 |
| НГ-Религии | С. Смирнов | 08.05.2002 |
«НГР» в N6 от 28 марта 2001 года опубликовали Заключение богословской комиссии Русской Православной Церкви по богословским изысканиям священника Георгия Кочеткова. Заключение комиссии вызвало множество откликов, основной интонацией которых было удивление тем, что «столь зловредный еретик» (что следовало из Заключения) может оставаться православным священником. В этом номере мы предлагаем попытку богословского разбора Заключения комиссии.
Недавно преданные огласке несколькими интернет-сайтами и затем частично перепечатанные в «НГР» (# 6 от 28.03.2001) документы Комиссии по богословским изысканиям свящ. Георгия Кочеткова породили известное смущение в различных кругах церковной общественности. Их тон и содержание автоматически подводили всякого читателя к простому вопросу: «Если все обстоит именно так, то что делает этот священник в ограде Православной Церкви?» Зафиксированные комиссией «отклонения» от православия чудовищны: свящ. Георгий Кочетков был обвинен практически во всех ересях, за исключением, кажется, одной — иконоборчества.
Поневоле возникает недоумение: а как же о. Георгий неоднократно выступал с публичными заверениями, что он признает все постановления всех Вселенских Соборов (см., напр., «НГР» от 28.06.2000)? Но, судя по выводам комиссии во главе с прот. Сергием Правдолюбовым, составленной в основном из преподавателей Свято-Тихоновского института, поведение о. Георгия нужно воспринимать как подрывную деятельность, признание им истин православного вероучения — лукавством. Кроме того, комиссии представляется, что он преследует некие собственные цели, которые, стало быть, идут вразрез с общецерковными. Главным же инструментом для этого, как явствует из ее заключения, служат опубликованные им катехизисы.
Недавно труды о. Георгия, подвергнутые комиссией о. Сергия Правдолюбова столь массированной критике, были размещены на сайте Свято-Филаретовской высшей православно-христианской школы «stphilaret.ru». Тем самым всем, кого волнует эта ситуация, предлагается самим вчитаться в них.
О якобы новых символах веры
Начнем с главного — утверждения комиссии, будто в катехизисах о. Георгия отсутствует даже само исповедание догматического учения Православной Церкви, «заключенное в форму, смысл и содержание Никео-Цареградского Символа веры», а вместо него «предлагаются составленные свящ. Георгием Кочетковым новые символы веры, в которых отсутствует православное учение о Святой Троице».
Непредубежденному читателю естественно думать, что так оно и есть — как-никак это плод работы специально созданной комиссии. И тем не менее при ознакомлении с текстами катехизисов о. Георгия подтверждается как раз обратное: в них полностью приведен текст Никео-Цареградского Символа веры, он сопровожден разъяснениями, а также настоятельной рекомендацией оглашаемым выучить его наизусть («Катехизис для просвещаемых», с. 87−89). В другом месте о Символе веры сказано следующее: «Одним из церковных писаний большой глубины и концентрации содержания и большого значения, впитавших в себя многое из Священной Истории и Священного церковного Писания, является Символ христианской веры. Символ веры кратчайшим образом излагает все основные и общепринятые положения истинного Православия (Правоверия)».
Далее следует примечание: «Символ веры здесь надо прочитать, сразу перевести с кратким комментарием и, чтобы принять его содержание не только умом, но и сердцем, дать выучить наизусть, причем хорошо бы в двух вариантах: по-русски — из чина крещения в русском переводе — и по-славянски» («Катехизис для катехизаторов», с. 68−69).
«Новые символы веры», которые катехуменам якобы вменяется изучать, отсутствуют. Тексты же, которые комиссия (видимо, по недоразумению) сочла за таковые, оказались лишь гипотетической реконструкцией религиозного сознания оглашаемых в начале катехизации. Читаем: «Правило веры» (как бы «символ веры») оглашаемого 1-го этапа можно было бы выразить, например, следующими словами: «верую во Единого Живого Творца мира и человека — Бога, и в Помазанника Духом Божиим — Иисуса, воскрешенного Богом и соделанного Им Спасителем и Судией всего мира» (см. Деян 5:30−31)". По логике «правдолюбовской» комиссии, автор этого текста навязывает катехуменам подобное верование. На самом деле речь идет прямо об обратном: о том, с какими приблизительно первичными представлениями оглашаемых в нормальном случае приходится сталкиваться катехизатору взрослых людей.
