Икона, написанная в России немецким священником и врачом, стала символом примирения

Серенко Елена.

Cталинград, мороз, темнота. Той рождественской ночью — с 24 на 25 декабря 1942 г. — врач Курт Ройбер развернул перед собой в землянке русскую школьную географическую карту. Его не интересовали русские земли — он повернул карту чистой стороной. Тусклая лампа мерцала над белым бумажным полем — белым, как та бескрайняя, жгучая и зимой, и летом сталинградская степь, в которую занесла его судьба. Рядом, в госпитальном бункере, умирали от голода и ран однополчане. Раненые попросили доктора, чтобы он нарисовал им в подарок рождественскую картинку.
Доктор Курт взял в руку кусок угля, поднес его к белому листу. Что может произойти в маленькой холодной землянке от соприкосновения угля и бумаги? Свершилось чудо. Появился на свет рисунок Богоматери. Ему выпала судьба стать иконой, которую назовут «Сталинградской Мадонной».
Укутанная в черный плащ Богоматерь нежно держит на крепкой руке ребенка, склонившись над ним. Защищенный теплом ее тела и рук младенец безмятежно спит. Ее материнское объятие защищает его от ужасов жизни и смерти. Изнутри мистического круга, который образует фигура склоненной над Иисусом Девой Марией, идет свет.
В рождественское утро, увидев рисунок, многие немцы стали молиться, веря, что Богоматерь — знак свыше, посылаемое небесами спасение. Но по злой ли иронии судьбы или согласно приговору истории, обжалованию не подлежащему, именно 25 декабря 1942 г. стало днем, когда ловушка захлопнулась. Армия Паулюса согласно приказу немецкого командования начиная с 19 декабря пыталась в последний раз прорвать окружение русских. Но именно 25 декабря, в католическое Рождество, капкан захлопнулся — кольцо вокруг немцев намертво сомкнулось.
Позднее в своих мемуарах фельдмаршал Манштейн напишет о тех событиях: «Чего не могли сделать тягчайшие бои, жестокий голод и лютые морозы русской степи, то довершил советский плен. Такова была судьба этих солдат.» Такова оказалась и судьба офицера вермахта, главного врача больничного бункера Курта Ройбера. Он не дотянул даже до конца войны — умер 20 января 1944 г. в плену для военнопленных под Елабугой.
Кажется, древние римляне говорили: истина — в конце. Так для чего же явилась и в праздник Рождества «Сталинградская Мадонна», если конец немцев был так близок и так безысходен? Почему не спасла она даже своего автора — фронтового врача Курта Ройбера?

