— Владимир Иванович, в круг ваших обязанностей входит работа с религиозными организациями. Не могли бы вы рассказать, на каких принципах строятся отношения конфессий и администрации Воронежской области?
— В области недавно прошли губернаторские выборы, и поэтому наша администрация находится сейчас в процессе формирования. Поэтому я, скорее, смогу только обозначить те принципы, которыми мое управление собирается руководствоваться в этой работе, нежели отчитаться о результатах.
Сфера отношений государственных органов и религиозных организаций очень специфична. С одной стороны, мы не можем вмешиваться в их деятельность, с другой — не можем оставаться в стороне. Не секрет, что в регионах не хватает подготовленных специалистов, а значит, работа с религиозными организациями зачастую строится по формальному признаку. Основная же проблема заключается в том, чтобы постепенно выйти на устойчивую, функциональную модель взаимодействия, причем такую, которая устраивала бы обе стороны.
Отношения с религиозными организациями — сверхделикатная сфера, и выработка функциональной модели нуждается в тщательном анализе, внимании к нюансам, которые на первый взгляд кому-то представляются второстепенными. Например, недавно правительство РФ направило нам запрос об исполнении на территории области «Закона о свободе совести и о религиозных объединениях». Причем в первых строках запроса идет ссылка на итоги Юбилейного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви и встреч с лидерами мусульманской общины России. Я спросил сотрудника, готовившего проект, о том, знаком ли он с материалами Собора и другими документами. В ответ я услышал: «А зачем? Мы ведь статистику всю показали правильно…». Но мы, разумеется, связались с Епархиальным управлением, изучили документы и в результате составили обстоятельный ответ. Кстати сказать, и «специалиста» заменили.
Раньше в администрации области один человек отвечал и за взаимодействие со всеми национальными общинами и конфессиями, и еще за массу связей в этом направлении. Сейчас мы развели функции взаимодействия с христианскими конфессиями и исламскими организациями между двумя специалистами. Теперь у нас с мусульманскими организациями работает профессиональный арабист, прекрасный специалист в своей сфере. Мы стараемся заниматься анализом проблемы, поэтому обратились за помощью к соседним областям, где проблема встала раньше и острее.
Очевидно, что первая задача — оценить реальную степень авторитетности той или иной организации, ее долю в общей палитре конфессий и направлений. Полтора года назад в области возникла «Ассамблея народов Воронежской области». Даже оставляя в стороне некоторую двусмысленность названия, нельзя не увидеть, что центр тяжести в этой организации сдвинут в сторону ислама, что совершенно не соответствует реальной структуре. В дополнение к этому уже на первой конференции отдельные горячие докладчики заявили, что Воронежская область исторически никогда не была русской… Мгновенно и остро отреагировала газета «Берег», стоящая на позициях русского консерватизма. Конфликт, конечно, был погашен, но отголоски той, первой конференции по-прежнему звучат.
Таким образом, цель нашей работы — создание таких механизмов взаимодействия между властью и религиозными организациями, которые были бы не сиюминутны, а работали бы на протяжении долгого времени, учитывали все реалии, все конфессиональные особенности и обеспечивали социальную стабильность.
— Какова численность мусульманской общины? Какие у вас отношения? Ведь во многих регионах возникают конфликтные ситуации, в частности из-за строительства мечетей.
— Общее число мусульман в Воронежской области, по статистическим данным, приблизительно 60 тысяч, однако представители общин называют бульшие цифры, что можно отнести на счет граждан СНГ, временно проживающих на территории области. Есть определенные несовпадения между приезжими из дальнего зарубежья (студентами) и коренными российскими мусульманами. В области очень большая азербайджанская община (приблизительно 15 тысяч человек), у них есть даже собственная газета.
