Русская, православная, полугосударственная

Как РПЦ может повлиять на политические процессы в России

Рост политического влияния Русской православной церкви заметен невооруженным глазом. Патриарх доволен президентом, президент — Патриархом. Трения, которые бывали у Святейшего с Борисом Ельциным (например, по поводу закона о свободе вероисповеданий, ограничивающего, по мнению многих, эту самую свободу), теперь в прошлом. Президент ведет себя в храме как и полагается ревностному прихожанину, в новый российский гимн впервые с 1917 года включено слово Бог (разумеется, с большой буквы). Ради этого Святейший согласился и на «сталинскую» музыку Александрова. Сопровождая Путина и Шредера в Троице-Сергиеву Лавру, Алексий II даже опоздал на Рождественскую службу в храм Христа Спасителя. И неспроста, по некоторым данным, российский президент поднял на встрече с канцлером ФРГ вопрос о передаче РПЦ храмов на территории Германии, находящихся сейчас в собственности «зарубежной» Церкви. Что уж говорить о епископате, который, следуя примеру первоиерарха, давно и тесно связан с региональным мирским начальством. Так что Православная церковь в путинской России если и не государственная, то полугосударственная — это уж точно.

С кем вы, служители культа?

Как же смотрят на политические процессы в России «люди церкви», которые вольно или невольно оказываются к ним причастны? Скажем сразу: темы коммунистических репрессий в сознании большинства епископата и духовенства либо вообще нет, либо она присутствует далеко на периферии. Дело в том, что после 1943 года массовые репрессии против Церкви закончились. Последних священников за неполитические дела арестовывали при Хрущеве (тогда архиепископа Иова посадили за неуплату налогов — уникальное обвинение для абсолютно нерыночной экономики). Семинаристов заставляли бросать учебу также в те годы — Никита Сергеевич даже обещал показать по телевизору «последнего попа». Так что сталинские репрессии стали «достоянием истории», а Хрущева в среде епископата и духовенства очень не любят. Больше, чем Сталина и особенно Брежнева, к которому относятся спокойно — при нем арестовывали только священников-диссидентов, в том числе и Глеба Якунина, которого сам же православный епископат уже в демократические 90-е годы лишил сана и отлучил от Церкви.
Православной элите свойственны определенные тенденции, которые можно «измерить» в ходе соцопросов. В частности, такой опрос был проведен в рамках финансировавшегося Академией наук Финляндии проекта «Религия и ценности после падения коммунизма». Итогом стала книга «Старые церкви, новые верующие».
Выяснилось, что православная элита (епископат) в значительно большей степени, чем другие элитные группы (политическая, экономическая, СМИ), убеждены в том, что «русские обладают моральными характеристиками высшими, чем другие народы» — так считают 26% опрошенных иерархов (для примера — так же считают лишь 9% крупных бизнесменов и 10% политиков). На вопрос о перспективах демократии абсолютное большинство представителей элитных групп ответили, что в России после переходного периода все же установятся демократические отношения. Исключение составил епископат — всего 15% «демократов», зато 37% выбрали ответ: «Демократия — не для России». Похоже, что слова св. Иоанна Кронштадтского: «Демократия в аду, а на небе Царство» — продолжают оказывать серьезное влияние на умонастроение православной иерархии — а следовательно, и верующих. Важно, что речь идет о неприятии демократии как таковой — ведь и люди левых взглядов часто высказываются за демократию, имея в виду ее коммунистические пародии («народная демократия», «советская демократия» и др.).
«Что важнее: свобода или равенство?» Все элиты отвечают: свобода (даже политики, среди которых немало коммунистов). Лишь епископат, хотя и с небольшим перевесом, выбирает равенство: 22% против 19%. Отношение к другим религиям тоже показательно: «очень плохо» относятся к баптистам 35% иерархов, к иеговистам — 59%, к кришнаитам — 50%. Негативное отношение достаточно велико и по отношению к так называемым «традиционным религиям» — так, буддистов очень не любят 32% опрошенных, иудаистов — 24%. А ведь кроме «очень плохо» была еще оценка «плохо» — так что приведенные выше цифры означают крайнюю неприязнь.
Нелюбовь к другим конфессиям и религиозным группам — одна из причин нелюбви к демократии вообще. И это неудивительно. В советские годы иеговисты сидели по тюрьмам и лагерям, а о кришнаитах вообще слышно не было. Баптисты потихоньку издавали свой «Братский вестник» и не занимались прозелитизмом (как протестантские проповедники начала 90-х — на стадионах и площадях). Теперь же конкурентов не счесть: мало того, что католики уже целое десятилетие назначают в Россию своих епископов (в СССР им разрешалось это делать только в Прибалтике), — так называемые «новые» религиозные группы все активнее привлекают в свои ряды потенциальных православных верующих (священноначалие РПЦ считает таковыми, по крайней мере, все русское население страны).
Можно спросить — а как же возвращенные при демократах храмы и многочисленные православные издательства, отказ от унизительных требований предъявлять паспорта родителей при крещении младенцев? Возможность свободно открывать учебные заведения? На самом деле все эти блага большинство православной иерархии вовсе не связывает с демократией. Так, уже при Юрии Андропове было принято решение вернуть Церкви Свято-Данилов монастырь к тысячелетию Крещения Руси (РПЦ, правда, просила другой монастырь — Донской, но удовольствовалась малым). Глядишь, через 10−20 лет коммунисты додумались бы до того, что надо не просто терпеть РПЦ, но и дружить с ней, отказавшись от опостылевшего научного атеизма. Но при этом не пустив в страну всякие «чуждые» конфессии и группы. Ради этого можно было и потерпеть.

В атмосфере полного взаимопонимания

Если бы власть не демонстрировала свое отношение к РПЦ, настроения архиереев и клириков оставались бы только их личным делом — тем более что Церковь по Конституции отделена от государства. Это как в закрытом клубе или в монастыре, в который со своим уставом не ходят. Однако «государственная» роль Церкви заставляет внимательно относиться к некоторым, казалось бы, частностям. Встречается, к примеру, президентский полпред в федеральном округе с местным духовенством, спрашивает о нуждах, а оно ему в ответ: как бы закрыть программу «Куклы», в которой госдеятелей в смешном виде выставляют. Это же для всего государства позор! А епископ Вологодский и Великоустюжский Максимилиан заподозрил в зловредном язычестве Деда Мороза (который, как известно, уже несколько лет квартирует в Великом Устюге и даже имеет российский паспорт). Архимандрит Тихон (Шевкунов), лично знакомый с президентом (его даже называли в СМИ «духовником» Путина), активно выступает против введения индивидуальных номеров налогоплательщика, видя в них зашифрованное «число Зверя» из Апокалипсиса — 666.
Эти маленькие, но характерные черточки (а можно привести еще немало подобных) вкупе с финским опросом свидетельствуют о том, какие советы может дать «среднестатический» епископ или священник политическому деятелю. Конечно, есть и исключения, когда «человек Церкви» сочетает в себе прекрасное образование с широтой взглядов, но они лишь подтверждают общее правило.
О непосредственном воздействии деятелей Церкви на политику пока речи быть не может. Клирикам РПЦ запрещено баллотироваться в органы власти, а на чиновничьей службе им не позволяют состоять церковные каноны. Впрочем, в королевской Румынии в 1938 году премьер-министром был Патриарх, но для России в обозримом будущем это неактуально.