В эти дни начинается священный для мусульман месяц Рамадан (в разных исламских странах мирах точная дата, 16 или 17 ноября, в этом году может различаться, в зависимости от астрономических и географических факторов). Все предшествующие дни и недели в исламском мире активно обсуждались возможность и перспективы продолжения военных операций в Афганистане в течение мусульманского поста. Самым упорным оппонентом планам США по продолжению акции возмездия во время Рамадана стал глава Исламской Республики Пакистан генерал Первез Мушарраф. Причем у Мушаррафа были основания надеяться на то, что его усилия приведут к какому-либо, пусть компромиссному, но определенному результату — не далее как в прошлом году Пакистан и Индия во время Рамадана взаимно старались проявлять «максимальную сдержанность» (формулировка пакистанского МИДа) в Кашмире.
Но на этот раз усилия Мушаррафа оказались тщетными. Ни США, ни их союзники не приняли его инициативу. Скорее наоборот. Министр иностранных дел Франции Ален Ришар, например, заявил, что отправка французских военнослужащих в Афганистан — это «вопрос нескольких дней», аналогичную позицию занял и его австралийский коллега Александер Даунер, объявивший об отказе Канберры от первоначального решения воздержаться от отправки своих солдат на Средний Восток в самые чувствительные для мироощущения мусульман дни.
Более неожиданным для Исламабада стал пересмотр своей позиции мусульманской Турцией. В октябре, во время визита турецкого президента Ахмета Недждета Сезера в Пакистан, стороны сошлись во мнении о необходимости завершить военную кампанию к 17 ноября. Однако уже 2 ноября турецкий лидер через своего пресс-секретаря оповестил мир, что Анкара не собирается «свертывать борьбу с терроризмом из-за ценностей, на которые террористам наплевать». Более того, турецкое командование заявило об отправке в Афганистан спецподразделения численностью 90 человек. Мушаррафу не удалось переубедить турецкого президента и во время своего ответного визита в Анкару. Впрочем, возможно, изменчивость позиции Сезера объясняется давлением, оказанным на него турецкими генералами, которые в конечном итоге всегда сами определяли внешнеполитический курс своей страны.
Говоря об отношении мусульман к военным действиям в период Рамадана, не стоит забывать, что от соблюдения мусульманского поста традиционно освобождаются воины — если им предстоит сражаться с врагом. Именно в период Рамадана в YII веке сам пророк Мухаммад с десятитысячным войском занял Мекку. Именно в эти священные дни мусульмане одержали знаменитую победу в битве у Кадисии, что послужило началом конца зороастрийского господства в Иране. Именно во время мусульманского поста, наконец, в том же столетии арабы вторглись в Испанию. Святой пост не мешал и ожесточенным сражениям с византийским врагом. Можно привести и более поздние примеры: в 1973 г. во время Рамадана египтяне развернули наступление на Израиль, самые благочестивые в жизни мусульман дни вдохновляли палестинских и ливанских партизан на сопротивление израильской оккупации.
Так что нет никакого парадокса, скажем, в заявлении короля Иордании Абдаллы II о том, что наступление Рамадана должно только подстегнуть антитеррористическую коалицию к более решительным действиям. К решительности призывает своих бойцов и противная сторона. Накануне наступления Рамадана духовный лидер движения «Талибан» мулла Мухаммед Омар вообще объявил о существовании «гигантского проекта уничтожения Америки», подчеркнув, что этот план осуществится даже в ближайшее время, «если на то будет воля Аллаха».
Интересно, что нарушения поста, при необходимости «компенсировать» их в дальнейшем усердной молитвой и воздержанием от многочисленных соблазнов мирской жизни, допускаются и по соображениям экономической целесообразности — в случаях жизненно важной необходимости. Подобная необходимость в свое время побудила египетских богословов объявить «джихадом» (то есть «приложением усилий в богоугодном деле», понятие «джихад» ведь далеко не всегда идентично определению «священная война») строительство Асуанской плотины. Что уж тут говорить о военном аспекте проблемы, тем более что талибы за годы своего правления сумели рассориться с подавляющим большинством мусульманских государств.
Кстати, прошлогодний опыт «сдержанности» на период Рамадана в индийско-пакистанском конфликте также оказался не востребован. Во время делийских переговоров министра обороны США Дональда Рамсфельда с шефом индийского военного ведомства Джорджем Фернандесом стороны пришли к обоюдному согласию в том, что, несмотря на уважение религиозных чувств мусульман, военная необходимость убеждает антитеррористическую коалицию только наращивать активность боевых действий. У самих США есть и собственный опыт подобного «наращивания» боевых ударов по противнику во время священного месяца Рамадан — антииракская военная операция «Лиса в пустыне» 1998 г., например. Среди политологов, в том числе и российских, тогда были популярны прогнозы, что подобная «бестактность на религиозной основе» всколыхнет мусульманский мир. Не всколыхнула, хотя Республика Ирак имеет куда больший авторитет в умме (всемирной общине мусульман), нежели режим Мухаммеда Омара и его друзей из окружения Усамы бен Ладена с их какой-то беспредельной «ультрарелигиозностью».
