 |
| Труд | А. Королев, Владимир Михеев | 05.07.2002 |
Православие учит, что жизнь во Христе, соприкосновение с Божественным Светом в таинственных и сокровенных глубинах сердца составляют внутреннее достояние и опыт христианина, а свидетельство об этом опыте перед внешним, нецерковным миром является прямой обязанностью верующего. Тем более это относится к христианам, которые в силу возложенного на них послушания являются связующим звеном Церкви с миром, находящимся вне ее ограды. О некоторых особенностях этого нелегкого и ответственного служения сегодня в беседе с нашими корреспондентами рассказывает митрополит Смоленский и Калининградский КИРИЛЛ, председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, постоянный член Священного Синода Русской Православной Церкви.
— Ваше Высокопреосвященство, весной этого года церковная общественность широко отметила 55-летие со дня учреждения Синодального отдела, которым вот уже тринадцатый год руководите вы. Теперь, в ноябре, пришел черед и вашего личного, точно такого же юбилея — 55-летия со дня рождения. Сердечно поздравляем вас и ваших сотрудников с праздничными датами, желаем возрастающих успехов в трудах на благо Церкви и Отечества. Расскажите, кто были ваши предшественники на посту председателя Отдела внешних церковных связей?
— Благодарю за поздравления и добрые пожелания. Отвечая на вопрос, хотел бы отметить, что уже во время Великой Отечественной войны начались, а после ее победного завершения продолжились положительные изменения в жизни Церкви, включая сферу ее внешней деятельности. Для развития последней Священный Синод 4 апреля 1946 года образовал соответствующий Синодальный отдел.
С 1946 по 1960 год во главе Отдела находился митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич), выдающийся проповедник и церковно-общественный деятель. В этот период миротворческая вовлеченность Церкви, ее контакты с общественными организациями привели к тому, что появились первые мосты с государством, миром политики, науки, культуры. В последующие 18 лет Отделом плодотворно руководил митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим (Ротов) — в высшей степени яркий и одаренный иерарх. Богатство идей, насущно необходимых Церкви, сочеталось у него с решительностью и настойчивостью в их претворении в жизнь. Он был прекрасным наставником молодежи, доброжелательным, но и требовательным. Я благодарю Бога, что именно под духовным попечением Владыки Никодима началось мое церковное служение. В 1972—1981 годы с глубочайшей преданностью к возложенному на него послушанию Отделом плодотворно руководил митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий (Поярков), ныне правящий архиерей Московской епархии. Затем в длительный период подготовки нашей Церкви к празднованию 1000-летия Крещения Руси и во время самого этого торжества Синодальный отдел возглавлял митрополит Филарет (Вахромеев), ныне Патриарший Экзарх всея Беларуси.
— Насколько правомерно называть возглавляемый вами Синодальный отдел «церковным МИДом»?
— Действительно, люди иногда в обиходе называют нашу структуру «церковным министерством иностранных дел», но это не вполне точно говорит о характере нашей деятельности. Да, мы занимаемся заграничными делами, но не только ими. Надо понимать, что границы Церкви отнюдь не совпадают с государственными рубежами России; «церковная граница» есть невидимая линия между Церковью и всем нецерковным, внешним для нее миром. Поэтому все, что каждодневно происходит на стыке отношений Церкви с обществом, государством, политикой, экономикой, культурой — представляет собой сферу интересов нашего Отдела.
Равновеликого внимания и усилий требуют и собственно иностранные церковные дела. Достаточно сказать, что в 38 странах дальнего зарубежья находятся свыше 220 учреждений нашей Церкви — епархии, благочиния, монастыри, подворья, представительства в международных религиозных организациях; мы обеспечиваем жизнедеятельность всех этих учреждений. В числе приоритетных задач Отдела — развитие братских связей с поместными Православными Церквами, взаимодействие со всемирными, религиозными и национальными межхристианскими организациями и движениями, участие в диалоге с нехристианскими мировыми религиями в интересах созидания и сохранения на Земле всеобщего мира и согласия.
— Хотелось бы услышать от вас, уважаемый Владыка, какую позицию занимает наша Церковь перед лицом угрожающего развития событий в мире, который, по всеобщему мнению, после 11 сентября 2001 года «стал другим». Каким он стал, по-вашему? Насколько реально возникновение глобального конфликта между христианской и исламской цивилизациями и что сегодня требуется делать для его предотвращения?
