 |
| Сегодня | А. Макаркин, О. Пашкова | 01.05.2002 |
Россию всегда тянуло на Балканы. Империя отправляла в бесконечные походы своих лучших военачальников, которые возвращались с войны увенчанные почетными титулами: Румянцев-Задунайский, Суворов-Рымникский (Рымник — это река в нынешней Румынии), Дибич-Забалканский. Боевые действия сопровождались изнурительным внешнеполитическим торгом, который вела дипломатическая элита России: граф Петр Толстой, умный и коварный петровский посол, граф Иоаннис Каподистрия, греческий вельможа на русской службе, граф Николай Игнатьев, горячо желавший увидеть русский флаг над покоренным Константинополем.
Изначально основная цель России в противостоянии с Турцией находилась вне Балкан: Крымское ханство — последнее из четырех татарских ханств, оказавшееся в вассальной зависимости от Османской империи. Крым был присоединен при Екатерине II, после чего идея «великой миссии России» несколько увяла. Ее нужно было срочно оживить, так как только ясно сформулированная задача могла вдохновить на продвижение империи на Восток.
Коронация в Святой Софии
Екатерина Великая сама выбрала новую цель — Константинополь, путь к которому лежал через Балканы. Это было масштабно и красиво: воссоздать Византийскую империю, «второй Рим», рухнувший под ударами Османской империи в 1453 году. Геополитика (контроль над Босфором и Дарданеллами) переплеталась с гуманитарной миссией (защитой христиан от «неверных»). Своего второго внука, родившегося в 1779 году, Екатерина назвала Константином — в память о последнем византийском императоре. Именно Константин должен был стать правителем нового союзного России государства на Балканах, населенного православными христианами — греками, румынами, болгарами, сербами. Венчать его на царствие должен был вселенский Константинопольский Патриарх в возрожденном храме Святой Софии.
Легче поставить цель, чем ее выполнить. Война против Турции в 1787—1791 годах закончилась минимальными территориальными приобретениями в Молдавии (территорией между Бугом и Днестром). Неприступный Измаил, который взяли суворовские «чудо-богатыри», в результате сложного компромисса вернули туркам. Новые военные действия при Александре I несколько лет велись на территории Валахии (нынешняя Румыния), русская армия брала крепость за крепостью, и Россия в итоге получила Бессарабию, передвинув границу с реки Днестр на реку Прут. Следующая война в 1828—1829 гг. Снова бои в Валахии, переход русских войск через Балканский хребет и их прорыв к Константинополю. В результате турки признали за Грецией права автономии (фактически независимости). Перед этим в 1827 году объединенный русско-британо-французский флот потопил турецкую эскадру при Наварине. Это редкий случай, когда у русских в балканском вопросе появились союзники среди великих держав (впрочем, это длилось очень недолго).
Новая война, Восточная (1853−1856 гг.), сложилась для России поражением при Севастополе и затоплением Черноморского флота. Пришлось ждать 20 лет, чтобы нанести новый удар: Шипка, Плевна, еще один переход через Балканы. Зимой 1878 года русские войска вновь выходят к Константинополю. Результатом стало освобождение Болгарии.
Казалось бы, цель близка. В третий раз Россия своего не упустит, и если не умерший к тому времени Константин, то хотя бы кто-то из его родичей коронуется в Святой Софии. Но чем дальше, тем больше становилось ясно, что это утопия. И дело даже не в том, что-то англичане, то французы протягивали руку помощи султану. Главное — сами освобожденные христианские страны вовсе не хотели из благодарности становиться покорными вассалами России. В лучшем случае речь могла идти только о временном союзе (скрепленном не только договорами, но и многомиллионными субсидиями), в худшем — об открытой вражде. Англия, Франция, а затем и Германия успешно конкурировали с Россией в борьбе за симпатии элит балканских государств.
Россия предприняла еще одну попытку прорыва к Константинополю — в годы первой мировой войны. Тогда ее союзниками были румыны, сербы, черногорцы и греки (которые ради вступления в войну даже вынудили отречься от престола своего короля Константина, симпатизировавшего немцам), а «братушки"-болгары сражались против русских вместе с недавними врагами-турками. 1917-й год сломал не только политическую карьеру главы МИД во Временном правительстве Павла Милюкова, решившегося в обстановке революционного хаоса отстаивать русские притязания на Константинополь. Он, казалось, положил конец православной геополитике России на Балканах. Вскоре большевики подружились с новым турецким лидером Кемалем Ататюрком и о «константинопольской мечте», казалось, забыли. Но лишь на время.
Дарданеллы для Сталина
Весной 1945 года Иосиф Сталин распорядился денонсировать два договора: о ненападении с Японией и о дружбе и нейтралитете с Турцией. Последствия «японской» акции известны: короткая война в августе 45-го, присоединение южного Сахалина и Курил (включая известные «северные территории»). С Турцией войны не было, хотя СССР потребовал от нее передать часть северо-восточных земель (Армянское нагорье, включая знаменитую гору Арарат), а также согласиться на создание советской военно-морской базы близ Стамбула (все того же Константинополя). В качестве предлога Сталин использовал тот факт, что Турция во время второй мировой войны не исключала союза с Германией. Но не исключала — это не значит совершила, так что с международно-правовой точки зрения претензии кремлевского лидера были явно безосновательны.
Турки отказались выполнить требования Сталина, обратившись за поддержкой к американцам. Сталин отступил. Ему нужно было «осваивать» занятую Восточную Европу, а затем еще и «разбираться» с непокорными югославами. Конфликт с Турцией грозил перерасти в новую масштабную войну, возможно, с применением ядерного оружия — к этому Сталин готов не был.
Через пару месяцев после смерти Сталина СССР официально отказался от территориальных претензий к Турции. С тех пор мечты о Константинополе перестали быть актуальными — хрущевскому и брежневскому руководству было вполне достаточно того, что советские военные корабли Черноморского флота в мирное время свободно проходили через проливы. А после распада Варшавского договора, а затем и СССР константинопольский мираж исчез — Россия вернулась на южном направлении к границам XVIII века, а частично отступила еще дальше. Но геополитические идеи так просто не умирают, даже если в конкретный исторический момент они и теряют актуальность. Так что поживем-увидим — быть может, спустя несколько десятилетий екатерининские грезы снова приобретут реальные черты. А пока миллионы российских туристов отвоевывают себе места под теплым турецким солнцем, совершенно на задумываясь о том, что «Москва есть третий Рим» и ее «священная миссия» — освободить Константинополь.
