24 февраля 1931 года к коменданту Соловецкого лагеря особого назначения поступило заявление-донос заключенного-уголовника 4-го отделения пос. Саватьево, бывшего начальника милиции. Доносчик сообщал о ежевечерних «сборищах попов» в бараке после работы якобы для чаепитий. На самом деле, по его версии, чаепития — это прикрытие «нелегальных собраний антисоветской организации», на которых «группа заключенных священников: Ильина В.С., Безсонова К.И., Вознесенского А.В., Побединского Ф.Ф., возглавляемая епископом Остальским А.И., проводит под видом религиозных бесед агитацию, направленную на дискредитацию Советской власти».
Заключался донос уголовника подтверждением, что «разоблачение советской „лжи“ у епископа Аркадия идет очень убедительно», и приводились его слова во время тайного награждения священника Михаила Савченко палицей: «Настанет время, и Господь Бог всех врагов и антихристов разгонит от православных, верующих людей. И будет хорошо тому, кто не отступил от православия».
Реакцией на заявление-донос стало распоряжение коменданта о немедленном посещении оперуполномоченным богослужения в Германовой часовне и проведении тщательных обысков у священнослужителей в бараках. 6 апреля коменданту Кремля был передан рапорт оперуполномоченного, в котором сообщалось о посещении им богослужения в верхнем помещении Германовой часовни, занимаемом вольными монахами. На нем, согласно рапорту, присутствовали 15 человек, среди которых было восемь заключенных. Богослужение «совершал вольный монах Мошников Ювеналий в полном облачении священнослужителя. Помогал же ему з/к Травин Константин Павлович, одетый в монашескую мантию, так был одет и з/к Остальский Аркадий Осипович». Завершался рапорт информацией о том, что «з/к Остальский А.О. мною задержан и направлен в отдельное помещение».
Главным обвиняемым по групповому делу духовенства на Соловках стал епископ Аркадий (Остальский). В постановлении на его арест говорилось, что он совершает «скрытые богослужения, где обращается с проповедью об укреплении терпения, с надеждой на скорый конец Соввласти». Он также, по версии следствия, стал организатором объединения священнослужителей и верующих в лагере и инициатором создания «кассы взаимопомощи среди духовенства». В лагерной характеристике епископа Аркадия от 6 июля 1930 года говорилось: «Настроен антисоветски, группирует вокруг себя служителей культа. Ведет среди них агитацию против обновленчества. Требует строгой изоляции и неуклонного наблюдения». А в характеристике от 29 марта 1931 года сообщалось: «Хитрый, осторожный. Выражает недовольство перевоспитанием. Среди служителей культа имеет большое влияние».
Однажды епископ Аркадий помог одному бедному священнику, с которым познакомился в штрафном изоляторе, дав ему 3 рубля, хлеб и казенные портянки. Именно этот священник и стал «свидетелем», подтвердившим создание епископом Аркадием «кассы взаимопомощи», в которую собирались «через заключенное духовенство пожертвования для якобы нуждающихся заключенных». Он же показал, что когда решил записаться в кружок безбожников, посещать который настоятельно требовало лагерное начальство от всех священников, то епископ Аркадий стал увещевать его: «Столько здесь духовенства мучается, но все же от сана не отказываются, а надеются».
В конце следствия епископ Аркадий вынужден был признать себя виновным, правда, «только в посещении службы вольных монахов», и отрицал остальные обвинения. В июле 1931 года следствие было завершено, и 13−14 августа 1931 года выездная сессия коллегии ОГПУ осудила по делу 15 человек. Епископу Аркадию (Остальскому) добавили еще 5 лет концлагеря, шести священникам — по 2 года, остальным — по 36 месяцев штрафного изолятора.
Епископ Аркадий пробыл в заключении на Соловках до 1937 года. В декабре того же года он был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян в поселке Бутово Московской области.
