Век: Всплеск подросткового насилия, кульминацией которого стал погром на московском рынке у станции метро? Царицыно?, заставил общество искать причины новой угрозы и способы ее устранения. Правоохранительные органы ищут то, что им и положено искать, — подростков, совершивших преступление, и возможных организаторов. Уже арестованы два обвиняемых в погроме. ?Век? решил выяснить, какие духовные и социальные проблемы порождают подростковую агрессию. Клирик Российской Православной Автономной Церкви иеромонах Григорий (Лурье) известен тем, что не понаслышке знает о проблемах молодежи, он интересуется их увлечениями, постоянно общается с подростками, в том числе и с? трудными?.
— Последние трагические события в Москве выплеснули на поверхность острую проблему: общество, похоже, не знает, что происходит с молодежью, кто оказывает на нее влияние и чего ждать от нового поколения. Что такое произошло в обществе, что толкнуло подростков на массовое насилие?
— Мне кажется, подростки всегда достаточно склонны к насилию, но, чтобы стать массовым, это насилие требует организации извне. Обычно этим занимаются не подростки. Теоретически можно было не отдавать подростковый экстремизм на откуп неизвестным дядям, а заняться направлением его в полезное русло. Те, кто сейчас попадает во всякие? скинхеды?, — это отнюдь не худшая часть молодежи. Это люди, способные идти на большой риск ради принципов, хотя и неспособные оценивать достоинство этих принципов. Вместо этого они оценивают проповедников, которые с ними работают и которым, значит, есть до них дело. Понятно, что подростки не смогут различить тех, кому есть дело собственно до них, и тех, кто профессионально умеет их использовать. Если бы я был в начальстве силовых ведомств — МВД, спецназа и тому подобных, — то я бы давно уже развернул специальные отряды для подростков, которым интересно приобщиться к реальной работе. Так и смену себе подготовят, и социальные проблемы уменьшат. Силовые ведомства пока что на это совершенно не ориентированы, увы. Но ведь очевидно, что трудно найти для подростка что-то привлекательнее настоящей войны, риска, презрения к смерти (ну разве что монашество…). По-моему, это вообще единственный радикальный метод покончить со всякими этими отрядами скинхедов и прочих непонятных организаций. Причем, я уверен, что среди нынешних военных найдется немало людей, которые и свое дело любят, и детей, и были бы рады этим заняться. А денег на всякие нелепые цели по линии? работы с молодежью? у нас во все времена выбрасывали на ветер большое количество. Вот бы немного этих средств и завернуть к военным.
— ?Герои? погромов, которые давали интервью по телевидению, утверждали, что они? воюют? против? нерусских? — выходцев с Кавказа и из Средней Азии. Так ли это по-вашему? Ведь увечья наносились и? русским?. Кто может стоять за подростками?
— Думаю, что те, кто давал интервью, были искренними, но, когда доходит до дела, в? лица кавказской национальности? назначат того, кто подвернется под руку. Важен устрашающий эффект акции, который только повысится, если она будет не особенно селективной. А за подростками может не? стоять? только ленивый (вот государственные службы — они уж у нас точно? стоять? ни за кем не могут). Подростки — это огромный и совершенно бесплатный силовой потенциал.
— В 80-е годы на всю страну гремели? любера? — крепкая молодежь из небольших городков, державшая в страхе Москву. Есть ли какие-нибудь общие причины бунта? люберов? и нынешних скинхедов, фанатов, радикалов?
— А разве у? люберов? был какой-нибудь бунт? По-моему, хулиганские группы подростков и бунт — вещи разные. Скинхеды — это, по-моему, тоже не бунт, а подразделения фашистских организаций, которые пока не бунтуют, а лишь ограничиваются тренировками. Что до фанатов, то они, кажется, во все годы вели себя приблизительно одинаково, и с проблемами молодежи это никак особенно не связано.
Сейчас я не вижу оснований говорить о каком-то всплеске специфически? молодежного? экстремизма. Просто появился новый фактор, сам по себе не молодежный. Каким-то организациям (отнюдь не молодежного происхождения) довольно удачно удается собрать молодежь, а цели у этих организаций — а не собственно у молодежи — связаны с дестабилизацией обстановки. По-моему, есть вполне реальная возможность отсечь молодежь от таких лидеров. Но для этого надо предложить каких-нибудь других лидеров и настоящее дело.
