Год назад ушел из жизни выдающийся русский ученый, человек с мировым именем Никита Моисеев. Незадолго до своей кончины академик написал статью для философско-публицистического сборника «Русская цивилизация». В этот сборник, изданный в 2000 году, вошли работы многих других известных и уважаемых в России мыслителей и художников, в том числе таких, как Александр Зиновьев, Вадим Кожинов, Виктор Тростников, архимандрит Платон (Игумнов).
Составитель и один из авторов сборника «Русская цивилизация» профессор Борис Корнилов любезно предоставил редакции «Завтра» возможность ознакомить читателя с последней программной работой академика Никиты Николаевича Моисеева.
Мы публикуем ее в сокращении.
Русский вопрос у нас в стране существует! Однако очень многие — и власть имущие, и журналисты, и широкие круги интеллигенции — либо игнорируют этот факт, либо не придают ему особого значения. Чаще всего неумышленно. Однако его недооценка только усложняет и без того трудную ситуацию в нашей стране, приводя к необоснованным решениям и мешая преодолению смутного времени. В самом деле, ведь «Русский вопрос», по существу, означает следующее: как мы должны использовать (или учитывать) особенности русской цивилизации, русского менталитета, особенности современного состояния огромного народа при решении проблем, связанных с выходом нашей страны из тех экономических и нравственных тупиков, в которых она оказалась. И как, в сочетании с общепланетарными тенденциями развития, оценить перспективы будущего нашей страны, как на этой основе предложить народу некоторую нравственную позицию, которая позволит ему выйти из состояния апатии и ощущения безнадежности, дать ему в руки не утопию, а реально существующую перспективу. Необходимо указать и те возможности, на которые следует опереться народу, и те опасности, мимо которых люди проходят, часто не отдавая себе отчета в их последствиях.
Игнорирование русского вопроса не позволяет власть имущим и средствам массовой информации подняться выше тривиальных стандартов. Мы ограничиваемся рассуждениями об экономике, о росте преступности, о неспособности государства с ними справиться и многом другом, но без апелляции к глубинным особенностям нашего народа. Мы как бы имеем дело лишь с ветками дерева и оставляем без внимания корни и ствол. В результате исчезает возможность, как сейчас любят говорить, системного исследования, а значит, исчезает и целостная картина происходящего, распадаясь на множество фрагментов.
Вот почему признание русского вопроса и его анализ — это ключ к завтрашнему дню, к тем решениям, которые необходимо сегодня принять, если мы действительно заботимся о судьбе народа, а не только о своем личном благополучии. Причем русский вопрос важен не только для будущего самой России, но и для большинства стран бывшего Советского Союза.
Русский вопрос чрезвычайно многоплановый. По существу, это узел проблем, среди которых вопросы чисто экономической природы, при всей их важности, не являются определяющими и должны решаться с учетом многих особенностей нашего национального развития, нашего положения в мировом сообществе, нашего географического положения и т. д. «Русский вопрос» гораздо сложнее и трагичнее, чем это представляют многие. Я остановлюсь лишь на некоторых его особенностях, и то лишь в чисто тезисном плане, чтобы показать его огромное значение и обратить внимание на необходимость его глубокой научной проработки.
Не представляется, что необходимо признать и положить в основу всех последующих рассуждений то, что Россия не просто север Евразии, населенный народами разного этнического происхождения, как это иногда пытаются представить. Россия — целостная самостоятельная цивилизация. Еще раз подчеркну — целостность, несмотря на различия этнического происхождения многих народов, религий и т. д. То, что русские составляют более 80 процентов ее населения, не меняет дела по существу. Россия — симбиоз народов, синтез различных культур, сплав, родивший общее миропредставление и общий образ жизни. Этот факт, вероятнее всего, первым понял Николай Яковлевич Данилевский в сочинении «Россия и Европа», опубликованном в 1869 г. Значительно позднее, уже в 20-х годах ХХ века, эту же мысль высказал знаменитый английский историк А. Тойнби.
