«Вася, к тебе фраерок идет с балаганчиком», — сообщил по сотовой связи охранник напарнику. Впрочем, стоявший рядом с патриархом Алексием II человек в штатском и так не дремал — с быстротой молнии подлетел к седобородому старцу и, выхватив у него из рук письмо, которое тот пытался вручить первоиерарху, демонстративно его скомкал. Дело происходило на всенощной, во время миропомазания, в один из немногих моментов, когда простые верующие могут приблизиться «к телу».
Раньше некоторые из них, пользуясь редким случаем, старались высказать какую-то просьбу или пожелание. Так было. Но в последнее время и эта возможность улетучилась. Не успеет кисточка с благовонным маслом коснуться лба богомольца, как сильные руки влекут его уже куда-то в сторону. Следующий. Следующий. Комбинат ритуальных услуг.
Сверкающий золотом и мрамором Храм Христа Спасителя бесспорно поражает размерами и великолепием. Патриаршие богослужения в самом большом в России храме, который теперь все чаще именуют, по аналогии с Кремлевским дворцом съездов, ХХС, собирают огромные толпы. Но, по признанию многих православных, молиться здесь тяжело. Почти вся центральная часть отгорожена для клириков, народу остаются одни углы. В ХХС хорошо приходить просто на экскурсию, Храм того стоит: рассмотреть внутреннее убранство, послушать оперные рулады, полюбоваться праздничной, театрализованной процессией духовенства, наконец, поставить свечки за здравие и за упокой. И уйти. Видимо, такой экскурсионный стиль устраивает многих. В том числе и служителей алтаря. И хотя на последнем юбилейном Архиерейском соборе принято несколько важных документов, призванных активизировать внутриприходскую жизнь, разрыв между мирянами и духовенством продолжает углубляться.
Этому есть свои основания. В том числе и экономические. Взять, например, затраты на содержание того же ХХС. В месяц они составляют 150 000 «зеленых». Или 1 800 000 долларов в год. При общей бедности населения такую сумму с прихожан собрать невозможно. Конечно, Храм Христа Спасителя по-своему уникален, и нет ничего зазорного в том, что его поддерживают независимые коммерческие организации. Но, к сожалению, тысячи других приходов живут по такой же схеме. Так что лишись РПЦ помощи государства и крупных спонсоров — церковный бюджет затрещит по швам. Что же удивляться тому, что Московская Патриархия зависит от властей предержащих, что патриарх поддерживает гимн на музыку Александрова и возражает против выноса «святыни» из мавзолея. Да начни он совершать резкие жесты, на другой же день Церковь окажется в долговой яме.
Российская специфика (прихожанин не влияет на формирование церковного бюджета) позволяет выстраивать вертикаль власти чисто административными средствами, без участия мирян. Мне уже приходилось писать о том, что только в Москве за последние годы разогнано немало общин, которые занимались миссионерством и социальным служением, и чья «вина» состояла в стремлении адекватно ответить на вызовы времени. Скажем, в храме Феодора Студита еще совсем недавно кипела молодежная работа, читали лекции, собирали вещи для бедных, работал кружок церковных ремесел. Теперь храм пуст. Угодному Патриархии настоятелю прихожане не нужны.
Казалось бы, впору ставить вопрос: «Доживет ли РПЦ до 2050 года?» Но не будем драматизировать ситуацию. В Церкви немало здоровых сил, осознающих, что без актуализации подлинной общинной жизни РПЦ окажется в культурном и социальном гетто. Не случайно на последнем соборе в докладе патриарха Алексия II и в выступлениях членов Синода подчеркивалось, что завершилось время воссоздания стен и пришла пора для более активного миссионерского и социального служения. На юбилейной встрече архиереев были приняты «Основы социальной концепции», стимулирующие разговор о месте и роли православия в современном обществе. Социальная доктрина активно обсуждалась на страницах интернет-журнала «Соборность» (www.sobor.ru). Недавно благодаря усилиям главного редактора этого журнала Сергея Чапнина увидел свет сборник «Церковь: шаг в новый век». Здесь собраны статьи по многим ключевым проблемам церковной жизни, а также интересные комментарии к «Основам социальной концепции». Большинство авторов сходятся во мнении, что документ достаточно сырой и слишком заряжен внутрицерковной политикой. Он выражает мнение и левых, и правых сил. Скажем, в нем нет явного осуждения коммунизма и фашизма, говорится, что Церковь приемлет и демократию, и монархию.
Согласно документу, Церковь признает многообразие форм собственности. Отказывается Она от участия в политике (это не красивые слова — как социальная институция Церковь не делегирует священников в выборные органы власти, воздерживается от политической агитации и т. п.). При этом Церковь может призвать население к гражданскому неповиновению. (С точки зрения церковно-государственных отношений последних столетий это звучит революционно.) В то же время в тексте мы встречаем отчетливые антилиберальные суждения. Как справедливо пишет игумен Вениамин (Новик), авторы умудрились ничего не сказать о христианском понимании гражданского общества, то есть не сказали о самом главном.
Конечно, документ сырой. Но важно, что Церковь ясно и недвусмысленно выразила в нем свою открытость миру. Правда, здесь уместно задать отнюдь не риторические вопросы: «А кто, собственно, говорит от имени Церкви? Не путают ли клирики свои интересы с нуждами церковного народа? Где подлинный церковный голос?»
В истории мы знаем примеры, когда, например, мнение Церкви выражал один человек, и не какой-нибудь иерарх, а простой монах Максим Исповедник. Или, наоборот, этот голос звучал на Поместном соборе, как было это в 1917—1918 гг. В отрыве от экклесиологии (учения о Церкви), от жизни реальных церковных общин, социальная доктрина обречена выражать корпоративные интересы. Без стремления к общинному финансированию Церковь рискует стать игрушкой в руках различных финансовых групп. Чтобы выработать действительно работающую концепцию, архиереям, видимо, уже в ближайшее время придется пересмотреть стратегию приходского строительства и изменить некоторые формы церковного управления.
