24 апреля в Государственной думе состоялся «круглый стол» по проблеме отношений школы и церкви. Казалось бы, рядовое мероприятие, но, учитывая, что в последние годы между церковью и школой идет скрытая борьба за влияние на образование, факт обсуждения самой возможности преподавания религии означает, что угроза светскости школы становится вполне реальной.
В Думе вполне серьезно рассматривается инициатива одного депутата, который предлагает закон Божий сделать обязательным школьным предметом. Слава Богу, извините за невольный каламбур, в Думе не совсем ясно понимают, как это сделать технически.
А в министерстве идет борьба за установление государственного стандарта на теологию. Уже сейчас она считается обязательным вузовским предметом, примерно как раньше — научный атеизм. На деле противостояние гораздо более существенное, чем взгляды на развитие образования разных чиновников.
Церковь активно старается проникнуть в школу, влиять на преподавание предметов, определять «правильность» того или иного направления развития школы. Всем еще памятна история о том, как представители церкви пытались закрыть (ни больше ни меньше) знаменитый образовательный центр Михаила Щетинина в поселке Тикос на Кубани. Обвиняли педагога в создании секты и проповедовании лжеучений.
Если события будут развиваться так, как они развиваются сейчас, российская школа перестанет быть светской уже через пару лет. Поэтому общество должно ответить на простой вопрос: нужна ли нам светская школа?
В законе РФ «Об образовании» сказано: «Содержание образования должно обеспечивать формирование у обучающегося адекватной современному уровню знаний и уровню образовательной программы (ступени обучения) картины мира». Но далеко не всегда школа была автономна в определении того, чему и как учить детей.
Европейская школа — ребенок церкви. Генетически школа в Европе родилась от усилий деятелей религии, монахов и отцов церкви, просвещать людей, учить детей грамоте и распространять слово Божье через письмо и чтение.
Россия в этом смысле не только не исключение, но и прямое следствие церковной традиции просвещения. Более того, школа появилась на Руси как институт политического влияния, изначально выполняющий государственную задачу — распространить христианство, объединить таким образом Русь. Школа в России, таким образом, генетически государственная. За прошедшие столетия общество никогда не имело сколько-нибудь ощутимого влияния на школу.
С момента своего возникновения школьное образование стало традиционно царским и… церковным делом. Началась многовековая борьба светской и церковной власти за школу.
С конца X и вплоть до XVIII века образование в России имело в основном религиозный характер. Только при Петре I появились нецерковные школы, к началу XIX века их было всего 315, зато приходских — около 20 тысяч. Особым манифестом Александра I в 1817 году все вопросы школьного обучения были переданы в ведение Синода. К началу ХХ века нецерковных школ было уже почти 43 тысячи, приходских — примерно столько же.
Из исторических особенностей добавим еще одну, взятую из статьи профессора М. Писманника: «Все школьные учебники проходили обязательную духовную цензуру. Преподаватель закона Божия был одновременно церковным надзирателем учебно-воспитательного процесса в школе». Запомним это чрезвычайно важное обстоятельство: церковная цензура в образовании.
Школа диктатуры пролетариата не была светской, она была антирелигиозной.
Ровно через сто лет после манифеста Александра I о власти Синода над вопросами школьного обучения в России случился октябрьский переворот и к власти пришли воинствующие безбожники. И все знают, что знаменитым декретом от 18 января 1918 года школа была отделена от церкви.
И до сих пор, напомним, церковь отделена от государства, а школа — от церкви.
Но была ли советская школа светской? Нет, конечно. Потому что светская школа нейтральна к религии, она не навязывает ребенку никакой точки зрения относительно религии. Светская школа потому и является высоким достижением истории и культуры, плодом просвещения и гуманизма, что она, извините за употребление церковного слова в светском контексте, проповедует терпимость, свободу совести. Ребенок не должен попадать в ситуацию определенности по отношению к религии в школе.
Что происходило в советской школе по отношению к вере и религиям, все прекрасно помнят. Среди двенадцати официально признанных направлений воспитательной работы в школе было и атеистическое воспитание. Неприятие религии, пренебрежительное отношение к «служителям культа», дикая травля учеников, заподозренных или, еще хуже, уличенных в хождении в церковь или других связях с религией. Советская школа была самым эффективным механизмом борьбы с религией и церковью.
