К вопросу об «экспансионизме» ислама

Распространяемая поверхностная и тенденциозная информация об угрозе исламизма служит дополнительным стимулом к конфессиональному обособлению и размежеванию

Появившиеся в начале 90-х годов утверждения об «экспансионизме» ислама строились главным образом на гиперторфированном восприятии наблюдавшегося тогда процесса «новой исламизации» («ре-исламизации»). Этот процесс охватил районы традиционного распространения мусульманской религии на постсоветском пространстве. Получивший позднее хождение тезис о целенаправленной и скоординированной активности исламских экстремистов в глобальном масштабе имел политизированный характер. Он напоминал очередной миф о «всемирном заговоре» и был созвучен позициям США по вопросам борьбы с международным терроризмом, а также Израиля в отношении так называемого «исламского терроризма». Действительно, в 90-е годы деятельность исламистов приобрела широкий международный характер. Ими осуществлялись активные попытки использования в своих интересах инфраструктуры существующей системы «исламской солидарности». В свою очередь, исламские неправительственные религиозно-политические организации (НРПО) для координации деятельности и пропаганды своих взглядов стали прибегать к использованию современных средств коммуникации включая всемирную компьютерную сеть «интернет».
Сравнительно благоприятные до недавнего времени условия в ряде европейских стран (Великобритания, ФРГ и др.) позволяли членам исламских НРПО фактически беспрепятственно вести свою агитационную, организационную и финансовую деятельность.
Отдельные звенья инфраструктуры «исламской солидарности», широкая сеть которой покрывает земной шар, могут быть задействованы исламистами в своих целях. Однако это не означает автоматически преступный характер всей системы связанных между собой исламских учреждений. В то же время значительная доля ответственности за чистоту этой системы лежит на правоохранительных органах и спецслужбах ведущих исламских стран, на чьей территории расположены штаб-квартиры главных мусульманских организаций, или правительствах, пользующихся наибольшим влиянием на исламские круги.

Об «исламской угрозе»

Наиболее активные террористические группировки исламского толка носят замкнутый характер, отличаются повышенным уровнем конспирации при ведении организационной деятельности. Показательно, что на практике информация о создании «всемирных исламских фронтов борьбы с иудеями и крестоносцами», «мировых фронтов джихада» и т. п. сочетается с явной неосуществимостью задачи по поимке их лидеров силами спецслужб ведущих стран Запада.
Рассмотрение процессов радикализации ислама преимущественно с точки зрения «глобальной угрозы исламизма» (основанного на доктрине «салафизма»), видимо, не дает ключа для всестороннего раскрытия проблемы соотношения ислама и политики. Например, за рамками анализа остается ряд вопросов, связанных с определением места различных исламских движений, партий, группировок и т. п., которые в доктринальном плане не стоят на принципах «салафизма». Однако в области идеологии они придерживаются панисламских воззрений и в политической практике также прибегают к экстремистским методам.
При таком подходе не определяется также роль исламских реформистских (модернистских) движений, которые привлекают к себе внимание повышенной политической и пропагандистской активностью, а также целого ряда исламистов, чьи воззрения сформировались в рамках тарикатизма (являются оппонентами фундаментализма) и т. д. В практическом плане такой «обобщительный» подход увеличивает вероятность упущения из вида деятельности немногочисленных, но наиболее агрессивных на данный момент в идейно-политическом отношении НРПО. Кроме того, он затрудняет определение степени реальной угрозы со стороны исламских группировок, прибегающих к методам террора.
Создаваемая таким образом мифологема используется частью средств массовой информации в связи с ее сенсационностью. Распространяемая отдельными СМИ поверхностная и тенденциозная информация об угрозе исламизма может быть односторонне воспринята частью населения, породить чувство опасности всего, что связано с исламом, послужить дополнительным стимулом к конфессиональному обособлению и размежеванию. Одновременно она повышает «рейтинг» политических сил, использующих исламскую символику в борьбе за власть, способствует росту их популярности среди потенциальных сторонников, привлекает к ним внимание спонсоров.
В конечном счете практическая реализация такого подхода на государственном уровне может способствовать созданию ситуации, благоприятствующей переводу деятельности отдельных зарубежных исламских группировок в антироссийское русло. Она ведет также к осложнению взаимоотношений России с мусульманским сообществом, потере потенциальных союзников России на Арабском Востоке.

Борьба России с исламским экстремизмом

Еще задолго до взрывов 11 сентября 2001 года в США борьба с религиозным экстремизмом была определена как одна из актуальных проблем, стоящих на повестке дня российского руководства. Об этом свидетельствовала серьезность заявлений России о намерении противодействовать исламскому экстремизму в увязке с вопросами борьбы с международным терроризмом. Как представляется, приоритетность этой задачи на внешнеполитическом направлении определялась в том числе следующими мотивами:
— борьба с этой «универсальной» угрозой (в памятном прошлом осуществлявшейся преимущественно США и их союзниками по НАТО) позволяла России рассчитывать на моральную и иную поддержку со стороны мирового сообщества в отношении отдельных аспектов своей внутренней и внешней политики, в частности, способствовала ослаблению критики со стороны Запада в отношении проблемы Чечни;
— противодействие «исламской угрозе» служило интересам военно-политической консолидации с рядом Центрально-Азиатских государств (Узбекистан, Казахстан, Кыргызстан), которые в той или иной мере испытывали реальную угрозу безопасности со стороны внутреннего социально мотивированного исламизма.

