Giovanna Parravicini e Sergej Stratanovskij. Julija Danzas.
Milano, ?Casa di Matriona?, 2001. (?Testimoni?).
В совершенно забытой ныне мемуарной книге? Вечный город (Итоги пережитого)? (М., 1903) некогда весьма популярный беллетрист П. Боборыкин сделал любопытное замечание: ?Обращения в католичество бывали у нас крайне редко, и почти исключительно в высшем барском обществе: за целое столетие несколько барынь, вроде княгини Зинаиды Волконской и других, да дюжина-другая мужчин…? И в то же самое время он напоминал: ?Никто как будто не задумывается у нас хоть над тем фактом, что в пределах империи постоянно живет до двенадцати миллионов католиков — русских подданных?. И факты религиозного обращения в дореволюционную эпоху, и впечатляющая география? распределения? католиков в Российской империи сегодня вызывают новый интерес и требуют осмысления.
Юлию Николаевну Данзас (1879−1942) назвать просто? барыней? язык не поворачивается, хотя происходила она из высшей аристократии (как и З.Н.Волконская).
?Бывшая придворная дама, заключенная в ГУЛАГе? — так озаглавлен отзыв на рецензируемую нами книгу в? Оссерваторе романо? (6 мая), и уже необычность ее судьбы может вызвать сегодня интерес не только в католической среде. Но заслуживает особого внимания и ее литературное наследие, практически остающееся неизвестным в нынешней России.
Итальянская книжка? Юлия Данзас? вышла в известном миланском издательстве? Каза ди Матрена? (?Матренин двор? — по названию рассказа А. Солженицына), которое особую серию? Свидетели? посвящает христианам-католикам, мученикам за веру при коммунизме. Несомненное достоинство этой первой книги о русской католичке ХХ века — ее монографический характер и введение в научный оборот некоторых архивных материалов. Можно пожалеть, правда, о скудости иконографического материала. Ценность книги повышается от того, что соавтором итальянской исследовательницы (при Фонде? Руссия кристиана?) Джованны Парравичини стал известный петербургский поэт Сергей Стратановский (его не так давно представляли на страницах? Русской мысли? — см. No.4356), специально занимавшийся судьбой и творческим наследием Ю.Данзас.
Русскому (зарубежному, по крайней мере) читателю несколько лет назад предоставила возможность познакомиться с героиней этой книги редакция парижского католического журнала? Символ?. Практически весь 37-й номер (1997) был посвящен памяти Ю.Н.Данзас: помимо очерка ее духовного пути и любопытных соображений главного редактора журнала А. Мосина об? искушении католицизмом?, здесь воспроизведены некоторые ее работы и отзывы на них в прижизненной русской эмигрантской прессе.
Так кто же такая Юлия Николаевна Данзас? Удивительно, но мы не находим ни малейшего упоминания о ней в соответствующем томе биографического словаря? Русские писатели. 1801−1917?, не говоря уже о? Литературной энциклопедии? советских лет. Между тем, еще до революции она выпустила — под псевдонимом Юрий Николаев — две книги: ?Запросы мысли? (СПб, 1908) и? В поисках за Божеством. Очерки из истории гностицизма? (СПб, 1913). Первая из них — важное документальное свидетельство исканий предреволюционной российской интеллигенции, одна из ключевых книг для воссоздания тогдашней интеллектуальной атмосферы. Но еще более ценное, конкретное выражение этих исканий (и доказательство их серьезности) можно видеть в исследовании о гностицизме, не утратившем научного значения и до настоящего времени — для российской публики, оторванной от развития подобных сюжетов на целые десятилетия.
Литературную продукцию Ю. Данзас можно разделить на три части. Первая — научные исследования, плод углубленных академических штудий, систематизация огромного количества тщательно проработанных первоисточников. К ним, помимо названной выше книги о гностиках, следует отнести последнюю большую работу исследовательницы, апологетический труд, созданный по заказу кардинала Тиссерана, — ?Католическое Богопознание и марксистское безбожие? (Рим, 1941). Написанный без академической сухости, с публицистическим пафосом, напоминающим о ее первых публикациях — не случайно под настоящей фамилией автора на обложке в скобках было помечено? Юрий Николаев?, — этот труд не был оценен по достоинству при своем появлении, в военные годы, и оказался забытым даже в разгар конъюнктурной? борьбы с атеизмом? Св. Престола (при одновременном следовании римской курии главным линиям печально известной Ostpolitik). Столь нашумевший в свое время? Диамат? о. Густава Веттера сегодня читать просто невозможно, даже по обязанности, — тогда как книга Ю. Данзас читается с неослабевающим интересом. Разве что может смутить вызывающе? миссионерское? (сказал бы Н. Бердяев) ее название -вполне достаточно было бы написать: христианское Богопознание.