+ + +

У Сталинградской битвы, так, казалось бы, хорошо знакомой нам еще по школьным учебникам, есть неизвестное лицо. Сталинградский «котел» — не только сражения, потери и победы, это еще и «варево» эмоций, поиска смысла жизни и смерти.
Из этой малоизвестной истории — сохраненные сталинградскими музейными работницами последние письма немцев, которые так и не дошли до их семей. Это отчаянные строки о любви, о жизни и смерти, о Боге: «Иногда я молюсь, иногда думаю о своей судьбе. При этом все представляется мне бессмысленным и бесцельным. Когда и как придет избавление? И что это будет: смерть от бомбы или гранаты? Или болезнь? К тому же мучительные мысли о доме, тоска по родине стали уже болезнью. Как может все это вынести человек? Или все эти страдания — наказание Божие?»
Вот она, еще одна правда Сталинграда.
Также мало известно, что в местный музей до сих пор приносят найденные немецкие обручальные кольца, что соскользнули с исхудавших пальцев и потерялись в глубоком снегу той трагической зимой. А их владельцы выводили когда-то отчаянные строки своим любимым: «В начале недели я потерял твое обручальное кольцо. Я искал его, но в таком высоком снегу это бесполезно. Ты можешь себе представить, как тяжело мне тебе в этом признаться». Но вопреки этому отчаянию сталинградская земля хранит кольца погибших и по сей день.
Судьба Курта Ройбера — из той же неизвестной истории. Как оказался на священнике мундир?
Родился он в 1906 г. в религиозной лютеранской семье. Учился теологии в Марбурге, стал священником в деревенской церквушке в Вихмансхаузене.
Судьба свела его с Альбертом Швейцером, необыкновенным человеком — выдающимся мыслителем, музыковедом, врачом и миссионером. По совету Швейцера деревенский священник стал изучать медицину. Накануне войны, в 1938-м, получил степень доктора медицины — его научным интересом стала этика врачебного дела. Как и его наставник, Курт Ройбер увлекался вопросами этики и истории культуры. В последние годы перед войной у него открылся еще один дар — художника. В общем, его жизнь била ключом: священник, врач, художник, философ, деятельный, сильного духа счастливый человек, отец трех детей.
Неудивительно, что у национал-социалистов он был зачислен в ряды неблагонадежных. Как пастор Ройбер читал проповеди, в которых открыто критиковал национал-социализм. Однажды он устроил скандал на всю округу, отправясь в соседнюю большую общину, где демонстративно примерял костюм у еврея-портного. Каким чудом удалось ему избежать участи своих коллег- священников — немецкого концлагеря, неизвестно.
В России Курт Ройбер продолжал идти своими путями. Он рисовал русских женщин, стариков, детей. «Каждое лицо для него было прозрачным» — скажет потом его жена, до которой дошло 150 изображений «людей Востока». Еще он оказывал помощь советским военнопленным, лечил гражданских жителей. И продолжал оставаться для всех вне зависимости от вероисповедания священником. В письмах он с удивлением рассказывал, как горячо молились простые русские люди в разрушенном Сталинграде.
Пришло время — и Курт Ройбер с однополчанами оказался в окопах Сталинграда в кольце смерти. Он писал домой: «Мы зарылись глубоко в землю, которую так бесконечно любим. Все остальное, я знаю, зависит от судьбы.»
Но и в плену Ройбер не терял присутствия духа. Здесь он нарисовал еще одну Деву Марию — «Мадонну заключенную». Она так же крепко держит в руке дитя, но как изменился ее лик! Это изможденное страданием лицо рано постаревшей женщины, глаза, полные ужаса.
Умер Курт Ройбер 38 лет от роду. Истина — в конце. Но, собственно, что считать финалом? Ведь рисунки Курта выжили. Тяжело раненный друг Курта вывез их из России. Он спасся на последнем самолете, которому суждено было вырваться из сталинградского «котла».
"Сталинградская Мадонна" находится теперь на родине Ройбера, в храме в центре Берлина. В 1990 г. ее освятили церковные иерархи трех городов Европы, сильно пострадавших во время Второй мировой войны: настоятель англиканского собора в Ковентри, епископ из Берлина и архиепископ Волгоградский и Саратовский.
А спустя много лет после Сталинградской битвы свершилось еще одно чудо. В 1993 г. бывшие воины-австрийцы, приехавшие в Волгоград на торжества, посвященные 50-летию Сталинградской битвы, привезли городу в подарок копию «Сталинградской Мадонны». Они случайно узнали о том, что в Волгограде католическая община пытается восстановить католический храм. И сколько бы длиться в наши нестабильные и безденежные времена этому восстановлению Кому-то из австрийцев пришла в голову идея помочь восстановить костел и сделать в нем «Сталинградскую Божью Матерь» центральной иконой.
…Новый костел недавно открылся. Он очень красивый. Сколько на это потребовалось средств! Нынешний настоятель костела польский ксенз Антоний пошутил по этому поводу: «Таких денег нет даже у новых русских.»
У отца Антония есть заветная мечта. Он хочет переименовать «Сталинградскую Мадонну», считая, что это название наводит на воспоминания о битве и Сталине, а не приближает к Спасителю и Его Матери. Отец-настоятель мечтает назвать икону «Богородица Примирения».
Отец Антоний часто задумывается о своей судьбе: почему он оказался здесь, в России, в костеле, бывшую территорию которого сегодня неумолимо разрезала улица Коммунистическая?.. И пытается объяснить это для себя: «Наверное, меня призвала сюда кровь тех 150 католических священников, которые умерли в России мученической смертью после коммунистической революции.»
Так или иначе, он делает то, что угодно Богу: смиренно служит рядом со «Сталинградской Мадонной» — Матерью Примирения и Прощения.
Волгоград