Завтра, 28 июня, о. Георгий Кочетков должен передать в Синодальную богословскую комиссию (СБК) свои объяснения к списку цитат из его работ, которые, по мнению комиссии, содержат те или иные отступления от православного учения. После прочтения этих ответов президиум СБК выслушает самого о. Георгия на одном из ближайших заседаний, после чего и составит окончательные выводы для их передачи Патриарху и Синоду.
11 мая председатель СБК митрополит Филарет в интервью интернет-сайту «страна.ру» заявил, что комиссия «полна благожелательности к о. Георгию», и даже высказал критику в адрес «локальной московской группы» прот. Сергия Правдолюбова, охарактеризовав ее работу как узкую и пристрастную. Многие в церковной среде восприняли эти слова как свидетельство того, что СБК, приняв к сведению не слишком качественный документ московской комиссии, провела собственную компетентную исследовательскую работу. Правда, относительно последнего владыка выразился довольно странно: «Мы исправили, что могли и как могли». Что это значит, стало понятно позже, когда секретарь СБК свящ. Владимир Шмалий также в интервью «стране.ру» подчеркнул, что окончательный «Перечень вопросов» к о. Георгию «практически на 100% составлен по материалам комиссии прот. Сергия Правдолюбова».
Сценарий, приводимый ныне в действие, становится теперь предельно ясным. Он озвучен еще на заседании президиума СБК в начале мая в предложениях прот. Сергия Правдолюбова, не входящего, кстати, в состав СБК. Вот предложенный им (а, может, и не им, а высочайшей канцелярией) вариант решения этой комиссии.
«Исходя из вышеприведенного перечня мест из работ священника Георгия Кочеткова, президиум Синодальной богословской комиссии пришел к выводу о неправомысленном и соблазнительно-двусмысленном, а также недопустимом по форме характере цитируемых высказываний священника Георгия Кочеткова. Члены президиума выражают надежду, что это очевидно и для самого священника Георгия Кочеткова. В таком случае священнику Георгию Кочеткову надлежит в духе христианского смирения и послушания священноначалию Русской Православной Церкви:
1) Исповедать свое православие и дать изложение православной веры, содержащее формулировки христианских догматов, с которыми он вступил в противоречие в своих работах.
2) Отказаться от формул, утверждений и идей, присутствующих в подготовленном президиумом Синодальной богословской комиссии перечне мест из его трудов.
3) Ясно и недвусмысленно выразить раскаяние в собственном неправомыслии по всем приведенным в перечне цитатам из его работ.
4) Отказаться от использования в пастырской практике опубликованных им катехизисов, публично призвав исключить их и из огласительной практики всех тех общин Русской Православной Церкви, в которых эти катехизисы находят свое применение.
5) Обещать впредь проявлять послушание священноначалию Русской Православной Церкви и во всем держаться православного вероучения и церковного Предания».
Очевидно, что представленные «предложения» несколько противоречивы. С одной стороны, существует перечень мест, в которых усмотрено нечто, напоминающее уклонение от православия. С другой стороны, комиссия не считает себя обязанной ни показывать, ни доказывать, в чем же это уклонение заключается, ни уж тем более выслушивать ответы и комментарии о. Георгия Кочеткова по указываемым «местам». А если учесть слова прот. Димитрия Смирнова в недавнем нашумевшем интервью, то в случае с о. Георгием Кочетковым второе даже как бы и не имеет смысла: «все равно выкрутится», да и вообще в «учении его выразилось… психическое заболевание».
15 июня свящ. Владимир Шмалий и преподаватель Свято-Тихоновского института Малков (тоже не член синодальной комиссии, но зато оба — члены «локальной группы») официально вручили отцу Георгию тот самый «перечень мест», относительно которых священнику необходимо высказаться на предмет их соответствия православию. При этом было передано и сопроводительное письмо с изложением условий ответа, которые прямо соответствуют предложениям прот. Сергия Правдолюбова, только в расширенном варианте. Условия эти таковы, что если бы любой из авторов книг Священного Писания попытался дать комментарии к своему тексту, соблюдая эти условия, то никогда бы не оправдался. И боюсь, что дело не в том, что «правдолюбовцы» (а эти условия, как теперь ясно, составляли именно они) такие уж правдолюбцы. Здесь что-то другое.
Согласно предъявленным жестким требованиям о. Георгий, давая разъяснения каждой цитате и своих трудов отдельно, не имеет права ни исходить из контекста содержащих эти высказывания произведений, ни ссылаться на чьи-либо (даже святоотеческие) богословские мнения, ни давать оценку комментариям комиссии на свои же произведения. Одновременно с этим, он должен ясно и последовательно, а главное, убедительно показать соответствие своих высказываний православной догматической традиции. Ответить на вопрос, что понимается под православной догматической традицией, соответствие которой обвиняемый должен доказать, посланцы СБК ответить затруднились, прокомментировать очевидные грубые противоречия в переданных документах тоже не смогли, хотя и отрицать их не стали.
Вывод из всего этого один: ответы о. Георгия никому из комиссии не важны, никто их учитывать не собирается и хода дела они все равно не изменят, а следовательно, еще раз приходится убеждаться, что настоящее дело не имеет отношения ни к богословию, ни к дискуссии о православии и возможных формах его выражения. Нужно любой ценой провести усмиряющую «процедуру покаяния» о. Георгия с отречением от своих книг и, как говорится, тонкости здесь не важны, ибо в этой жизни невинных не бывает, всегда есть в чем каяться. «Непокорный» и «горделивый» в глазах начальства должен склонить свою главу. И точка.
