В Берлине открылся новый Еврейский музей, экспозиция и здание которого явились учебниками истории европейского иудейства. Президент ФРГ Йоханнес Рау назвал его перекрестком различных культур, традиций, вероисповедания и эпох. В своей тронной речи на открытии музея Рау призвал не считать холокост единственным итогом многовековой истории немецко-еврейских отношений. «О трагедии необходимо помнить, но не стоит забывать, что через Германию евреи интегрировались в Европу, став частью ее населения и культуры». Самым ярким подтверждением его слов стал директор Еврейского музея Михаэль Блументаль. Его семья эмигрировала в эпоху Гитлера в США, где подросший Блументаль достиг небывалых карьерных высот и даже был министром народного хозяйства при Джимми Картере. Но всю дорогу он ощущал себя в Америке немцем, тосковал по Германии и в конце концов вернулся, чтобы ощутить себя евреем среди немцев. Естественно, что экспозиция, отражающая историю немецко-еврейского сосуществования длиной в 2 тыс. лет, насыщена экспонатами быта, документами и предметами искусства. Но самым интересным и впечатляющим зрелищем все же является само здание нового еврейского музея, спроектированное Даниэлем Либескиндом. «Веды» от архитектуры полагают, что истоки его творчества находятся в русском конструктивизме, но развернутом на 180 градусов, то есть доведенном до полной противоположности — деконструктивизма. Проектируя новый Еврейский музей, Либескинд попытался философски интегрировать искусство и историю. Его подпитывал текст оперы Арнольда Шенберга «Моисей и Авраам», звезда Давида, ставшая видоизмененной проекцией музейного здания, светила ему как бы изнутри светом ушедших людей и несуществующих адресов. С дотошностью архивиста Либескинд изучал полученную из Бонна «Памятную книгу», где записаны имена и адреса депортированных в тридцатые годы берлинских евреев. Увлекшись трудом Вальтера Беньямина «Улица одностороннего движения», архитектор и вовсе переосмыслил движение современной истории как движения к Концу. Ситуация Конца по Либескинду — это наша эпоха, когда трехтысячелетний опыт познания мира человеком закончен, а дальше наступает вечность. Все эти философско-эстетические искания художника воплощены в мощной архитектурной конструкции из стекла и бетона. Над всем властвует Линия, точнее две линии, то сближающиеся, то расходящиеся, создающие Пустоту — символ пространства, образовавшегося после разрушения. Фасад многоугольного здания, оцинкованного металлом, изрезан узкими зигзагообразными окнами, словно трещинами, возникшими после некой катастрофы. «Здесь есть и история Берлина, и история еврейской общины, и эксперимент с самой архитектурой. Проект задумывался мною как музей для всех берлинцев — сегодняшних, будущих, прошлых, — всех, кто найдет здесь собственное наследие и обретет надежду, перейдя от сопричастности к соучастию», — написал Даниэль Либескинд в своем эссе «Между линиями». А лучше художника никто и не скажет.
