Наследие Александра Меня не пропало, но и в ход не пущено
В Варшаве выпущен из тюрьмы Гжегож Пиотровски, в 1984 году убивший знаменитого польского священника Ежи Попелюшко. Пиотровски был капитаном польской госбезопасности. 37-летний ксендз Попелюшко был одним из капелланов? Солидарности? и проповедовал среди рабочих. Убивая священника, польские наследники Дзержинского надеялись остановить критику режима. Пиотровски заявил, что намеревается работать? репортером польской антиклерикальной газеты? и что он нимало не раскаивается в убийстве. По иронии судьбы убийца вышел на свободу в дни, когда Россия отмечает одиннадцатилетие убийства священника Александра Меня. Священник Александр Мень, убитый 9 сентября 1990 года, стал символической фигурой для многих людей. Пессимисты чаще всего вспоминают Меня в доказательство того, что в России всякий нормальный человек обречен. Если нормален православный священник — значит, убьют. Страна у нас такая, что преобладают карьеристы, лодыри, алкоголики и носители других нехороших излишеств и еще более нехороших недостатков. Хорошего человека задвинут, зарубят, забудут. Оптимист на это может ответить, что судьба отца Александра Меня и его наследия не какая-то исключительно по-российски печальная. Вот в Англии за последние пять лет было убито шестеро священников, только в этом году — двое. Конечно, глупо доказывать нормальность России тем, что в других странах тоже существуют проблемы. Но есть и прямые достижения. Сын Александра Меня — вице-губернатор Подмосковья. Его племянник — священник в храме, который специально построили на месте гибели пастыря, в поселке Семхоз. Храм небольшой, и уже собираются строить новый, побольше. И в Новой Деревне, где служил Мень, успешно завершили строительство каменной церкви рядом со старой, маленькой. Проповеди отца Александра регулярно звучат в эфире. Конечно, далеко не все люди, которые были рядом с отцом Александром, остались верны его памяти. Некоторые за прошедшие десять лет усовершенствовались в православии настолько, что прямо именуют покойного наставника еретиком. Другие избрали вполне западный вариант? внеконфессионального христианства?, что Меню точно не понравилось бы. Но ведь многие продолжают посещать храм. В самом центре Москвы есть по крайней мере две церкви, где продают книжки Меня, где священник может на праздник прямо по книжке прочесть проповедь покойного пастыря. Да, в большинстве церквей, особенно провинциальных, предпочитают торговать антисемитской и монархической литературой. Но зачем высчитывать проценты и соотношения? В абсолютных цифрах рост налицо. Фонд Меня, которым руководят его вдова и брат, издает его книги в больших количествах (за последний год выпущена? Исагогика? отца Александра, семинарский учебник для изучения Библии). А еще за последний год переиздана монументальная биография Меня, написанная Зоей Маслениковой, опубликованы книги Владимира Илюшенко и Андрея Еремина, анализирующие творчество Меня. Вечера памяти отца Александра, которые регулярно проводит общество? Культурное возрождение?, собирают полные залы. Благополучно действует Общедоступный Православный Университет, основанный Менем. А уж благотворительных инициатив: и со стариками, и с детьми, и со здоровыми, и с больными… Самое примечательное, что все, связанное с именем Меня, не пользуется никакими дотациями от властей — ни прямыми, ни косвенными, через разнообразные фирмы-банки-корпорации. Если завтра власть переориентируется с православия на веру в Перуна, сколько лопнет солидных на первый взгляд православных лицеев, больниц, приютов, банков, гостиниц, кинофестивалей и прочая, и прочая. Погибнут и черносотенцы без тысяч больших и маленьких ручейков, струящихся из казны, без карьерных перспектив, без привилегий. А ведь рано или поздно мыльный пузырь государственного православия непременно лопнет. То, что связано с именем Меня, при этом не пострадает ничуть, потому что строится не сверху, а снизу. Высосанные московским пылесосом провинциальные города России и те полны