Такого рода «неточности» говорят либо о том, что авторы заключения плохо прочли катехизисы, либо о вполне осознанном их намерении выдать желаемое за действительное, причем не считаясь со средствами, вне всяких нравственных норм.
Значит, каждое следующее обвинение, как бы страшно само по себе оно ни звучало, автоматически теряет в весе уже потому, что располагается вслед за явной подменой. Но эти подмены продолжаются и далее.
Святоотеческие толкования Святого Духа
Так, в заключении комиссии говорится, что о. Георгий Кочетков «именует Духом Святым некое дыхание Божества, всегда присущее Богу, но не являющееся Лицом Св. Троицы, Единосущным Отцу. С подобными утверждениями выступали осужденные Вторым Вселенским Собором македониане (духоборцы). Святой Дух уравнивается свящ. Георгием Кочетковым с понятием Божественных энергий, называемых местоимением «Что»; энергии эти «не Бог в Себе», а «как Бог». Это утверждение комиссии целиком основано на принципиальном искажении ею выдержки из катехизиса о. Георгия.
Там говорится, что выражение «Дух Божий, носившийся над водою» (Быт. 1:1), следовало бы относить не к третьей Ипостаси Св. Троицы, а к тому Ее проявлению, которое в святоотеческой традиции получило название Божественной энергии. Она и названа местоимением «Что» в отличие от ипостаси Св. Духа, который может быть только «Кто». Она и не может быть Богом в Себе, а только Его проявлением. Все, таким образом, упирается в вопрос: возможно ли выражение «Дух Божий» из Быт. 1:1 толковать как Божественную энергию?
Известно, что святоотеческие толкования этого текста многообразны. Возможно как ипостасное, личное понимание Духа Божия (св. Василий Великий), представление о нем как о некоей жизненной Силе (св. Иоанн Златоуст), или даже как о ветре (св. Ефрем Сирин). О. Георгий уже давал разъяснения на этот счет в одном из своих интервью, где заявлял о своей приверженности скорее второму толкованию. Это было еще до окончания работы комиссии, и при желании ничего не стоило принять это к сведению и не возводить на него напраслину хотя бы здесь. Но не тут-то было, и вот буквально из воздуха изготовлен еще один убийственный ярлык с приложением «исторической справки»: македониане, 2-й Вселенский Собор и т. д.
Что же такое поэтапное усыновление?
Но это далеко не все. Оказывается, «по учению священника Георгия Кочеткова, Господь Иисус Христос есть избранный Богом праведный человек, которого Он поэтапно (!) усыновляет и дарует Ему чрезвычайные свойства, возводя от земного бытия к небесному». И еще: «по свящ. Георгию Кочеткову, история Рождества Христова есть мифопоэтический вымысел, сочиненный авторами Евангелий — Матфеем и Лукой». Вот так — ни больше, ни меньше.
В резюме комиссии о. Сергия Правдолюбова приводятся только выводы, но и в полном тексте ее заключения почти вовсе отсутствует анализ оцениваемых текстов. Поэтому каким путем комиссия пришла к таким потрясающим выводам, сказать решительно невозможно.
Зато совсем не затруднительно найти и прочитать в «Катехизисе для катехизаторов» самого о. Георгия Кочеткова строки, говорящие ровно об обратном: «Иисус — Сын Божий от начала. Он — Сын Божий не потому, что Он Христос, а скорее наоборот, Он Христос потому, что Он — Сын Божий» (с. 265). Как это совместить с утверждением комиссии, что у о. Георгия Христос всего лишь праведник, избранный Богом? Каким образом «Сын Божий от начала» может быть усыновляем «поэтапно», и как вообще члены комиссии представляют себе «поэтапное усыновление»?
То же самое с попыткой приписать о. Георгию слова о том, что история «Рождества Христова есть мифопоэтический вымысел». История Рождества в катехизисах нигде не названа вымыслом. В них неоднократно говорится, что Божественное Откровение, как правило, передается мифопоэтически. В этом случае речь идет лишь о выразительном средстве, а не о содержании Откровения. Так, например, о. Георгий пишет: «Поскольку любое Богоявление всегда — тайна духа, постольку и всякое о нем повествование всегда будет мифологизировано» («Катехизис для катехизаторов», с.226). Это значит только то, что реальность Рождества Христова выражена особым, мифологизированным языком. Вполне обычная констатация ограниченности человеческого языка перед тайной Богоявления.