Целостность российской цивилизации особенно остро можно почувствовать в волжском регионе, населенном народами славянского, тюркского и угро-финского корня. Достаточно послушать их песни, которые всегда бывают отражением духовного мира народа. Их часто поют на разных языках, но сколь они мелодично схожи! Сколь удивительно тесно оказались притертыми эти внутренние миры за тысячелетия совместной жизни!
Это отличие цивилизации русской платформы, то есть восточных славян (не только русских, но и православной части украинцев и белорусов), и народов угро-финского и тюркского корня, более тысячи лет живущих под одной крышей с русскими, от цивилизации Западной Европы, точнее — Европейского полуострова, проявляется очень резко. Русские и казанские татары находят гораздо легче общий язык, чем русские и поляки, хотя те и другие славяне. Я уж не говорю о французах или немцах. Возвращаясь через Россию, например, из Китая, они чувствуют, что они приехали в Европу, но совсем другую Европу, очень отличную от той, к которой они привыкли.
Я хотел бы обратить внимание и на то, что неприятие Западом нашей цивилизации проявилось еще в конце первого тысячелетия, в период принятия христианства из рук Византии, могущество которой было подорвано западными рыцарями и итальянскими торговцами. В отличие от А. Тойнби, я полагаю, однако, что не цивилизация определяется религией, а цивилизация вбирает религию и адаптирует ее к своим традициям, к своему духовному миру. Близкую мысль высказывал Владимир Соловьев, рассуждая об особенностях понятия «совесть» в интерпретации, принятой на Руси, и понятием «честь» — в странах Европейского полуострова. Совесть и честь — понятия совсем не идентичные, они играют совсем разную роль в нашей российской жизни.
Взаимная неприязнь русских к «латинянам» и их к нам, корни которой лежат еще в противостоянии Европы и Восточной Римской империи, прошла через всю историю Европы. Эта неприязнь проявилась в те далекие времена, когда германские племена противостояли славянским, населявшим север Западной Европы: вспомним, что еще в раннем средневековье, в период становления империи Карла Великого, в Центральной и Северной Европе были физически уничтожены и венеды, и полабские славяне, и другие «континентальные варвары», как их называли католические народы этой империи. А ведь многие из них уже были христианами. От огромного славянского населения на территории современной Германии осталось лишь маленькое племя сорбов-лужичан. И несмотря на это, Петр Великий и остальные государи времен Империи стремились «войти в Европу». А она их постоянно отторгала. И часто весьма унизительным и подлым способом.
Но несмотря на стремление верхов в Европу, русский люд шел, тем временем, на Восток в поисках земли и воли! И однажды, еще в XVII веке, вышел к берегам нового океана. Забывать этот урок мы не имеем права! Ни одна попытка «войти в Европу», сделаться не ее партнером, а частью Европейского полуострова, — не оканчивалась успешно! А Тихий океан сделался нашей естественной границей! Я вижу задачу русского народа не в том, чтобы «войти в Европу», а в том, чтобы разумно использовать особенности нашей цивилизации и наш природный и человеческий потенциал для того, чтобы сделаться добрым (и равным) партнером Европы. И не только Европейского полуострова, но и тех маргинальных пространств, которые лежат, по определению А. Тойнби, между двумя цивилизациями.
Это взаимное цивилизационное неприятие довольно легко объяснимо. Народы Восточной и Западной Европ живут в совершенно разных природных зонах. На Западе гораздо мягче климат, там большое разнообразие ландшафтов — фактор весьма немаловажный при формировании духовного мира. Мы нуждались в коллективизме — иначе не выживешь в наших суровых условиях и коротком вегетационном периоде (на сто дней более коротком, чем во Франции). Наши бескрайние равнины рождали иное мироощущение. Но предприимчивостью и энергией русские не были обделены. Как и западные народы, мы были наследниками кочевых племен. Вот на этих просторах и возникала цивилизация, совсем другая, чем западноевропейская, хотя в чем-то и похожая на нее. Вот почему Россия всегда была альтернативой Запада, хотя и отставала от него в своем развитии. Ну, а теперь пришло время перехода от конфронтации к взаимно дополняющему партнерству. Это веление времени, это абсолютная необходимость! Не только для России, но и для всей планеты.