людей, которые разыскивают книги Меня. Это ли не зародыш гражданского общества с нормальным соотношением Церкви и государства: когда верующие не просят, а государство и не предлагает. Не случайно же почитание отца Александра Меня распространяется и за пределами России. Не Пелевин и не Сорокин, да благословит и их Господь, а именно Мень — самый продаваемый на Западе писатель. А уж в Интернете сайтов, посвященных Меню, — качать не перекачать. Наследие отца Александра Меня вполне востребовано, вполне встроено в современную российскую действительность. С оптимизмом смотрит либеральный православный на свое прошлое, настоящее и будущее. Этот оптимизм и есть единственное основание для пессимизма. Маленькая проблема в том, что все-таки Россия не совсем сытое, не совсем благополучное государство. Оно не было таким и при большевиках, но тогда больше обращали внимание на идеологическое прикрытие. Принудительный ленинизм-брежневизм страшно раздражал интеллектуалов. Но теперь большевики не дразнят гусей, разве что изредка гимном перед носом поводят. Тогда гуси по старой памяти погогочут, а так — молчат. Бомбят Чечню — молчат. Пытают в армии и милиции — молчат. Насилуют Фемиду вдоль и даже поперек — все равно молчат. Рим не могут спасти гуси, которые заводятся только, если их дразнят. Раньше? москвичи? ехали к Меню, потому что они были евреи и диссиденты, и отец Александр их осаживал, чтобы не палили из пушек по воробьям. Осаживал — но поддерживал; поддерживал, для того и осаживал, чтобы дошли до цели. А теперь они сами? идут вместе?, кого хочешь осадят, а Кого Надо — поддержат. Они голосовали за Путина и еще проголосуют, они искренне верят, что некогда ненавистная им Лубянка не могла почему-то взорвать московские многоэтажки, они разочаровались в западничестве и демократии, они за войну в Чечне (хотя своим сыновьям позаботились добыть освобождение от армии). Такие, в общем, лилипутины. К черносотенцам, которые и в застой, и после застоя, и во веки веков одни и те же, никаких претензий не может быть. Но к этим людям претензии быть должны. Без них и подобных им не может быть демократии и свободы. То, чего не смогли сделать сто тысяч партийных пропагандистов за семьдесят тощих лет советской власти, совершили семь последних, сравнительно упитанных лет. Оказалось, достаточно не заставлять зубрить? Капитал?. Порох в пороховницах еще очень даже есть, да вот аркебузы повернуты в противоположном направлении. Теперь отстреливаются — пока еще словами — от всего, что развеивает миф о долгожданном воцарении в России порядка. Десять лет назад самым популярным вопросом среди друзей и прихожан Меня был: ?Интересно, что батюшка сказал бы на все это?!? Сегодня ответить на этот вопрос намного проще, но его почему-то задают реже. Слишком ясно, слишком скучно. ?Батюшка? и не подумал бы обличать нынешний режим за полной бесполезностью этого дела, но и подавно не стал бы делать вид, что полет — нормальный. Он вообще не стал бы называть полетом — падение (экономическое, нравственное — неважно). Наследие отца Александра Меня не пропало, слава Богу, но и в ход не пущено. Как скупой рыцарь перебирал монетки, так мы перечитываем хорошие книжки, а лучшие из нас еще и ближним раны перевязывают. Но это христианство пера и марли, во время оно составлявшее предел мечтаний, в нынешнем веке отдает немножечко опиумом. Беда не в том, что это либеральное христианство недостаточно либерально. Нынешняя жутковатая, попахивающая чужой кровью аполитичность либеральных христиан России — беда, потому что Христу, в общем-то, нечего делать в этой благополучной, все готовой объяснить, простить и принять религиозности, как нечего Ему делать в монастыре, где думают только о Руси, о жидах, о знамениях и чудесах. Бог долготерпелив, но Он еще и стремителен, Он не накажет, а просто опередит настолько, что окажется — мы от Него отстали. И если есть о чем молить отца Александра Меня — так это о том, чтобы те, для кого он был трамплином, катились дальше, а не прыгали с трамплина вновь и вновь.