Когда комиссия переходит к мариологии, она приписывает о. Георгию еще целый ряд неправославных воззрений. «Свящ. Георгий Кочетков не верит, что Пресвятая Дева Мария есть Богородица. Не верит в то, что Она неизреченно и безмужно зачала во чреве Своем Сына Божия от Духа Святого… По утверждению свящ. Георгия, Мария является праведной женщиной, родившей праведного человека. Она вовсе не Приснодева…» Между тем в «Катехизисе для катехизаторов» мы читаем: «В новозаветной истории образ Богоматери, Богородицы — пресвятой, пречистой, преблагословенной Приснодевы (т.е. всегда Девы) — воплощение кротости и смирения, смиренномудрия или, по апостольским словам, «нетленной красоты кроткого и молчаливого духа» (с. 257). На этой же странице, кстати, можно найти и слова «великая праведница Дева Мария». То есть взаимоподтверждающие утверждения, что Пресвятая Дева есть Богородица, равно как и великая Праведница, в документе «правдолюбовской» комиссии предстают как взаимоисключающие.
Об апостольском преемстве
Итак, обвинения в тяжелейших отклонениях о. Георгия от православия никак не подтверждаются, они остаются в знакомом уже нам статусе «чаемого, но недействительного». Однако впереди еще «неправославная» экклезиология о. Георгия. «Свящ. Георгий Кочетков верит в невидимую и неосязаемую и единственно истинно существующую Церковь с большой буквы… Все остальные есть земные церкви, а не Церкви. Границы этой невидимой Церкви знают лишь харизматики…»
На самом деле о. Георгий пишет совершенно о другом: «Что же есть наша Церковь? Мы уже говорили, что есть Церковь с большой буквы и есть церковь с малой буквы. Но нужно акцентировать внимание не только на различии этих понятий, но и на их единстве. Если Церковь с большой буквы есть Тело Христово, весь царственный и священный Народ Божий и весь приобщаемый к Полноте Духа Святого мир, то это „единство духа в союзе мира“ живет и в традиционно-организованных конкретно-исторических церковных формах, ибо Церковь с большой буквы пребывает на земле и выявляет себя в церкви с малой буквы, собираясь на Евхаристию в церквах-храмах. Будем помнить, что хотя первое, второе и третье представления о Церкви существенно не совпадают, хотя нет полного совпадения границ Церкви с большой буквы и церкви с малой, тем не менее нельзя сказать, что это разные, не связанные между собой реалии. К сожалению, протестантизм, например, часто противопоставляет одну другой. Для нас же они в известной мере едины, ибо мы знаем, что Церковь — и в мире сем, но одновременно и не от мира сего (в чем и заключается самая большая трудность ее жизни). Она всегда вместе со своим Главой — Христом, есть Богочеловеческий организм, само Богочеловечество… Она живет Верой и поэтому дает уверенную надежду на невидимое» («Катехизис для катехизаторов», с. 510−511).
Итак, вместо декларированного комиссией у о. Георгия разрыва Церкви и церкви мы читаем об их единстве. А также о том, что он видит в их противопоставлении проявление ограниченности и ошибочности протестантской экклезиологии. Получается, что о. Георгию навязывается взгляд, который он прямо и недвусмысленно отвергает как раз по причине несоответствия этого взгляда православному вероучению.
Но, может быть, правда хотя бы то, что о. Георгий не понимает православно принципа апостольского преемства? Очередной пункт заключения гласит: «По учению свящ. Георгия Кочеткова, апостольское преемство благодати надо понимать не буквально, а метафорически или „духовно“. Этого преемства может не быть у православных архиереев и пресвитеров, но оно может присутствовать у протестантов, баптистов, квакеров, монофизитов и прочих искренне верующих людей».
Прежде чем показать, что пишет о. Георгий на самом деле (существенные искажения его текста присутствуют и здесь), стоит отметить странный порядок, в котором даны названия конфессий и деноминаций. Протестанты, баптисты и квакеры перечисляются через запятую, как будто баптисты и квакеры не протестанты. Монофизиты оказались в списке тех, кто утратил апостольское преемство, однако они, по крайней мере формально, апостольское преемство рукоположений как раз сохранили. Не значит ли это, что сами члены комиссии понимают апостольское преемство не совсем буквально? К тому же их антитеза «буквально или духовно» заставляет думать, что «духовное» есть что-то нереальное, или ненастоящее, «метафорическое». Применительно к преемству благодати это противопоставление звучит более чем странно.