Нация двух океанов — еще одна особенность нашей цивилизации. Она дает иное ощущение пространства, формирует иной менталитет, широту взглядов, рождает иную структуру ценностей. Но говоря об этом, мы одновременно должны отдавать себе отчет в том, что в таком движении на Восток сила оружия, конечно, играла свою роль, но отнюдь не первенствующую. Это еще одна грань наших цивилизационных особенностей: мы не платили деньги за скальпы индейцев, как это делали богобоязненные протестанты в начале истории современных США.
Да, русские воевали на Востоке. Они взяли и Казань, и Астрахань, и Крым, они разгромили Белую орду Кучума, потомки которого стали русскими князьями, но это не была война с теми народами, которые ныне называются татарами — общее название весьма различных народов тюркского происхождения. В действительности войны XV и XVI веков были междоусобными войнами в стане империи чингисидов (и часто силами самих чингисидов), войны внутри их империи, которая в равной степени была покорительницей и Волжской Булгарии, и Залесской Украины, как в те далекие времена называли Московию, и ряда других независимых народов.
Да и вряд ли те воинские операции решали судьбы Севера суперконтинента Евразии. Я думаю, что определяющее значение играла еще одна из наших цивилизационных особенностей — способность сосуществовать с другими цивилизациями, мирно и сообща жить с другими народами и формировать общую цивилизацию. Причем мы легче уживались с тюркскими народами, исповедовавшими ислам, чем со славянами католического обряда христианства, которые, отойдя от своей исходной культурной идентичности, так и не сумели сделаться настоящим «Западом». Разноплеменность и разноязычность характерна для русского государства во все времена его истории. Мы к ней привыкли и не считали «инородцев» чужими. Наша цивилизация легко впитывала в себя и угро-финские, и тюркские, и монгольские культурные элементы. А русское общество легко включало в себя представителей национальных меньшинств, причем даже в высшие свои эшелоны. В этой связи уместно вспомнить и князя Багратиона, и воспитателя императорских детей Державина, и, наконец, князя Юсупова, убившего Распутина.
Русскому всегда было чуждо чувство этнического превосходства. Вот почему я уверен, что и сегодня в России нет базы для фашистских движений. Русской цивилизации органически неприемлемы лозунги типа «Deutshland, Deutshland, uber alles!», но наша цивилизация, если пользоваться терминологией В. Кожинова, «идеократическая». Еще Чаадаев видел неустроенность земли русской и отсутствие в ней немецкого «zierlich manierlich — ganz akkurat». И он понимал, что такой «западной обустроенности» на Руси и не может быть в принципе. Но эту особенность с лихвой покрывает ПОРЫВ — стремление то ли к царству пресвитера Иоанна, то ли в страну Муравию, то ли к чему-то еще, столь же несбыточному (надо же было Москву назвать Третьим Римом!). За эту особенность еще в средние века нас ругали и презирали западные люди, но она же и давала нам чудовищную силу, и трижды спасала Европу во времена нашествий Чингисхана, Наполеона и Гитлера!
Сказанного уже достаточно, чтобы увидеть, сколь отлична «система жизни» России и ее традиции от Европейского полуострова (где еще в конце средних веков убить чужака в деревне не считалось преступлением). Следует понять, что попытка сделаться его составной частью и безнадежна, и опасна. Безнадежна, потому что нас туда просто не пустят. Опасна, ибо там мы способны растерять то настоящее русское, что нами нажито за тысячу лет. Наша будущность связана с осознанием нашей собственной Российской цивилизации и как самоценности, и как ценности общепланетарной. Вот в таком контексте и следует говорить о евразийстве, как о цивилизации двух океанов, имеющей свой Восток — страны Тихоокеанского региона, и свой Юг, который классическая евразийская идея рассматривала в качестве Востока. В этом смысле предлагаемая трактовка идеи евразийства уже качественно отличается от того, что предлагали в 20-х годах первые официальные евразийцы — Савицкий, Трубецкой и др.