Второй раздел — собственно? публицистика?: от дореволюционных и революционных лет ярких статей-откликов на происходившее вокруг до весьма специфических? пропагандистских? очерков о различных аспектах советской действительности, предназначенных для западного читателя и публиковавшихся главным образом во французской католической периодике. В их числе и весьма объемные работы резко полемического характера, такие, как? Католическое будущее России? и? Религиозный путь русского сознания?, вызвавшие резкие отклики не только далекого от православной ортодоксии Н. Бердяева, но и Вяч. Иванова, к тому времени ставшего всецело католиком. Эта полемика в среде русской эмиграции? первой волны? — показатель? неоднозначности? идейных позиций самых заметных ее представителей.
И, наконец, третий раздел литературного наследия Ю.Н.Данзас — ?мемуаристика?, внешне самый скудный (при том, что имеется масса неопубликованного материала — переписка, отчасти цитируемая в парижском? Символе?). Здесь необходимо отметить важнейший источник для истории советской системы лагерей — ?Красную каторгу?, впервые опубликованную по-французски в 1935 г., — рассказ о пережитом в Соловках и на других? островах? Архипелага ГУЛАГ.
Сюда примыкает и? роман об Императрице Александре Федоровне? (по ?жанровому? определению биографа Ю. Данзас Василия фон Бурмана) — ?Трагическая Императрица и ее эпоха?. Опубликованная по-итальянски (оригинал на французском языке) в 1943 г. в Милане издательством? Мондадори?, эта книга оказалась прочно? забытой?. Следует считать заслугой авторов рецензируемого издания, что они напомнили о ее существовании сегодня, после недавнего прославления последней русской царицы Синодом Русской Православной Церкви в качестве мученицы. Ю.Н.Данзас была фрейлиной государыни и стала, пожалуй, единственной из узкого круга приближенных к ней лиц, написавшей о ней целую книгу.
Что представляла собой Ю.Н.Данзас как личность? Книга Дж. Парравичини и С. Стратановского дает богатый материал для размышлений на эту тему, предлагая, в частности, отзывы лично знавших ее в разные периоды жизни Д.С.Лихачева (Данзас на Соловках) и Вяч. Иванова (Данзас в Риме). Некоторое сомнение вызывает атрибуция героине книги любопытного персонажа из? Неугасимой лампады? Б. Ширяева (еще одного обратившегося русского католика) — ?баронессы?… Из приводимых? свидетельских показаний? и после перечитывания ее сочинений разных лет, написанных по-русски и по-французски, в контексте ли придворной жизни, перемежавшейся поездками в Париж, Берлин, Рим, или в контексте клерикального антикоммунизма отцов-доминиканцев в Париже и Риме 30-х годов, — складывается впечатление крайне противоречивое.
Чем-то Ю. Данзас напоминает мать Марию (Скобцову): нетрадиционным образом? монашеского? (как хотелось верить той и другой) служения после бурных перипетий личной жизни. Но, если мать Мария, считая себя православной христианкой, вполне сознательно стремилась к? модернизации? православия едва не в самих его основах, то Ю. Данзас после своего обращения — и чем дальше, тем сильнее — ощущала себя ревностной католичкой традиционного типа: самым большим ее желанием в последние годы жизни было удостоиться аудиенции у Папы, наместника Христова на Земле… Чего она и сподобилась в год своей кончины, в Риме, где она — родившаяся в Афинах — мечтала умереть…
Возникает желание сопоставить в какой-то мере нашу героиню с… Раисой Маритен, тоже обратившейся русской католичкой, о которой все чаще вспоминают в последнее время на Западе (так что не вполне исключена вероятность ее прославления католической Церковью, вслед за Эдит Штейн). Раиса Маритен писала стихи (как и мать Мария), вела дневник — обнародованный ее супругом после смерти. Безусловно, незаурядная личность, оказавшая сильнейшее влияние на Жака Маритена — как он сам это засвидетельствовал, — она возрастала в общественном мнении все же в лучах славы своего великого мужа. Ю. Данзас всем обязана самой себе — хотя и она в Лионе, Париже или Риме тоже оставалась? в тени?, только не всемирно прославленного католического мыслителя, а на втором плане в организационно запланированных мероприятиях ватиканских учреждений, где ее личность, в общем-то, скорее? мешала?… Возможно, признание к ней придет позже, как это случилось с Р. Маритен или с Вяч. Ивановым, поднятым на щит? славянским Папою?…
Как бы там ни было, оценка Ю.Н.Данзас как личности и писателя остается задачей и ее русских соотечественников, пусть не разделяющих ее пламенного? искушения?. Русско-итальянская книга о ней может в этом помочь.
Рим