— Трагические события, которые произошли 11 сентября в Нью-Йорке, Вашингтоне и Питтсбурге, представляют собой первый и чрезвычайно серьезный вызов современному мироустройству, современной цивилизации в ХХI веке. Не думаю, однако, что речь идет о прелюдии к глобальному противоборству христианской и мусульманской культурно-религиозных моделей. В Заявлении Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и Священного Синода нашей Церкви, сделанном в связи с террористической атакой против США, говорится, что это преступление «навсегда останется грехом против Бога и людей, нарушением заповедей любой религии». И потому в межцивилизационном конфликте, который противопоставил бы друг другу христиан и мусульман, могут быть заинтересованы только силы, стремящиеся к их взаимному ослаблению, преследующие собственные цели и никак не связанные с религиозным выбором. Поэтому человечество может и должно избежать кофликта цивилизаций.
Для этого есть только один путь: устроение мира на принципах, отвечающих культурно-историческим традициям и национальным чаяниям всех народов, обеспечивающих их подлинное равенство в развитии и процветании. Сущность нового судьбоносного вызова мировому сообществу состоит в том, что ныне невозможно мироустройство, базирующееся на доминировании одной идеологии, одной системы ценностей в ущерб всем остальным. Ибо удар, направленный 11 сентября против либеральной системы ценностей, ныне утверждаемой в качестве универсальной цивилизационной модели, подразумевал необходимость замещения ее иной идеологической монополией, претендующей на собственное видение путей развития мирового сообщества. Сегодня у нас не должно оставаться сомнений в том, что мир, если он хочет выжить, должен быть устроен таким образом, чтобы каждая из существующих цивилизационных моделей: и последовательное христианство, и исламская культура, и западный либерализм, и иные традиции, — обрели в нем свое законное и уважаемое место. Только последовательная и действенная приверженность идее многополярного мира способна если не свести на нет, то резко сократить масштабы угрозы международного терроризма.
— Как бы вы оценили современное состояние межрелигиозных отношений в России?
— Традиционными религиями в нашей стране наряду с православием являются ислам, иудаизм и буддизм. Православные люди России на протяжении веков живут в тесном взаимодействии с последователями нехристианских религий — нашими согражданами и соотечественниками. Несмотря на различие чисто религиозных взглядов, православными, мусульманами, иудеями и буддистами практическим путем был выработан некий «модус вивенди», образ взаимоотношений друг с другом, который, слава Богу, способствовал тому, что на территории России никогда не было религиозных войн.
В последние годы межрелигиозные связи в нашей стране обрели новую организационную основу: в 1998 году был создан Межрелигиозный совет России, в работе которого участвуют главы и представители нашей Церкви, исламской, иудейской и буддийской общин страны. Совет поддерживает рабочие взаимосвязи между духовными лидерами четырех религий, ведет миротворческую деятельность, стремится к выработке единых позиций по общественно значимым проблемам.
Убежден, что вопрос межрелигиозного доверия и сотрудничества — это в общем-то вопрос, напрямую связанный с сохранением и укреплением единства Российской Федерации. Сегодня, в начале третьего тысячелетия от Рождества Христова, нам, христианам, необходимо как никогда убедительно и неослабно свидетельствовать нашим братьям и сестрам, исповедующим нехристианские религии, всю силу любви Христовой, простирающейся на каждого человека и на все творение Божие.
— Возвращаясь к началу беседы… Широкому читателю мало что известно о взаимоотношениях нашей Церкви и Министерства иностранных дел России. Как давно зародились эти отношения?
— Они имеют давнюю историю и во многом определялись динамикой церковной миссионерской деятельности. В отличие от церквей на Западе Русская Церковь не занималась «заморской» миссией. Мы не отправляли экспедиций к дальним континентам, дабы обращать там людей в Православие. Имело место иное — естественное движение Церкви вместе с нашими землепроходцами на Восток. И потому в определенном смысле главной сферой миссионерской деятельности Русской Православной Церкви стали Сибирь, Дальний Восток и те примыкающие к ним заграничные территории, которых легко достигали наши землепроходцы.