В своей интерпретации я не ищу культурологического обоснования слову «евразийство», а стараюсь увидеть в нем прагматический аспект, отвечающий нашим сегодняшним потребностям. Разумеется, я здесь сохраняю необходимость глубокого симбиоза с нашим Югом, то есть с исламским миром, тем самым сохраняю истоки рассуждений, которые и были положены Савицким в основу выбора термина «евразийство» и его обоснования.
Очень важно, что развитие цивилизации Севера Евразии, его обустройство никому не угрожает. Союз населяющих его народов принципиально не военный. Такое важнейшее обстоятельство, к сожалению, вряд ли учитывают власть предержащие. Более того, создание инфраструктуры, доступа к ресурсам и многое другое необходимо обоим наиболее быстро развивающимся регионам планеты — Тихоокеанскому и Атлантическому, ибо через территорию России, которая их связывает, проходят самые короткие (и дешевые) пути между ними. А глубокое взаимопроникновение народов Евразии дает опору и тюркскому миру, который неизбежно будет чувствовать давление с Востока и Запада. Это опора, может быть, даже более важна им, чем России.
Геополитическое положение России не только умножает и без того ее огромный потенциал, но и позволяет эффективно использовать достижения цивилизаций Востока и Запада. Она их связывает, открывает пути, дающие возможность включать их ценности в новый евразийский синтез.
Разработка подобной концепции евразийства, представленные в ней перспективы развития и смогут, по моему мнению, содействовать выходу России из смутного периода, и сделаться стержнем того, что принято называть Русской идеей. Эта концепция позволит заложить надежный фундамент будущему процветанию нашей станы, ее стабильности, обеспечить мир и согласие с окружающими нас странами.
Во время перестройки, и особенно в постперестроечное время мне казалось, что страна переживает период рождения партий, борьбы новых идеологий, формирующих партии и влияющих на менталитет нации. С одной стороны, коммунисты и иже с ними, а с другой — так называемые демократы, которые провозгласили предлагаемый ими путь развития выборов России.
Когда я понял, что партии — всего лишь камуфляж реальности, которую мы видим глазами этих партий, иногда в силу ангажированности привычными представлениями, но чаще по недомыслию или из-за отсутствия понимания реального расклада сил, я долгое время думал, что идет элементарная борьба клик, отдельных группировок или нечто на это похожее. Но сейчас я постепенно прихожу к убеждению, что все гораздо сложнее, хотя борьба клик и клубок весьма различных интересов, конечно, присутствуют. Но есть некоторый фон, не разобравшись в котором очень легко оказаться в плену ошибочных представлений.
В ряде своих работ я говорил о МИРЕ ТНК, о неизбежном включении России в этот мир. Собственно говоря, мы уже в этом мире. Вне его никакая страна существовать уже не может — время железных занавесов закончилось — и, вероятно, навсегда. Но остается вопрос о той роли, которую будет играть Россия в этом мире. Будем ли мы вечно пребывать в прихожей, или нас пустят в гостиную. Вот какой мне представляется проблема. Будет ли это путь латиноамериканских стран и развития компрадорского капитала или путь Японии, где определяющим является энергия и цели национального капитала. Японский или латиноамериканский путь — это всего лишь условные термины. Компрадорский или национальный капитал будут править бал в ближайшие десятилетия — вот в чем истинный смысл обсуждаемой дихотомии.
Вот так я понимаю тот фон, на котором разворачиваются политические события в нашей стране, и не только в ней, но и на Украине, в ряде других стран бывшего Союза. И разговоры о демократии — всего лишь камуфляж. Демократия и либерализм — особенно в организационной сфере и сфере собственности — веление времени и уровня технологических сложностей современной жизни. А уровень активности полицейской дубинки может быть очень разным в разное время. Я не думаю, что она более активна в «тоталитарной» Белоруссии, чем в «демократических» Корее или Японии.
Сегодня в нашей стране активно действует компрадорское, точнее — латиноамериканское начало, поддерживаемое СМИ. Здесь четко прослеживается стремление к ликвидации естественных монополий — нашего последнего оплота, который позволит свернуть на японский путь развития. Если увидеть эти противоборствующие течения, эти истинные источники противоречий, то происходящее в нашей стране становится достаточно прозрачным. Понятным становится и расклад политических сил.