А сегодня стремление занять «активную жизненную позицию», боязнь остаться в стороне от схватки, а может быть, профессиональное неумение управлять нейтралитетом заставляет высших управленцев системы образования, вместо того чтобы держать дистанцию от церкви, отказываться от светскости.
Сразу оговоримся, что законодательно почва для светскости школы, разделенности светского и религиозного образования существует. Исходным является закон «О свободе совести и о религиозных объединениях», уже упомянутый закон «Об образовании».
В начале 90-х годов российское Министерство образования следовало курсу светскости. Вот цитата из инструктивного письма от 19 марта 1993 года: «… в школе недопустимо религиозное или атеистическое воспитание в любых формах. Содержание образования должно содействовать взаимопониманию и сотрудничеству между людьми, народами, различными расовыми, национальными, этническими, религиозными и социальными группами; учитывать разнообразие мировоззренческих подходов, способствовать реализации права учащихся на свободный выбор взглядов и убеждений».
Что же происходит на самом деле?
На самом деле в инструктивном письме от 4 июня 1999 года (письма, датированные разными годами, подписывали разные министры) затронуто положение относительно обучения школьников религии «вне рамок образовательной программы» и предложено предоставлять школьные помещения религиозным организациям, но при этом ничего не сказано о содержательной стороне такого религиозного обучения.
Следующим шагом министерства по отступлению от принципов светскости является преподавание религиоведения. В начале 90-х годов министерство стояло на позиции объективного изучения религии. Но многие церковнослужители выступают против такого подхода и предлагают ввести в школы и вузы закон Божий или богословие.
И министерство заключает с патриархией договор, в котором предусматривается привлечение церкви к экспертизе «духовно-просветительских программ, проектов, учебной литературы». Министр В. Филиппов объясняет, что такая экспертиза «призвана освободить государственные образовательные стандарты, учебные программы, учебники и учебные пособия от проявления воинствующего атеизма».
А теперь вспомним, как в дореволюционные времена церковные цензоры внедрялись в школу, — похоже?
В январе прошлого года на Рождественских чтениях патриарх Алексий II заявил: «Надо пытаться на уровне министерства вводить в учебные государственные учреждения курс теологии или основ православной культуры. Мы категорически против введения предмета „Религиоведение“, потому что его чаще всего преподают бывшие преподаватели научного атеизма и происходит размывание основы православия».
И уже 17 февраля 2000 года Министерство образования утверждает подготовленный православной церковью стандарт по теологии и вводит этот предмет для преподавания в вузах.
И теперь уже совсем вероятностным, ожидаемым, логическим продолжением этой капитуляции Министерства образования перед церковью в становлении светской школы может быть повторение манифеста Александра I — передача министерством своих функций Синоду.
Наверное, наука здесь должна выступить противовесом, защитить светскость образования.
Вот цитата из выступления президента Российской академии образования Н. Никандрова на последних Рождественских чтениях в январе 2001 года:
«А если идти еще глубже, это все часть более общей и очень важной проблемы — проблемы российской национальной идеи.
Об этом уже немало сказано, достаточно давней попыткой ее осмысления была давно предложенная Сергеем Семеновичем Уваровым российская национальная идея „православие, самодержавие, народность“ (1833 год). Разумеется, для большинства россиян самодержавие как способ правления ушло безвозвратно, но идеи православия, патриотизма, народности остались и, на мой взгляд, по-прежнему незыблемы. И сейчас для меня несомненно, что при наличии в образовании многих конкретных вопросов, которые так или иначе надо решать, наиболее значимым будет все же вопрос: в какой мере та или иная педагогическая система, то или иное содержание воспитывают человека в этой системе основных ценностей — православия, патриотизма, народности? Попытки заменить их перечислением подобранных на потребу дня красивых и, бесспорно, имеющих смысл понятий типа достойной жизни, правового государства, гражданского общества, рыночной экономики с их многочисленными и очень разными расшифровками и признаками напоминают мне поиск подлинных драгоценностей в маг азине „Тысяча мелочей“. Не потому, что слова эти малозначимы, но потому, что они, включая Россию в общий поток мировой истории, никак не показывают ее собственной роли, ее особенностей».
…Как мы видим, и ведомство, и педагогическая наука готовы передать школу церкви, вернуться на 10 веков назад и вместо коммунистического воспитания сделать основой педагогики «православие, самодержавие, народность». Очевидно, третьего для них не дано.
Надо признать: это самый эффективный способ превратить уваровскую триаду в национальную идею — строить на ней российскую образовательную политику.
Но хочет ли этого общество?