Что же можно найти по этому поводу в работах о. Георгия? «К сожалению, их (инославных — С.С.) искажения христианской традиции и учения, веры и жизни тоже дают свои плоды.
Самым трудным и больным вопросом в отношениях с протестантами остается вопрос о церкви и о священстве. Мы не признаем их священство за таковое, т. е. за канонически действительное, ибо у них исторически вышло так, что они потеряли апостольскую преемственность рукоположений» («Катехизис для катехизаторов», с. 543−544). Комиссия вновь сделала вывод с точностью до наоборот! На каком основании? Что послужило для этого поводом?
В тексте диссертации о. Георгия, которая была защищена в 1993 г. в Православном Свято-Сергиевском богословском институте в Париже, есть одна сноска, где предполагается, что, «например, протестанты или часть из них в принципе могут знать эту личную Пятидесятницу, как и иметь подобным образом в некоторых их церквах истинную апостольскую преемственность и, следовательно, возможность совершать все церковные таинства. Если это на самом деле так, то Вселенская Церковь может это увидеть и, увидев, согласно признать, тем самым безусловно открыв свободный путь к восстановлению с ними евхаристического общения. По аналогии будет понятно, что возможен и обратный случай, когда, например, некоторые внешне православные люди могут оказаться вне личной Пятидесятницы, а некоторые поместные Церкви (или приходы) и без полноты апостольского преемства» («Таинственное введение в православную катехетику», с. 235, прим. 54).
Но и здесь, даже при очевидном тенденциозном искажении комиссией цитаты, ничего не говорится об утрате православными архиереями или пресвитерами апостольского преемства благодати. Речь идет о богословски хрестоматийной вещи о том, что внешне православные люди могут оказаться вне личной Пятидесятницы, относительно же протестантов высказано не более чем предположение. Особо отметим, что это не принципиальное положение и даже не фрагмент основного текста диссертации о. Георгия, а всего-навсего примечание к нему.
По поводу угрожающего вывода комиссии о том, что «женское священство („пресвитериды“ и „диакониссы“) не только возможно, но прозревается о. Георгием в ближайшем будущем», остается только развести руками. И диакониссы, и пресвитериды — несомненный исторический факт. Возможность восстановления чина диаконисс в Русской Православной Церкви всерьез обсуждалось на Поместном Соборе 1917−1918 гг. О женском же священстве в неприемлемом для Православной Церкви смысле у о. Георгия можно найти безусловно адекватный церковной позиции текст: «Чтобы вполне раскрыть себя перед Богом в Церкви, женщине совсем не обязательно предстоять от Ее лица престолу Божьему…» («Таинственное введение в православную катехетику», с. 133).
Кому нужен «богословский» скандал
Нет необходимости превращать всю статью в апологетическую. Думается, что даже наше краткое рассмотрение основных обвинений комиссии дает достаточно полное представление об их недостоверности, равно как и о некомпетентности, недобросовестности и непорядочности их составителей.
После этого стоит задуматься не только о факте, но и о смысле появления этого документа. Ясно, что его авторы руководствовались вполне определенным желанием: пользуясь случаем, раздавить того, чье видение православия не совпадает — нет, не со святоотеческим преданием, а с их собственными воззрениями. Это намерение так захватило составителей документа, что, даже оказываясь перед необходимостью выбирать между сохранением собственной репутации и достижением поставленной цели любой ценой, они, не колеблясь, выбирают последнее. Их не остановила и просьба священноначалия до времени не предавать огласке эти тексты, ставшие рабочими документами Синодальной богословской комиссии.
С другой стороны, эти люди ничем не рискуют. Слишком очевидно, что уж по их-то поводу никаких «заключений» писаться не будет, а от устных замечаний они особенно не страдают. Судя по содержанию немногочисленных реплик на нескольких интернет-сайтах и отсутствию даже попыток среди церковных и научных изданий серьезно разобраться в происходящем, «разбирательство по делу» проходит в полном богословском вакууме. Мало кто озабочен тем, чтобы выработать свою, богословски обоснованную, ответственную позицию.