Большинство народа просто не отдает себе отчета в происходящем. Но сказать то же самое о средствах массовой информации и чиновничестве, особенно о том ее слое, который близок к приватизационному процессу, никак нельзя. Тем более, что никогда не назовут вещи своими именами. Что же касается большого слоя научной и инженерной интеллигенции, то он прекрасно понимает суть вещей и то, что ему сулит латиноамериканский выбор. И хотя этот слой электората сегодня составляет, может быть, около десяти миллионов человек, хотя этот слой осознает собственную общность, организованно выступить он пока не может. Нет нужной партии, не выдвинут пока соответствующий лидер, который обладал бы необходимым интеллектом, чтобы понять — латиноамериканский путь не может быть выбором России.
Русский вопрос, разумеется, не исчерпывается выше сказаным. Так, я ничего не сказал о десятках миллионов русских, живущих ныне за рубежами своего Отечества. Треть нашего народа распылена во множестве диаспор. К ним следует добавить еще многие миллионы людей, для которых русский язык и русская культура — родные. Очевидно, что сегодня — это бомба замедленного действия, несмотря на то, что русские довольно легко ассимилируются. И об этой «бомбе» тоже нельзя забывать. Она может осложнить не только международную, но и внутреннюю обстановку, то есть обстановку в той части бывшего Советского Союза, которая ныне называется Россией. Для ее смягчения русские люди за рубежом должны знать, что у них есть Родина, готовая всегда их принять — и не как блудных детей, а как своих, по-настоящему своих.
Но ведь правда еще и в другом: только экономически сильная и политически стабильная Федерация Российских народов может выполнить подобное обещание и предупредить взрыв этой «русской бомбы». А реализация Евразийской Идеи, то есть строительство «моста между двумя океанами» и организация его территории, — это и есть один из путей обеспечения политической стабильности и экономического благополучия нашей страны. А значит, и наших многочисленных соотечественников, оказавшихся в одночасье нежелательными иностранцами на земле своих предков.
Этот евразийский мост начали создавать не только русские. В движении на Восток, в грандиозной работе по созданию «моста между двумя океанами» участвовали едва ли не все народы бывшей Империи и Советского Союза. Он объективно нужен всем. И этот факт может стать источником нового согласия.
Кто-то из наших западных «доброжелателей» сказал, что России пора привыкнуть к мысли, что в ее внешнеполитической деятельности она должна ограничиться лишь ближайшими соседями. Все остальные проблемы уже давно вне ее компетенции. И их решать не ей, даже если они для нее важны. По их мнению, мы не вправе иметь «зону собственных интересов», экономических и политических, вне собственной территории. Да и это «как сказать!»
В одном «доброжелатель» прав: наши главные внешнеполитические интересы сейчас лежат в ближнем зарубежье, там, где живет треть нашего народа. Здесь первоочередные наши проблемы. И мы обязаны их решать.
Это действительно русский вопрос!
Проблемы, поднятые здесь и объединенные общим заголовком «Русский вопрос», требуют публичного обсуждения. Не только интеллигенция, но и весь народ должен видеть реальные опасности и, одновременно, почувствовать свои «мускулы» — увидеть, что, несмотря на тяготы дня сегодняшнего, у него есть перспектива. Нация должна обрести утерянное самоуважение и воспринять реальность такой, какая она есть! Оценить свое горе, но не замыкаться в нем и понять, что будущее не безнадежно. Нужна вера в будущее и работа ради него! Необходимо разбудить народ, подвигнуть его на политическую активность, научить думать о нашей общей судьбе, а не сводить ее к судьбе тех, кто способен финансировать средства массовой информации. И в этом я вижу основную задачу интеллигенции.
Когда мне бывает совсем невмоготу, я начинаю мечтать о том, что придет поколение, которое сможет принять от нас эстафету ВЕРЫ В СВОЙ НАРОД.
Я верю, что это случится.
Без такой ВЕРЫ жить невозможно.
