Дмитрий Соколов-Митрич
Сюжет для очередного ролика шоколадки «Шок». К мирному гражданину на улице подходит монах и спрашивает: «Как пройти в налоговую инспекцию?» Это не по-нашему, но так было на этой неделе в Ярославле на подступах к улице Трефалева, 9. В рамках договора о сотрудничестве между ярославской ГНИ и местной епархией налоговики пригласили монахов и батюшек на ликбез. Впервые в истории России они встретились не для того, чтобы дискутировать о числе зверя, а просто узнать, что надо платить, а что не надо. Руководствуясь принципом «не навреди», пресс-служба ГНИ сделала мероприятие закрытым для светской прессы. Исключение было сделано лишь для «Известий» — ее сочли богоугодной газетой. С подробностями — Дмитрий Соколов-Митрич.
Приглашения разослали всем 260 ярославским приходам и 18 монастырям, однако даже за час до мероприятия работники налоговой инспекции очень волновались: приедут ли? В холле специальный стенд повесили с фотографиями, на которых начальник ГНИ Вячеслав Потапов и владыка Михей подписывают договор о сотрудничестве. «Несколько раз эту встречу уже приходилось переносить, потому что на эти дни приходились какие-нибудь православные праздники», — рассказывает мне Потапов. Мы сидим в его кабинете, и до нас время от времени доходят последние новости из зала заседаний. Осталось сорок минут — появились первые гости. Из Углича. Сидят, спорят об ИНН. Некоторые из них недовольны тем, что такую сомнительную встречу назначили на Великий пост. Угличских пригласили в пресс-службу, они там пьют чай, вроде успокоились. Осталось 30 минут. Народ собирается. Почти ползала. Приехал епископ Угличский Иосиф, второй человек в епархии, заходит в кабинет директора. Они говорят, я слушаю.
Мытарь: «Я вот говорю корреспонденту: приходилось иногда штрафовать ваших подопечных. Из-за их же неграмотности».
Епископ: «Вы поймите, Вячеслав Александрович, большинство наших приходов сельские. Молодежи в деревнях мало. Старостами-казначеями при храмах работают бабушки, которые уследить за всеми изменениями в налоговом законодательстве просто не в состоянии».
Мытарь: «Они даже не представляют, сколько налоговых льгот имеют».
Епископ: «Дай Бог. Я тут недавно разговаривал с одним священником из Канады. Он говорит: „А нам выгодно заполнять декларации, потому что государство выплачивает нам компенсации“. У нас же церковь за свой счет восстанавливает древнейшие памятники, а департамент культуры области знаете сколько выделил нам на эти нужды в этом году? 90 тысяч рублей».
Те же и лекторы. Их пятеро. Все — руководители отделов. Все — женщины.
— Владыка, скажите, как правильно обращаться к аудитории?
— Как вам удобнее. У нас принято «братья и сестры».
Женщины шевелят губами. «Братья и сестры» явно не ложится на язык.
— С Богом, — директор Потапов встает, остальные тоже.
Зал уже забит до духоты. Некоторые батюшки прицепили на жалюзи выносные микрофоны, чтобы потом дома вникать.
— Уважаемые братья и сестры, — голос директора чуть дрогнул. — Я рад приветствовать вас в этом здании. Сегодня вы здесь не для того, чтобы получать какие-то взбучки-вздрючки. А чтобы вы поняли, что мы такие же люди, как и вы. Среди нас много верующих. Я сам человек верующий… в смысле православный. Вспомните слова патриарха Алексия: работа в налоговых органах — богоугодное дело.
Потом на арену поочередно выходили женщины-лекторы. Конспектирую. Пункт первый. Единый социальный налог. Ставка 35,6 процента, и по закону религиозные организации должны его платить наравне со всеми. Но. Если в приходе работают инвалиды 1-й, 2-й, 3-й групп (а иные работники бывают редко) и их зарплаты составляют более 25 процентов всего зарплатного фонда прихода, то единый налог не платится. Не облагаются социальным налогом и суммы, истраченные по договорам подряда. Но все эти премудрости были убиты одной репликой из зала:
— А у нас одни руины. И зарплаты нет никакой, все бесплатно работают.
— Ну, на нет и суда нет.
Следующая женщина рассказала про НДС, который составляет 20 процентов. Но тут путаница. По Налоговому кодексу реализация предметов религиозного назначения НДС неподвластна. Однако перечень этих самых предметов правительство до сих пор не утвердило. Так что пока придется платить.
— А почему речь идет о торговле? — из зала раздался разгневанный голос. — Мы не торгуем. Мы отдаем все бесплатно. А деньги нам люди жертвуют добровольно, в ящик бросают. Вы нас иэнэном придавили, а теперь еще хотите, чтобы мы назвали себя торговцами во храме.
— Не беспокойтесь, есть статья 145 Налогового кодекса, — лектор хитро посмотрела на аудиторию. — Она гласит, что НДС распространяется на вас лишь в том случае, если доход прихода превышает.
1 миллион рублей в год.
В зале раздался дружный смех.
— Но! — женщина сделала серьезное лицо. — Если вы открываете торговлю за территорией храма, то она рассматривается как обычная торговая точка. В таком случае льгот нет.
Налог на имущество — мимо. Церковь от него освобождена. Налог на землю. Освобождаются только те участки, которые заняты памятниками архитектуры, и церковные кладбища, которые считаются территорией общего пользования. Налог с продаж. «От него свободны услуги по проведению обрядов и церемоний, — говорит лектор. — Закон упоминает… так… свадьбы, юбилеи, крещения и организацию музыкального сопровождения к ним». Вопрос из зала: «А отпевание можно считать музыкальным сопровождением?» — «Можно», — ответила лектор.
Пожертвования. Если жертвует предприятие, то сумма не должна превышать 3 процентов от его налогооблагаемой базы. Церковь же с нее не платит ничего, но должна отчитаться в том, что деньги потрачены по целевому назначению. Если же окажется, что это не так, государство изымает всю сумму, которую вы пустили не туда.
Когда отчитала последний лектор, в зале повисла небольшая пауза. Я думал, сейчас начнется про ИНН. Нет, пронесло. Начальники отделов огласили свои телефоны, просили звонить в любое время. А одна сказала так: «Я понимаю, что для вас 3 часа сидеть и слушать про налоги — это непривычно. Но и для нас непривычно по 4 часа стоять в церкви. Так что спасибо вам, что вы выстояли эту службу».
Покидая здание ГНИ, матушка Макария, бухгалтер Никольского монастыря, что в Переславле-Залесском, зашла в наш кабинет позвонить. Матушка Макария ростом в половину обычного, ходит с двумя палочками, лет ей то ли 20, то ли 40. Непонятно — потому что очень чистое и светлое лицо. Всем присутствующим она спела кант «Слава Богу за все». А потом сказала: «Когда меня взяли в монастырь, сказали так: „Будешь вести бухгалтерию и петь“. Вот я и пою. Раньше мне казалось, что это несовместимо, но, наверное, у Бога и несовместимое совместимо».
Когда Макария ушла, одна из инспекторов вздохнула: «Говорит, не всех берут в монастырь».
Другая парировала: «В налоговую — тоже».
Ярославль