Такое впечатление, что все происходящее воспринимается как некое театрализованное действо с пока еще не вполне ясной интригой, но зато с известным финалом. А если кто-то и посмеется над нескладностью обвинений, то негромко, в своем кругу, «на кухне», как в советские времена. Те же, кто ждет «головы на блюде», наверное, с удовлетворением потирают руки. Еще бы — несмотря на все названные выше и не вошедшие в настоящую статью ошибки и подтасовки заключения, именно оно и стало предметом внимания Синодальной богословской комиссии, т. е. превратилось в ее рабочий документ. Скорее всего, вокруг него так или иначе и строится сейчас ее основная работа. Следовательно, даже в ранге «принятой к сведению», эта бумага определит содержание и в некотором смысле итог деятельности Синодальной комиссии. Что это значит? Что Синодальная комиссия самим нынешним положением дел будет вынуждена призвать о. Георгия Кочеткова давать ответы именно на те обвинения, которые выдвинули против него составители заключения.
Допустим, что о. Георгию не составит большого труда их отвести. Но дело совсем не в этом. Надо быть очень наивным, чтобы всерьез полагать, будто сами «правдолюбовцы» верят в реальность сделанных ими выводов. Скорее всего, не верят, оттого и обвинения выглядят столь неправдоподобно и чудовищно. На первый взгляд кажется, что их вообще нельзя принимать всерьез, потому что человек, вмещающий одновременно такой букет ересей, просто физически не может существовать. Но на самом деле: чем невероятнее, тем лучше для дела. Ведь в сознании людей, некритически воспринимающих информацию, лишенных устойчивой позиции (а таковых едва ли не большинство), имя о. Георгия Кочеткова будет ассоциироваться только с неким «богословским скандалом». Естественно, они будут стараться держаться в стороне от всего, что связано с деятельностью этого известного священника.
С другой стороны, уже само постоянное «склонение» имени о. Георгия в резко негативном контексте дает новый повод ищущим повода. Предположим, ситуация в целом разрешается, и недоразумения устраняются. Все равно сохраняется сам факт предъявления претензий. Заметим, качество того, что предстоит опровергать, не обсуждается, а оно, как все имеют возможность убедиться, ниже всякой критики. Но теперь всякий сможет сказать, что как не бывает дыма без огня, так не может быть и разбирательства без причины. Никто не будет вспоминать, как выглядела сама эта причина, зато всегда можно будет вспомнить факт «разбирательства».
И еще одно. Не надо быть пророком, чтобы предположить наличие спорных или, может быть, не вполне удачных мест в работах о. Георгия. Таковые наверняка могут существовать. Да и кто, находясь в здравом уме, может отрицать собственное несовершенство и ограниченность? Но на зловещем фоне заключения любое, даже самое мягкое упоминание о спорности какого бы то ни было высказывания приобретает неожиданно грозные обертоны. Как следствие, желающие получат еще одно удостоверение в том, что о. Георгий, если и православен, то лишь до известной степени, что и требовалось доказать.
Впрочем, и это не так страшно. Недавно один из авторитетнейших пастырей и иерархов нашей Церкви митрополит Сурожский Антоний поделился таким своим воспоминанием: «Отец Георгий Флоровский мне как-то сказал: „Знаете, нет ни одного отца, у которого нельзя найти ереси, за исключением Григория Богослова“. Так что у всех найдут что-нибудь» («Русская мысль», 20−26.07.2000). Но не приходится сомневаться в том, что в ближайшей перспективе в Церкви церковная, да и всякая политика все еще будет значить больше, чем ее реальные нужды. И священнику Георгию Кочеткову, кажется, не в меру (если такое возможно) ревнующему именно об этих нуждах, придется снова заплатить за это изрядную дань правящему ныне бал компромиссу.
В конце концов дело не только и не столько в судьбе о. Георгия Кочеткова, а в том, что горькие плоды работы комиссии могут надолго отбить охоту в нашей Церкви к столь необходимому сейчас для ее возрождения богословскому и духовному творчеству. Настоящее же творчество всегда связано с риском. И все же, как сказал в уже цитированном интервью митрополит Антоний, «мы не должны бояться думать свободно и высказываться свободно… Это хорошо и важно — думать свободно, не стараясь приспосабливаться; нужно, чтобы люди мыслящие и с широкой восприимчивостью думали и писали… Часто Церковь — я говорю о духовенстве и тех людях, которые считают себя сознательными мирянами — испуганы, боятся сделать что-то «не то"… Некоторые начинают думать — и им не помогают думать… И не упускаем ли мы шанс, данную нам возможность стать — из церковной организации — Церковью…».