Проблема «салафизма» в России

В конце 90-х годов благодаря усилиям отдельных СМИ движение ваххабитов в России получило мощнейшее PR-обеспечение. Трезвые голоса компетентных специалистов, просивших не создавать ненужную рекламу отдельным наиболее раскрученным иностранным боевикам на Северном Кавказе, так и не были услышаны.
К настоящему времени сформировались главным образом две точки зрения на проблему салафизма в нашей стране. Первая в общих чертах состоит в следующем. Появление на Северном Кавказе (и отчасти в других регионах России) групп «салафитов» стало следствием неразрешимости внутренних социально-экономических и произрастающих из них политических проблем. Сам по себе «салафизм» как течение не представляет угрозы.
Вторая точка зрения сводится примерно к следующему. «Салафизм» — привнесенное в российский ислам течение («ваххабизм»), приверженцы которого пользуются широкой поддержкой ряда нефтедобывающих стран Арабского Востока. Насилие является присущей по определению чертой «ваххабизма», а их вооруженная деятельность направлена на создание государства по типу халифата в мусульманских регионах России.

Перспективы развития ситуации

Попробуем проанализировать возможные последствия принятия управленческих решений исходя из двух этих точек зрения. В первом случае будут проигнорированы интересы безопасности государства. Например, нелепо закрывать глаза на разведывательно-подрывную деятельность зарубежных спецслужб в отношении России. Их функциональные обязанности предусматривают использование любых, в том числе религиозных, сепаратистских и иных экстремистских движений в иностранных государствах в интересах своих правительств. В этом плане движение ваххабитов в России неизбежно попадает в их поле зрения. Также наивно полагать, что внешнеполитические органы исламских (равно как и западных) государств свободны от выполнения задачи по содействию в продвижении за рубежом своих господствующих национальных идеологических доктрин (будь то исламские или же демократические ценности). Кроме того, зарубежные исламские экстремистские организации не могут упустить случая расширить географию своего влияния. Наконец, собственно российский криминал имеет свои виды на использование в своих целях возможностей, которые открывают те или иные конфликты, возникающие на религиозной почве.
Во втором случае ситуация может развиваться по следующему сценарию. На международной арене борьба с «ваххабизмом», с одной стороны, приведет к фактическому ухудшению отношений России с исламским миром, а с другой — наша страна окажется открыта критическим нападкам западных государств (права человека, беженцы и т. п.). Более того, громкие декларации СМИ о противодействии «исламскому экстремизму» способствуют тому, что Россия станет «вытягивать» на себя радикальные исламские движения Ближнего и Среднего Востока. А это, собственно, отвечает интересам государств, наиболее страдающих в настоящее время от террористической деятельности арабских исламских НРПО. Внутри страны на фоне нерешенности социально-экономических проблем в ряде регионов силовое подавление ваххабитов в известной мере может спровоцировать их идейную и организационную консолидацию.

Правовые вопросы противодействия религиозному экстремизму

Вместе с тем существует определенный резерв возможностей для нейтрализации негативных тенденций в религиозно-политической сфере. В частности, одним из наиболее важных вопросов конституционного развития любой страны является отношение государства к религии. Своевременная выработка механизмов взаимодействия религиозных институтов и органов государственного управления выступает составной частью ответственного подхода к демократизации общественной жизни, а также необходимым условием достижения гражданского мира и политической стабильности.
Под таким углом зрения конкретные меры по противодействию этим тенденциям должны исходить из разделения следующих понятий: исламизм (условно — «политический» ислам, практика использования ислама в политических целях), исламский радикализм (в том числе негативное отношение к отклонениям от норм ислама в общественной жизни), исламский экстремизм (воинствующее неприятие таких отклонений, включая использование методов морально-психологического давления на оппонентов) и собственно терроризм (преступная деятельность, направленная против конституционных основ).
На сегодня в уголовном законодательстве России отсутствует статья об экстремизме. В политическом лексиконе «экстремизм» (от лат. extremus — крайний) — приверженность к крайним взглядам, мерам (обычно в политике). Однако на практике многие трактуют этот термин как синоним «терроризма» и даже «фундаментализма» (исламского). Очевидно, что лица, нарушающие соответствующие статьи законодательства (пусть даже под религиозной символикой), должны нести уголовную ответственность в полном объеме. В равной мере это должно относиться к лицам, чья деятельность направлена на разжигание межрелигиозной вражды, в том числе через насаждение в обществе исламофобии.

Международный аспект

На страновом уровне (в России и других государствах СНГ) необходимо прежде всего принять меры общего порядка по устранению или ослаблению причин, способствующих созданию условий для перехода протестных настроений населения в форму религиозного радикализма с последующей трансформацией в религиозный экстремизм. В целях предотвращения вовлечения в политические процессы в нашей стране зарубежных исламистских организаций необходимо предпринять шаги по усилению государственного контроля за деятельностью тех религиозно-политических организаций и группировок, в отношении которых имеются обоснованные подозрения в проведении ими деятельности, далекой от заявленных при регистрации целей или несовместимой с их статусом.
В создавшейся после сентябрьской трагедии в США ситуации представляется крайне важным налаживание многостороннего сотрудничества в борьбе с терроризмом со всеми, в том числе и арабо-мусульманскими странами. В свою очередь, международное сотрудничество по противодействию терроризму предполагает взаимодействие национальных правоохранительных органов различных стран в сфере предотвращения и пресечения террористических проявлений.
Вместе с тем при осуществлении международного сотрудничества в борьбе с терроризмом необходимы: во-первых, нейтрализация попыток отдельных стран Ближнего и Среднего Востока отвести от себя угрозу исламского экстремизма за счет перевода деятельности исламистов в антироссийское русло, и во-вторых, недопущение использования США, их союзниками на Западе и Востоке взаимодействия в этой области для дальнейшего вовлечения России в противостояние с исламским миром.