Михаил Шахов
При рассмотрении проблемы, которой посвящено сегодняшнее собрание, на мой взгляд, следует уделить внимание некоторым аспектам, о которых пока говорилось недостаточно. Их можно с некоторой долей условности определить как религиозно-мировоззренческий, социально-психологический, организационно-административный и правовой аспекты.
В религиозно-мировоззренческом плане надо учитывать, что христианская эсхатология, вера в неизбежность появления антихриста постоянно создавала эмоциональную напряженность. Можно сказать, что «ложные тревоги» есть неизбежный побочный эффект веры в непреложность апокалиптических пророчеств, напряженного ожидания, бдения. Только отказ Церкви от учения об антихристе или же благодушная уверенность в том, что его появление произойдет когда-то века спустя и нас наверняка не застанет, могли бы гарантировать отсутствие ошибочных тревог по поводу антихриста и его печати. Но такая цена была бы неприемлемой для верных евангельскому и святоотеческому учению.
Поэтому государству и религиозным организациям имеет смысл внимательно изучить опыт прошлого, позитивный и негативный, учиться на своих ошибках. Ведь примеры достаточно многочисленны: ожидание конца света в 1492 г. (7000-й год от сотворения мира), никоновская реформа и раскол, петровские реформы, в том числе и введение подушной подати. Еще в конце XIX века переписи населения вызывала у некоторых панический страх.
Старообрядчество, неоднократно переживавшее эсхатологические тревоги, приняло события вокруг ИНН достаточно спокойно. Объяснять это можно, наверное, по-разному, но факт несомненен. Древлеправославная Поморская церковь (беспоповцы) вообще не обсуждает этот вопрос, при том, что для беспоповцев всегда был характерен эсхатологический радикализм. Собор Русской Православной Старообрядческой Церкви в 2000 г. определил, что в ИНН не следует видеть печать антихриста, и вопрос о том, принимать ли его, есть дело личных убеждений.
В социально-психологическом плане необходимо осознать, в каком обществе происходят сегодняшние события. Если ранее марксизм пытался находить социально-классовые корни религиозных движений, то теперь, кажется, игнорируется всякая связь между процессами в Церкви и в российском обществе так, как будто церковная жизнь происходит в полной изоляции, в вакууме.
Между тем для современного общества характерна неуверенность граждан в завтрашнем дне, социальная несправедливость, колоссальное неравенство уровней жизни богатых и бедных. Вспомним, как регулярно в последнее десятилетие действия государства оборачивались тяжкими последствиями для граждан: обмен денег при Горбачеве, обвальный рост цен и гибель сбережений в 1992 г., дефолт 1998 г. Это породило огромное недоверие народа к попыткам государственного вмешательства в денежные дела граждан. Конечно, нельзя прямолинейно объяснять неприятие ИНН как «религиозную форму социального протеста». Но психологически, на подсознательном уровне этот фактор влияет на события вокруг ИНН.
В организационно-административном аспекте следует признать, что возникающие вопросы в сфере государственно-конфессиональных отношений все настоятельнее требуют создания единого государственного органа по делам религиозных объединений. Все проблемы должны разрешаться централизованно и профессионально, а не от случая к случаю в отдельных министерствах. (Сегодня РПЦ объясняется с Министерством по налогам и сборам; завтра встанет вопрос о медицинских полисах — тогда с Минздравом, послезавтра — с Пенсионным фондом и т. д.) А кроме того, в десятках регионов свои структуры по связям с религиозными объединениями, не связанные друг с другом и с федеральным центром. В таких условиях невозможно ни проведение единой государственной вероисповедной политики, ни своевременное и полное разрешение конфликтных ситуаций.
И наконец следует признать, что отсутствует механизм и практический опыт правового урегулирования разногласий между органами власти и религиозными организациями. Во-первых, реально не обеспечено участие религиозных организаций в законотворческом процессе. Как правило, если что-то в этом направлении и делается, то уже пост-фактум, когда обнаруживаются дефекты в принятых нормативных актах и начинаются попытки исправить положение. Во-вторых, совершенно не отработана нормальная для правового государства процедура судебного разрешения споров, защиты религиозными организациями своих прав и законных интересов. С успехом используют эти процедуры только представители нетрадиционных конфессий. Упование лишь на переговоры, просьбы и неформальные личные контакты имеет негативную сторону. «Хороший» министр слушает, помогает, а придет «плохой» — другие формы защиты интересов не освоены. Кроме того, если бы те, кто считает присвоение ИНН ущемлением своих прав и свобод были вынуждены аргументированно доказывать свои претензии в ходе судебного разбирательства, то психоз и эмоции вынуждены были бы отступить на задний план.
И последнее. Приходится констатировать очень печальный факт: наши соотечественники гораздо более активно откликаются на призывы бороться с такими трудноосязаемыми проявлениями антихристова духа, как присвоение ИНН, но совершенно пассивны к вполне реальным явлениям зла и греха, например, абортам. В США вокруг этого десятилетиями кипят нешуточные страсти, имеется массовое общественное движение против абортов. В Польше государство по согласованию с Католической Церковью вводит запрет абортов. (В результате во всем бывшем социалистическом лагере только две католические страны, Польша и Словакия, имеют более или менее благоприятное соотношение рождаемости и смертности.) Демографическая ситуация и положение дел с абортами в России всем известны. И чем же занята православная общественность? Ей это не интересно — она борется с ИНН.