По поводу мечетей. В Воронежской области пока нет ни одной мечети. Мусульмане Воронежа намерены построить мечеть в областном центре. Проект еще не подан на рассмотрение, но, по словам инициаторов из числа студентов-арабов, инвесторы, надо полагать, с Ближнего Востока уже готовы вложить полтора миллиона долларов на строительство мечети и торгового центра. С другой стороны, в администрацию области по линии управления внешнеэкономической деятельности поступило предложение создать отдел по работе с национальными землячествами. Воронежцы, безусловно, имеют право на свое мнение о строительстве мечети, о том, в частности, где эта мечеть должна находиться, в центре города или нет. Мусульманское кладбище должно быть, но все тот же вопрос — где? Там, где хотят мусульманские общины или где может предоставить мэрия? Это вопрос диалога с участием всех ветвей власти, представителей общин, широкой общественности.
С чем мы имеем дело в том и другом случае, пока неясно. С частными инициативами или элементами программы территориальной и культурной экспансии? Не завязаны ли здесь чисто экономические проекты, с которыми выходят на внешнеэкономическое управление, с какими-то требованиями послабления миграционной политики, культурного содействия? Не так давно из Государственной Думы к нам пришел проект поправок к Закону о местном самоуправлении, где предложено внести понятие «национальное образование». Как это увязывается в концепцию межнациональных отношений? Не буду скрывать, но есть достаточно много людей, которые всерьез обеспокоены проблемой сохранения культурной и территориальной целостности России. При этом надо учитывать две крайности: если мы становимся замкнутой системой, то мы вырождаемся, если бездумно открываемся, то возникнут разрушительные процессы. К тому же эти вопросы все равно прозвучат, и общество имеет право получить на них внятные ответы.
Подобные темы нуждаются в серьезной экспертизе. Нельзя полагать, что только администрация должна решать судьбу области. Какие-то вопросы надо выносить на референдум.
— На Архиерейском Соборе РПЦ в августе 2000 года принято решение о возврате церковной собственности. Как вы это прокомментируете?
— Да, я ознакомился с материалами Собора, в частности с социальной доктриной Церкви. Пока, к сожалению, не совсем понятно, как она будет реализовываться, даже в части самых простых вопросов. Возьмем, например, тему факультативного обучения. Делать ли это на территории школ, учитывая, что в России Православная Церковь является культурообразующей? Но мгновенно поступят заявки и от других конфессий… Есть и много других вопросов, требующих доработки как в Церкви, так и в органах власти.
Такая же ситуация и с проблемой собственности. Мы постоянно сталкиваемся с отсутствием правовой базы (нет юридического обоснования для реституции, соответствующих нормативов, кроме Указа президента Ельцина), мы вынуждены подходить к каждому вопросу индивидуально. Например, последнее обращение Епархиального управления касалось возврата ей здания Политехнического техникума в центре Воронежа, которое до революции было зданием семинарии. Администрация понимает, что это действительно церковное имущество, на которое у епархии есть все основания.
С другой стороны, и у техникума есть 80-летняя история и свои традиции… Надо отдавать отчет, что не все приветствуют рост влияния Православной Церкви, тем более когда решаются вопросы собственности. По согласованию с епархией мы нашли решение проблемы: епархиальное управление согласилось взять помещение общежития, которое вполне можно расселить в счет возврата техникума. Но и здесь предстоит работа, потому что общежитие частично заселено, и люди не должны пострадать. Надо отдать должное церковному руководству: они прекрасно понимают, что в случае возрождения семинарии в сложном районе города на плечи семинарии ляжет и тяжелый пастырский труд по оздоровлению общественного климата.
— В области большое количество нетрадиционных религиозных общин. Как это сказывается на вашей работе с ними?
— Мы располагаем информацией, что некоторые из них действуют агрессивно. Особенно тревожит то, что они действуют под видом образовательных семинаров (сайентологи), лечебных курсов (ведического толка), курсов пения и обучения на музыкальных инструментах (секты протестантского толка).