— Какую работу ведет РПАЦ с молодежью? С какими неизвестными тенденциями пришлось столкнуться и, самое главное, как избежать конфликта подростков-бунтарей и общества?
— РПАЦ, по-моему, никогда не мыслила себя без этой самой? работы с молодежью?. В Суздале с 1991 года действует воскресная школа, дети всеми возможными для них способами участвуют в богослужениях. На улицах Суздаля владыка Валентин почти всегда бывает окружен детьми. Теперь уже? старые? дети выросли. И из них понемногу формируется новое поколение нашего духовенства. Успех нашей церковной миссии в ближайшие 10 лет будет едва ли не в первую очередь зависеть от того, удастся ли нам вырастить новую смену священнослужителей и вообще всякого рода церковных работников. Так что нельзя даже сказать, что РПАЦ взялась за это в результате какого-либо сознательного выбора: выбора-то ведь нет. Вся надежда на наши собственные резервы, а это и есть молодежь. Если я сейчас больше говорил о священнослужителях, то лишь потому, что применительно к священнослужителям все проблемы острее. Но и о прихожанах можно сказать в принципе то же самое. Нынешняя российская молодежь находится в исканиях Истины, и здесь, конечно, есть огромное поле для работы.
Сам этот поиск Истины — это, собственно, и есть главное проявление? молодежного? экстремизма. Большинство людей, когда взрослеют, бросают эти поиски, ничего особенно не найдя. Но молодежные поиски не всегда, то есть не у всех, связаны с потребностью в войне, физическом риске. Все остальные формы поисков отнюдь не менее важные и достойные, а заодно и отнюдь не менее чреватые социальными проблемами. Если сказать одним словом, молодежи нужен смысл жизни. В частности, это означает найти именно то, за что не жалко отдать жизнь. Мне кажется, что именно с этим связано преобладание тематики? смысла жизни? и, разумеется, смысла смерти в русском роке и тот очень примечательный факт, что именно в 90-е годы увлечение русской рок-музыкой (в которой всегда важнее были слова, а не музыка) так или иначе коснулось едва ли не всех школьников без исключения. Еще в 80-е годы такого не было. Это искусство изначально было формой молодежного самосознания и самовыражения, и поэтому оно обладает огромной силой заставить подростков задумываться прежде всего именно о смысле жизни. К сожалению, сейчас барьером между ним и подростками стал шоу-бизнес, который действует куда эффективнее советского КГБ 80-х годов. На всю страну есть одна специальная FM-радиостанция. Но у нее такой? формат?, который рассчитан, как они сами говорят, на работников офисов, то есть потребителей рекламы. Но работникам офисов уже некогда задумываться о смысле жизни. Им отдохнуть подавай.
А уж об одном молодежном телеканале я просто не хочу говорить. Из тинейджеров воспитывают биороботов, которых хоть сейчас передавай на соседний канал — ?за стекло?. Фашисты — они хотя бы учат героизму и самопожертвованию, хотя лишь для того, чтобы на этом спекулировать. Но такие программы направлены на превращение детей в животных. Это я не чтобы поругаться, а чтобы обосновать практическое предложение: я уверен, что одна FM-радиостанция со всероссийским вещанием некоммерческой музыки, без рекламы оказала бы огромное влияние на молодежь.
Вы еще спрашиваете о неожиданностях в работе с молодежью. Скажу только за себя. Меня поразила степень распространенности суицидальных настроений в среде нашей молодежи. Конечно, на молодость всегда приходится один из пиков в статистике самоубийств. Поразило меня то, что единственная мощная религиозно-идеологическая ?конкуренция?, с которой приходится сталкиваться православной проповеди в нашей молодежной среде, исходит именно от суицидальной идеологии. Это действительно целая идеология. Она не всегда приводит к самоубийствам или хотя бы к попыткам самоубийств, но всегда формирует специфический и очень последовательный взгляд на жизнь. ?Переспорить? такое можно только личным примером. Только тут, пожалуй, потребуются не военные, а скорее монахи…
Количество резервов у нас огромное, нужно только их задействовать да потеснить куда подальше от детей шоу-бизнес. Это во-первых. А потом — всяких нехороших дяденек-фашистов. Два мощных резерва нашего общества я назвал: это военные и авторы так называемой некоммерческой музыки. Ну, а о Церкви — тут и говорить нечего.
