынешней смуты. Богатство таких священников на фоне нищеты их прихожан сегодня стало столь вызывающим, что патриарх в своем недавнем выступлении на московском епархиальном собрании (23.12.98) вынужден был их резко одернуть, назвав «лжепастырями» и признав, что из-за них простые люди приходят к убеждению, что они «реально не нужны никому, о них не заботится ни государство, ни общество, а теперь и Церковь показывает, что ей ближе богатые, а не бедные…»
Полной противоположностью этим лжепастырям является постоянно растущая прослойка молодых «ревнители». Она в основном состоит из провинциальных батюшек, рукоположенных уже после начала «перестройки». В городах их влияние на приходскую жизнь относительно невелико, но по мере того, как идет естественный процесс «смены кадров», оно становится все ощутимее.

«ВЕЛИКИЙ НЕМОЙ» ЗАГОВОРИЛ

Картина внутрицерковного баланса сил будет, однако, неполной, если не упомянуть о мирянах. Ранее — в советскую эпоху — они не имели совершенно никакого влияния на ход событий, будучи немыми свидетелями происходящих в Церкви событий. Но в последние годы «православная общественность» начала играть в жизни Русской Православной Церкви все более важную роль. При этом, похоже, и патриарх и многие другие иерархи, привыкшие к немому повиновению паствы, так до сих пор и не сумели преодолеть свое предубеждение к инициативам мирян, по старинке стараясь задушить «сверху» любую их самостоятельную инициативу.
Впрочем, некоторым объяснением такой неприязни может служить тот факт, что современны миряне, как и духовенство, очень неоднородны по своим устремлениям и целям. Подобно епископату, нынешних мирян можно разделить на три главные группировки, три течения.
Первая из них — либеральная церковная интеллигенция, политически весьма активная, имеющая широкий доступ к материальным ресурсам, демократическим средствам массовой информации и прочные зарубежные связи, но численно ничтожно малая — от силы один-два процента от общего числа прихожан. Она сосредоточена, в основном, в столицах — Москве и Петербурге.
Первоначально, учитывая тесную связь этой группировки с «демократической» московской верхушкой и зарубежным «общественным мнением», патриарх Алексий старался не ссориться с ее представителями. Но по мере того, как становилось ясно, что их главной целью является радикальное «обновление церковной жизни» в экуменическом, еретическом духе, категорически неприемлемое для подавляющего большинства верующих, тон патриарха становился все жестче. Сегодня, похоже, мы являемся свидетелями постепенного, но неуклонного размежевания московского Священноначалия с утратившими государственную власть и ненавистными народу либералами по всем направлениям — от политики до внутрицерковной риторики.
Вторая, наиболее многочисленная группа мирян состоит из людей еще не вполне воцерковившихся и не до конца разобравшихся в сложных внутрицерковных проблемах. Большинство из них тяготеют к православно-патриотической позиции, но — чувствуя себя недостаточно компетентными — предпочитают не вмешиваться в церковно-политические баталии. От того, кто сумеет завоевать духовный авторитет и доверие у этих людей, которые вскоре составят львиную долю прихожан Московской Патриархии, в значительной мере зависит будущее всей нашей Церкви.
Наконец, третья группа православных мирян представляет из себя собственно православно-патриотическое движение. В среде политически активной «православной общественности» эти ревнители православного благочестия составляют подавляющее большинство, но эффективность их деятельности существенно снижается отсутствием организационного единства и общепризнанных лидеров.
Тем не менее за семь последних лет (с момента первой публикации митрополита Иоанна на страницах открытой печати) движение ревнителей православного благочестия — до того почти уничтоженное «никодимовцами» — превратилось в одну из самых влиятельных внутрицерковных сил. Достаточно сказать, что не имея после смерти владыки Иоанна в Синоде ни одного своего представителя, ревнители все же сумели добиться начала пересмотра курса церковной политики по многим стратегическим пунктам (экуменизм, отношения с католиками, прославление новомучеников и т. п.).

+ + +

Сказанного, думается, вполне достаточно для того, чтобы понять, в сколь сложной и противоречивой обстановке приходится сегодня действовать Патриарху Московскому и Всея Руси Алексию II. После последовательного крушения «мировой системы социализма» и либеральных «реформ» необходимость «нового курса» церковной политики стала совершенно очевидной. Патриарх Алексий, а с ним и вся Русская Церковь, стоят сегодня на распутье. Будем надеяться, что у нас хватит мужества отказаться от миражей космополитической «демократии» и сделать выбор в пользу исконного русского пути — пути веры и благочестия, жертвенного служения и беспощадного противостояния мировому злу.
Пожелаем же патриарху в связи с его 70-летием духовных сил, терпения и мудрости, столь необходимых для того, чтобы твердо следовать этим спасительным путем, уверенно управляя церковным кораблем в наше смутное время.
Рцем вси словами церковной молитвы: «Помяни, Господи, Великаго Господина и отца нашего Святейшего патриарха Алексия, егоже даруй святой Твоей Церкви в мире, цела, честна, здрава, долгоденствующа, право правяща слово Твоея истины"…
Аминь.