Есть и серьезная проблема с религиозным вещанием на одном из частных каналов телевидения. У нас «Свидетели Иеговы» уже несколько лет имеют громадный эфир. На это болезненно реагируют православные. И эта озабоченность понятна: культура — ткань, как известно, тонкая, и сегодня еще далеко не ясны те последствия, которые последуют за внедрением западных стандартов и ценностей. Лично я не могу не видеть, что протестантская установка на идею комфорта в земной жизни сопряжена с огульной критикой русских традиций и обычаев. И дело здесь серьезнее, чем просто желать благоденствия всем.
— Как, по-вашему, возможна ли сегодня консолидация общества, основанная на религиозных принципах?
— Я не мог не заметить, кого совсем недавно президент России награждал орденами и медалями за вклад в духовное возрождение России. Прежде всего по личным причинам — среди награжденных мой большой друг, настоятель Антонио-Сийского монастыря архимандрит Трифон (Плотников), с которым мы когда-то делали первые, самые трудные шаги по восстановлению древней обители. Но есть и более весомые причины. В списке награжденных вместе с православными священниками значатся и баптисты, и пятидесятники, и старообрядцы. Не думаю, чтобы этот шаг был случайностью. Ясно видно, что в стране предпринимаются усилия по консолидации общества.
Но сам по себе диалог только с виду представляется простой задачей. Реально он зачастую напоминает непересекающийся поток монологов. Употребляются одни и те же слова, говорятся гладкие фразы, но каждая сторона вкладывает свой, зачастую совершенно обратный смысл. Конечно, это уже далеко не события в Московском политехническом музее весной 1922 года, когда ревтрибунал произвольно толковал слова Патриарха Тихона об участии Церкви в помощи голодающим. Сегодня внешне все доброжелательно и интеллигентно. Но за внешним расположением нередко скрыта все та же знакомая позиция переистолковывания собеседника, когда взаимно подозреваются скрытые цели и смыслы. Эту болезнь мы подхватили от марксизма: «Что бы ни говорили капиталисты, мы должны помнить, что ими руководит экономический интерес».
В Санкт-Петербурге был опыт организации многолетнего теоретического диалога, было общество «Открытое христианство», у истоков которого стоял еще о. Сергий Желудков. Это была попытка реального диалога между верующими и неверующими, и между верующими разных конфессий, попытка научиться излагать свои взгляды и убеждения на понятном для собеседника языке. Конечно, все это было не очень просто, ведь напряжение возникало со всех сторон: и со стороны неверующих, и со стороны представителей всех конфессий. В конце концов общество раскололось на два крыла. Одна группа моих друзей организовала религиозно-философский православный институт, другая — экуменический богословский институт, известный как «Голландская школа».
Но не следует спешить обвинять в отсталости Церковь. Она со своей тысячелетней историей не может стать заложницей новаций и реформ. Ей более чем какому-либо институту соответствует взвешенность и осторожность. Что же касается проблем и болезней Русской Православной Церкви, то ей самой они известны не хуже кого бы то ни было, и серьезное обсуждение этой темы началось даже задолго до Поместного Собора 1917−1918 годов.
Повторюсь, не надо думать, что я сторонник вульгарно-охранительных позиций. Но мы не можем действовать на территории национальных и религиозных отношений по ленинскому принципу «практика — критерий познания». Нужно всегда действовать обдуманно и взвешенно.
Например, Дума поддержала празднование юбилея Сталинградской битвы. Действительно, это историческая для страны и мира веха. Почему бы не привлечь к организации торжеств национальные общины? Ведь с фашизмом воевали представители всех наций России.
В отдельных регионах подобная работа ведется очень продуктивно. Например, в Республике Коми есть Дом дружбы народов. Его отдали национальным общинам. Клуб привели в порядок, и он стал ареной многих культурных акций в республике. Нашлось место всем: и русским, и татарам, и коми, и украинцам — словом, всем. В результате идет самый настоящий цивилизованный культурный диалог. Это очень интересный опыт. И мне кажется, что нечто подобное можно сделать и в Воронеже.