Создание Русской Православной Миссии в Японии, приезд святого равноапостольного Николая на Хоккайдо, его знакомство с русским консулом, первые миссионерские шаги, начавшиеся, строго говоря, непосредственно из здания Генерального консульства России, — все это поразительно интересная, захватывающая история. Достаточно сказать, что первым обращенным в Православие японцем был самурай, который преподавал японский язык и боевые искусства сыну генерального консула. Причем, когда этот самурай впервые увидел в стенах консульства человека в рясе, он реагировал на это очень болезненно и даже приготовлялся к тому, чтобы там же убить о. Николая. Но Промыслом Божиим все обернулось так, что именно этот самурай впоследствии стал первым православным священником из японцев.
Такие люди, как архиепископ Николай, тщательно, по крупицам собирая сведения о стране своего пребывания — среди них можно назвать и архимандрита Акинфа (Бичурина), подвизавшегося в Китае, — становились выдающимися исследователями, этнографами, историками, географами и специалистами по культуре тех стран, в которых Господь призвал их служить. Разумеется, доклады миссионеров, с которыми можно ознакомиться в архивах, были очень ценным источником информации для российского внешнеполитического ведомства. Письма, которые отсылали наши миссионеры в Синод, доставлялись в Россию по мидовским каналам как единственно возможным.
Особо нужно отметить наши совместные усилия в Палестине. Начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме и генеральный консул России были теми двумя высшими должностными лицами, которые обеспечивали безопасность наших паломников и создавали то, что сегодня мы назвали бы паломнической инфраструктурой.
— Интересно, а имелось ли хоть какое-то взаимодействие Церкви с МИДом в советские времена?
— Что касается советского периода, то для сотрудничества он был очень трудным. Достаточно сказать, что Советский Союз сознательно отказался от прав на всю зарубежную церковную собственность, которая исторически принадлежала России. Это невозможно расценить иначе чем помрачение государственного разума. Власти высокомерно заявили, что никакого «поповского добра» им не нужно. И тем самым пригласили всех желающих заявить свои права на достояние, созидавшееся поколениями русских людей. Ныне Церковь активно взаимодействует с МИДом, прилагая все усилия для того, чтобы преодолеть последствия преступного недомыслия эпохи государственного атеизма. Одна из главных задач нашего взаимодействия сегодня — восстановление исторической справедливости с целью возвращения Отечеству памятников архитектуры и художественных сокровищ, создававшихся русскими мастерами и на народные деньги.
Немногим известно, что наше взаимодействие с МИДом было, пожалуй, решающим фактором в прорыве той социально-политической и идеологической блокады, в которой пребывала Русская Православная Церковь в СССР в послевоенные годы. Считаю своим архипастырским и человеческим долгом заявить об этом во всеуслышание. Дело в том, что Церковь, вступившая в международные религиозные организации в 60-е годы, обладала доступом к уникальной информации о событиях, происходивших в мире по линии межхристианских отношений. Мы имели прямые контакты с послами, с другими ответственными сотрудниками российской дипломатии. Естественно, что, будучи профессионалами высокого уровня и людьми с государственным мышлением, они информировали руководство в Москве о предложениях и позиции Церкви по важным для нее вопросам. И если наша, порой альтернативная, точка зрения по той или иной проблеме доводилась до сведения политического руководства страны, то это происходило, в первую очередь, благодаря содействию Министерства иностранных дел.
— Есть ли сегодня у Церкви и МИДа общее или близкое к тому понимание нынешних планетарных проблем? Возьмем, к примеру, проблему пресловутого «монополярного мира"…
— Монополярный мир — фикция. Это понимает каждый здравомыслящий человек. Потому что человечество не располагает той единственной и универсальной цивилизационной моделью, которую мировое сообщество приняло бы в качестве основы своего существования. Если подобное произойдет, то это будет означать победу культурного империализма одной из многих моделей существования. Кроме того, такая система не в состоянии одновременно обеспечивать баланс, стабильность и развитие для всего человечества. Она всегда будет таить в себе угрозу конфликта и взрыва.
Я очень благодарен российскому МИДу за то, что он понимает значимость этой проблемы, что выступает против монополярного мира и против исходящей из этого ложного постулата политики. Полагаю, что равно неприемлемым для него является и такой сценарий глобализации, который способен обернуться концентрацией всей полноты экономической власти над миром в руках небольшой группы людей, находящихся вне общественного и политического контроля. Русская Церковь, верная своему призванию и своей миссии, более всего заботится о том, каковы будут духовные и культурные основы развития человечества в эпоху глобализации.
