Десять лет назад свой вклад в становление независимой Украины внесли все русскоязычные области республики. Я хочу спросить: была бы сейчас Украина независимой, если бы вопрос о ее статусе формулировался как? Независимая с одним государственным языком — украинским? Независимость Украине дало русскоязычное население, которое не полностью осознавало, за что голосует, ибо официальная версия того момента отличалась от целей политиков национал-демократов. После драки, скажут, руками не машут, государственный язык уже закреплен Конституцией. Но дебаты вокруг языковой проблемы не утихают, потому, что ни один из ответов на вопрос — почему только один государственный язык? — не выдерживает критики. Самый убедительный ответ — так надо. Русскоязычное население есть? Есть, и его более, чем достаточно. Ущемляли украинский, насильно русифицировали… Теперь отыграемся на русском теми же методами? У государства должен быть свой язык? Но никто же не путает США и Англию, Австралию и Канаду. У Германии — свой язык, у Франции — тоже. Но мы не мононациональное государство. По национальному составу мы больше на Америку похожи. Патриотизм происходит от слова? отец?. Но Украину называют матерью, ненькой. Мать не должна отдавать предпочтение никому из своих детей, если хочет, чтобы все дети друг друга любили, а её — уважали. Психологи утверждают, что наиболее благоприятное для развития детей отношение к ним родителей — ласковое невнимание. Но, может быть, мы — неродные дети? А украинские политики просто воспользовались нашими голосами для образования чисто национального государства? И возникает ощущение, что мы — цыплята, которых высидела утка и огорчается, что мы не хотим плавать и крякать. В этом случае Украина выглядит как мать, усыновившая детей с жилплощадью. Да, именно так, потому что, вне зависимости от того, кому в данный момент принадлежит территория, например, Харькова, это — моя родина, где давно жили мои предки и будут жить мои потомки. И если мы приемыши, тем более неэтично делать различие между детьми. Но я- то — не приемыш, меня никто в? семью? не принимал, я в ней с самого начала. Я тоже голосовала за независимость. За независимость ради достойной жизни, ради другого экономического уклада, ради свободы, и собственной в том числе. Я за то, чтобы украинцы могли свободно самореализовываться, укреплять свое самосознание. Но почему я при этом оказалась должна? Вместо прежних табу появились новые. Попробуй скажи, что у тебя своё мнение о Тарасе Шевченко… Говоришь о необходимости восстановления русского языка в статусе государственного — не лезь со своим уставом… Я утверждаю — этот? монастырь? мой! И если мой Харьков — Украина, то и Львов — мой, но в нем, почему-то, говори по- украински или — молчи! Известно, что язык — душа народа. И выражается она в песнях, стихах, художественных произведениях, задушевных беседах. Неужели душа народа пострадает, если казенные бумаги будут иногда писаться по- русски? И как быть с моей душой? С теми, чьи души хотят отдать то, что продумали и прочувствовали, но могут это сделать только на русском, а в таком виде — ?не треба?. Попробуйте творить не на родном языке, если вы не Набоков или Бродский. Один из? патриотов? сказал мне: ?Ви повинн¦ розмовляти державною мовою. ?Повинн¦? — повинность, вина, долг. Никаких положительных эмоций это во мне не вызывает. Я наблюдала не раз, как у человека с переходом на другой язык меняется даже мимика и тембр голоса. Вот материал для психоаналитика! Я люблю петь украинские народные песни, люблю слушать украинскую речь. Я постараюсь понять человека, на каком бы языке он ни говорил. Но я откажусь общаться с тем, кто будет указывать, на каком языке говорить мне. И считаю, что государственный протекционизм в отношении украинского языка вредит, прежде всего, самим украинцам. Во-первых, в моральном плане. Те, кого я считаю худшими из них, возводят знание родного языка в ранг личного достоинства и преимущества перед теми, у кого родной язык русский. Лучшие же испытывают дискомфорт от того, что их язык стал притеснять другой, ибо? осуществление права? имеет положительный смысл только в случае, если это право слабого, а право сильного часто — неправо. В? Уличном ТВ? в Симферополе одна женщина так и сказала: ?Сейчас я стесняюсь, что я украинка, потому что мой язык насильно навязывают русским?. Во-вторых, самому языку протекционизм вреден. Залог развития всё-таки — противоречие, а значит, развиваться будет не тот язык, которому? созданы условия?, а тот, который слегка? придушили?. И вырастут на украинской почве русскоязычные шедевры. Вот — домашний цветок. Его холят и лелеют. Но не поливай — засохнет. Русский язык — как сорняк, что лезет с соседнего поля, глушит? культурную? травку. Не надо помогать, а то придется все время поливать! Пусть каждая трава на поле займет свое место естественно, и будет поле — в цветах. А соседу можно хором, на двух языках, сказать — не твое дело. Все, что я, в общем-то, сгоряча, но откровенно написала — результат наблюдений и размышлений во время моих поездок по Украине с выставкой (?Энтомологический вернисаж?), равно интересной для говорящих на всех языках, поскольку в сфере культуры и интеллекта языков быть не может. А в заключение — две? зарисовки с натуры?. Черновцы. Троллейбус. Кондуктор. Спрашиваю: ?Каким маршрутом идет? — ?По першому?, — отвечает она. Следом заходит? ж¦ночка?: ?Як пряму¤мо? — ?Не видите, что ли, — по первому?, — рявкает та же кондуктор. Так язык становится способом уколоть, скинуть негативные эмоции. А ведь язык — средство общения, а не разобщения. Феодосия. Базар. Мужчина продает плетенные корзины: ?Ж¦ночко, купiть хоч що-небудь?! — ?Дорого, вибачайте?. — ?А ви зв¦дки? — ?Из Харькова?. — ?То ж ми — земляки?! — ?А вы откуда? — ?З Ужгорода?. Неужели только в Крыму мы — земляки, а так — неродные дети немудрой матери? P. S. Спасибо? Дню? за беспристрастность. Харьков
