проявилась в двух новых концепциях взаимоотношений государства и церкви
Лето 2001 года ознаменовалось появлением на свет сразу двух концепций церковно-государственных отношений. Одну сочинили под руководством г-на Н. Трофимчука в Российской академии государственной службы (это те, что в эпоху откровенного коммунизма готовили мелких клерков для цекистского аппарата). Другую — в Институте государственно-конфессиональных отношений и права (господа И. Понкин, А. Ситников) совместно с Главным управлением Министерства юстиции РФ по Москве (господин В. Жбанков). Различия между двумя концепциями есть. ?Рагсовская? более наукообразна, ?жбанковская? ближе к жанру приказа. Но суть их одна: ?не пущать?. На новоязе? рагсовцев?: ?Защита национально-государственной, общественной и личной безопасности, противодействие пропаганде культа насилия и моральных норм, противоречащих нравственным ценностям российского общества?. На новоязе Жбанкова: ?Обеспечение баланса интересов граждан, общества и государства?. Простая заповедь? не пущать? есть результат не очень простых процессов. Пишут такие концепции те самые? маленькие люди?, которых — начиная с Акакия Акакиевича — любили классики. Любили, не слишком представляя, что там, собственно, пишет в своем присутственном месте этот маленький человек. Человек, между прочим, маленьким не бывает. Маленьким может быть зародыш бюрократа. Один такой зародыш, персонаж евангельской притчи, четко разделил все пространство жизни на три категории: управлять, копать, просить. Когда ему угрожало увольнение, этот персонаж сокрушался: ?Что мне делать? Господин мой отнимает у меня управление домом; копать не могу, просить стыжусь? (Лк. 16, 3). С тех пор психология подобных маленьких господ усовершенствовалась. Они нашли четвертый род занятий: писать рекомендации тем, кто реально управляет. В Москве есть десятки людей, которым платят из казны небольшие (ну, сравнительно небольшие, да к тому же иногда и квартирка перепадет) деньги только за что, чтобы они не копали, не просили, не управляли, а советовали управляющим. Проблема в том, что они могут советовать лишь одно: ограничить свободу. Некоторые следы марксистского прошлого проглядывают в упомянутых сочинениях в виде любви к диалектике. ?Государству в своей вероисповедной политике предстоит осуществить диалектическое сопряжение реализации конституционных принципов свободы совести и равенства всех религий перед законом с обеспечением интересов национальной безопасности в духовной сфере? (РАГС). Как там у Оруэлла? Мир есть война? Нет, мир есть диалектическое сопряжение мира с обороной. Разумеется, в духе времени, концепции ориентированы на ловлю шпионов: государственные эксперты (то есть те, кто и писал концепции) призваны определять, где? настоящая? религия, а где под видом религии преследуют иные — ?коммерческие, политические, разведывательные, информационно-диверсионные? цели (РАГС). Или, как формулирует Жбанков, налицо? наличие угроз сохранению и развитию этнокультурной идентичности и духовной самобытности народов России?. А этого мы допустить не можем. Принцип ?все животные равны, но некоторые животные равнее? в сфере духовной жизни звучит так: ?При ?равноудаленности? государства от религиозных объединений… предполагается различная степень сотрудничества государства с различными конфессиями? (РАГС). Критериев? сотрудничества? задается много, чтобы произволу было место. Например, в России скоро будет больше баптистов, чем православных (во всяком случае, среди тех христиан, которые реально по воскресеньям отправляются Богу молиться). Но многочисленность баптистов не обязывает государство ни к чему — на этот случай есть критерий? социальная позиция?, по которому только православные и только православные одной конкретной юрисдикции достойны высшей степени доверия правительства. Один из авторов? жбанковской? концепции Игорь Понкин из ИМГП достиг истинных высот в одном интервью, заявив, что все российские граждане равны перед законом, но те, кто в законном порядке лишен определенных прав или чьи права ограничены, те, разумеется, не пользуются правовым равенством. То есть? все животные равны, если их неравенство оформлено законом?. Проект Трофимчука более бесстыден, потому что предлагает неравенство верующих выразить? в придании отдельным конфессиям статуса государственной церкви или в заключении соглашений (конкордатов) между государством и религиозными организациями?. Жбанков слова конкордат, скорее всего, не знает, а знал бы, воспротивился: зачем правительство должно с кем-то чего-то подписывать. В этом есть даже нечто антигосударственническое. Он просто сочинил четыре критерия, по которым из всех религий выделяются? традиционные?: это те, которые? сыграли роль?, ?обеспечили формирование?, ?составили часть? и? выступают в качестве созидательной и объединяющей духовной силы российского общества, направленной на поддержание мира и стабильности?. Лишен проект Жбанкова заумной рефлексии, которая у? рагсовцев? постоянно вылезает. Например, у Трофимчука утверждается, что создание на территориях воинских частей? культовых зданий различной конфессиональной принадлежности практически нереально. Формирование же воинских частей по моноконфессиональному, как и по мононациональному признаку имело бы негативные политические последствия, вело бы к дезинтеграциии российского общества?. Да ну? Уже давно российская армия идентифицирует себя исключительно с православием, более сотни церквей за счет Минобороны построено, и ничего — никакой дезинтеграции. Напротив: с каждым днем все активнее интегрируется, к примеру, Чечня в российское общество, и именно благодаря тому, что все активнее Московская Патриархия вдохновляет интегристов на проведение зачисток. Как замечательно пишет священник храма при штабе Ракетных войск во Власихе о. Михаил Васильев, побывавший в Чечне: ?Альтернативы православию в современной армии, ведущей боевые действия, тем более на Кавказе, просто нет? (?Православная Москва?, июнь 2001 г., N 246, с. 8). Проекты были предоставлены на рассмотрение начальству, но при этом, увы, стали и достоянием общественности. Общественность реагировала нервно, и через десять дней появился новый вариант проекта Жбанкова. По сравнению с прежним в нем изменилось немного. Убрали слова о том, что иностранная религиозная экспансия в России — это часть политики некоторых иностранных государств, но добавили иностранные религиозные организации в перечень тех, которые угрожают морали, здоровью и правам граждан России. Слова о том, что православие — ?государствообразующая? религия, остались. Важное изменение: теперь говорится уже не о традиционности ислама или старообрядчества, а о традиционности духовных управлений мусульман, старообрядцев и так далее. Понятно, что в защиту концепции выступили те верующие, которые тоже? просить стыдятся?, но требовать — ничуть. Деление на тех, кто был выращен советской властью, оказывается сильнее религиозных противоречий, и казенные православные, мусульмане, иудеи дружно выступают против своих единоверцев, которые слишком много свободы взяли в последние десять лет. Это естественно, хотя все-таки за таких казенных единоверцев стыдно. Будут эти концепции реализованы или не будут, для сегодняшней России значение имеет небольшое. Так, в сегодняшней Чечне вряд ли имеет большое значение различие между? пропиской? и? регистрацией?. А вот реакция на очередную попытку поужинать свободой (завтрак и обед уже успешно состоялись) — дело важное. Можно начать торг, как это сделал епископ пятидесятников Сергей Ряховский, можно цинически сплюнуть и пойти пить пиво. Но можно и взять на заметку: при первом удобном случае позаботиться, чтобы подобным людям была предоставлена свобода копать или просить, но ни в коем случае не управлять.
