В Сергиевом Посаде в 1991 году появилась новая «достопримечательность», место поклонения: по записям Михаила Пришвина, точно указавшего, где в Черниговском скиту находятся могилы Константина Леонтьева, Василия Розанова и родственников последнего, были восстановлены места их захоронения, установлены могильные плиты и деревянные кресты. С тех пор каждый год 5 февраля, в день смерти Василия Розанова, сюда от Российского фонда культуры приезжает многочисленная группа ученых и почитателей таланта писателя. Выезд в прошедшую субботу был десятым.
И, как обычно, паломники прошли покорной стайкой сквозь снежные заносы к последнему пристанищу Розанова — дому номер 1 на Полевой улице в районе Красюковка, который, судя по виду, мало изменил свои очертания с тех времен. Теперь здесь благодаря стараниям Станислава Лесневского и Виктора Сукача — наших провожатых — укреплена аккуратная мемориальная доска. Потрепанный домик (низ каменный, верх деревянный), поделенный ныне меж трех хозяев, внутри дворика — высокая, но ветхая, совершенно сгнившая березка. Говорят, что остался где-то и колодец, ручку которого крутил Василий Васильевич, совершенно без сил, и нес промерзшие ведерки в дом. Здесь была собрана книжка «Из восточных мотивов», написаны «Апокалипсис нашего времени» и покаянные письма, надиктованы жалостные, слезные слова: «От лучинки к лучинке. Надя, опять зажигай лучинку, скорее, некогда ждать, сейчас потухнет. Пока она горит, напишем еще на рубль».
Была и встреча в районной Библиотеке имени Розанова с выступлением замечательного Народного камерного хора Сергиева Посада, скромной конференцией и восторженным чаепитием.
Центральное событие поминального дня — лития отца Феофилакта над могилами в Черниговском скиту, тихая панихида по мученикам русской мысли. Леонтьевский крест крепок, верхушка розановского — несколько согнута. Все по-розановски: близко к могилкам «около церковных стен» — монашеское белье, развешенное на веревке: «с носовым платком в Царствие Небесное».
Гефсиманско-Черниговский скит был заложен в 1844 году митрополитом московским Филаретом и наместником Троице-Сергиевой лавры архимандритом Антонием как место уединения части церковной братии. Над бывшими земляными монашескими кельями был выстроен Пещерный храм — от него и пошла славная история обители, хранящей воспоминания о том, как исцелялись прихожане от целительной Черниговской иконы Божьей Матери, которая бесследно исчезла после 1923 года.
В том самом году храм закрыли, кладбище разрыли, розановский крест сожгли, надгробие Леонтьева разбили. В первые годы в храме обитала колония, затем тюрьма, общежитие, склад и т. д. С 1990 года началось возрождение Черниговского скита и храма, от которого к тому времени остались только стены. Теперь внутри него — изготовленный заново иконостас и рака с мощами святого Варнавы. Иконы уже начали мироточить — сила возвращается в когда-то намоленную церковь. Трогательная история: простодушная прихожанка, увидев слезу, капающую из ока святого, заботливо утерла влагу платочком.
Церковники хранят следы истории — не в назидание, но во имя справедливости, надо полагать. Входящего в храм встречает обрамленный в киот круглый металлический образ Богоматери, простреленный в трех местах. То же проявление патологической неприязни заметно и на единственных сохранившихся фресках в келье, где жил Варнава, — глаза всех святых тщательно выщерблены гвоздем ли, штыком ли, шилом…
Нынешнее состояние Пещерного храма и келий, к нему примыкающих, ужасающе — кажется, что ремонта здесь не было со времени коммунистических погромов. Но это неправда — стены прибрали и оштукатурили несколько лет назад. Беда в том, что под основанием церкви на месте бывших катакомб бьет святой целительный источник. Дренажная система, которую построили в прошлом веке, пришла в негодность — вода не стекает в озера, а стоит прямо под храмом. Церковь на целительных водах — всего лишь красивый образ, на деле же и святая сырость разрушительна.
В наш век великих и шумных религиозных строительств мы привыкли видеть церковную роскошь, блеск новодела и глянец реставрации. Далекая от жилых районов, скованная закрытым военным пунктом, обитель живет, кажется, только за счет пожертвований прихожан (огромные средства уходят на дальнейшее восстановление храма и борьбу с сыростью). Здесь мы увидели ту самую церковную бедность, о которой только и читали в книжках, — священникам-подвижникам она, конечно, не в тягость, но история, которая смотрит на нас выколотыми глазами святых, призывает восстановить утраченную красоту.
