Первая реставрация новгородской церкви Спаса Преображения-на-Нередице, входящей в сокровищницу ЮНЕСКО, состоялась еще в 1904 г. Историки утверждают, что одним из самых ярых противников возвращения храму архитектурных форм XII в. был Николай Рерих. Он вел поблизости раскопки, не раз писал Нередицу, и современный вид церкви был ему более привычен.
Наибольшие разрушения, как и большинство новгородских строений, церковь на Нередице получила в годы Великой Отечественной — она два года находилась на линии фронта. Мистика или нет, но первые авиабомбы попали в храм 19 августа 1941 г. — как раз в день престольного праздника. Сохранился дневник церковного сторожа, ушедшего перед тем, как немцы вошли в город. Когда обрушилась западная стена, он писал: «Верхняя часть упала на хоры, но „Страшный суд“ еще стоит. Впрочем, куда он денется, — все равно будет разрушен. Уж больно на лобном месте стоит храм…»
После войны «бабушка новгородской реставрации» Любовь Шуляк и не менее известный реставратор Григорий Штендер собирали в корзины остатки фресок. Набрали 78 корзин, но, так как до 60-х годов собранное хранилось в самом храме, половина была утеряна. На руинах церкви, кстати, работали пленные немцы, причем с лучшими работниками Любовь Митрофановна делилась своим хлебным пайком. Когда в середине 80-х стали понижать грунт вокруг храма, нашли еще более сотни квадратных метров того, что некогда было фресками. Ученые полагают, что их авторами были или греки, или же мастера, прошедшие константинопольскую школу. Расписали храм за один сезон. Реставратор Татьяна Ромашкевич, работающая на Нередице почти тридцать лет, полагает, что их было трое. По крайней мере на том, что удалось ей воссоздать, «просматривается три руки».
Столько же человек работают сегодня на реставрации памятника. Не густо, да ведь и финасирование соответствующее. Но все-таки за последние годы сделано немало, и, как считает Татьяна Анатольевна, если в этом году будет доведена до ума архитектурная реставрация (а только она и может обеспечить сохранность фресок) и финансовый ручеек не будет перекрыт, то нескольких последующих лет хватит, чтобы завершить работы в интерьере храма.
Правда, при одном условии: если в городе возродится реставрационная мастерская. А вот с этим проблемы. В 1945 г., когда еще шла война, такая мастерская и была создана в Новгороде. За два десятка послевоенных лет ее работники подняли из руин практически все разрушенные войной памятники области. За несколько постперестроечных лет эта структура была практически разрушена. Все, что осталось от коллектива в полсотни человек, имеющих уникальный опыт, так это десяток специалистов, прозябающих в проектно-реставрационном отделе при областном комитете культуры на окладе в 480 руб.
Это еще спасибо тому горькому факту, что в 1992 г. рухнула стена Новгородского кремля. На ее восстановление дали денежек — вот и протянул новгородский филиал института «Спецпроектреставрация» (реставрационная мастерская в просторечье) почти до 1995 г. А теперь на всю область остался один каменщик-реставратор. Кто будет восстанавливать Нередицу? То есть ни структуры не стало, ни кадров. Разбежались кто куда — даже на базаре пирожками торгуют.
Понятно, что из федерального бюджета мастерскую финансировать перестали — в конце концов не времена «проклятого тоталитаризма». Но почему областные власти позволили загубить то, что в перспективе должно было приносить городу туристические миллионы? В конце концов тут еще десятки и десятки лет будет что восстанавливать. И почему умудрились сохранить реставраторов в соседнем Пскове, столь же нищем, как Новгородчина, и не в такой уж богатой Твери? Тем более что и деньги-то не слишком большие нужны были. На фейерверк в честь 1140-летия Великого Новгорода, похоже, больше ухлопали.
Нужны ли городу памятники старины — большой вопрос. Туризм, который мог бы «нести» древнему городу «золотые яйца», доведен до коматозного состояния. Областные власти за последние годы немало сделали, чтобы придать Новгородчине имидж региона с благоприятным инвестиционным климатом. Теперь многие в Европе знают, что именно в Новгородской области расположены «Дирол» и «Кедбери», но мало кто знает, что именно здесь есть фрески Феофана Грека, храмы, воздвигнутые в XI—XII вв.еках, и сказочные по своему исполнению иконы. Город с уникальной и великой историей фактически не «раскручен» как туристический объект. «Дирол», кстати, уже сегодня вынужден «тормозить» выпуск продукции, которой завалена вся страна, те же проблемы у «Кедбери». А турист — он всегда есть, надо только уметь его заманить.
В 1998 г., рассказала корреспонденту «НГ» Татьяна Ромашкевич, в Новгород приезжал поклониться могиле своего предка Варлаама Хутынского председатель Фонда русской культуры в США Аркадий Небольсин. Он организовал встречу Ромашкевич с одним из директоров Всемирного фонда памятников Джоном Стабсом. Тот готов был оказать финансовую помощь для реставрации церкви Спаса Преображения-на-Нередице и просил только одного — официального запроса от городских властей. Но городские чиновники оформляли заявку так долго, что все деньги фонда ушли в итоге на другие объекты, московские.
Пройдет еще пара лет, и все — ни одного шанса на возрождение мастерской. Та же беда и с реставраторами. В России реставраторов высшей категории, работающих с монументальной живописью, практически не осталось. Есть, конечно же, факультет в Строгановском училище, но реставраторы в институтах не рождаются. Там их можно в лучшем случае «зачать». Чтобы стать реставратором, нужны годы и годы практики. Не говоря уже о фанатичной любви к своей безденежной, увы, профессии.
Пропадают, соответственно, и уникальные наработки, сделанные при реставрации храма Спаса Преображения-на-Нередице. Фактически это первый в области храм, на котором проведен весь спектр научных исследований: от физико-оптических до биологических. Накоплен колоссальный опыт, который мог бы пригодиться при реставрации других памятников старины. Лежит, увы, мертвым грузом. Некому сделать компьютерный анализ, обобщить и систематизировать собранный материал. Впрочем, людей для такой работы еще можно найти, но где взять средства, чтобы все это оплатить? Хотя бы сделать компьютерную реконструкцию росписи храма.
Как-то еще в начале 90-х годов храм на Нередице посетил французский журналист, обозреватель отдела культуры газеты «Фигаро». Походил по лесам, посмотрел на фрески, а потом, уже перед отъездом из Новгорода, сказал: «Я был во всем мире, жил в вигвамах и юртах, я Рим знаю, как свою квартиру, но такого нигде не видел. Я понял теперь разницу между нами и вами. Мы всю свою историю смотрели на небо через чисто вымытые стекла своих домов и создавали цивилизацию. А вы в это время смотрели на купола своих храмов и создавали великую культуру…»
Если мы перестанем восстанавливать купола и стены своих храмов, полагает Татьяна Ромашкевич, то эту самую культуру мы в одночасье просто погубим.
Великий Новгород
