Под вечер, когда уже зажглись фонари, на Большой Ордынке, где светятся купола храма Всех Скорбящих Радости, под невысокими сводами церковного придела, где обычно проходят занятия воскресной школы, собралось десятка два пожилых людей. Началось очередное заседание Комитета по спасению молодежи от деструктивных культов.
Эти люди встречаются здесь все вместе не так уж часто и не всегда регулярно — по мере того, как накапливаются дела. Рассказывают друг другу невеселые новости, зачитывают документы, которые удалось собрать, договариваются, кто пойдет на очередное судебное заседание, что там скажет и на какое решение суда можно рассчитывать… Эти пожилые люди — родители тех молодых людей, которые попали в трясину тоталитарной секты и не могут (или не хотят) из нее выбраться.
Порядок последнего заседания комитета, что состоялось в минувшую пятницу, был нарушен появлением корреспондента. Сбор информации для газетной статьи вылился в ряд страстных исповедей — с напряжением отчаяния в голосе, со слезами в глазах и с наивной надеждой, что газета статью напечатает и что-то в их жизни изменится. А не изменится — что ж, дело привычное. Хоть выговориться, а корреспондент пусть послушает.
И я слушал.
Елена Антоновна РЫБАКОВА:
— Начиналось все в девяносто третьем, когда секта «Аум синрике» появилась в Москве, проводила богослужения на стадионах, раздавала подарки. Люди шли толпами, мы с сыном тоже ходили — так, из любопытства… А потом с ним начали происходить странные вещи. Бросил учебу, целыми днями пропадал где-то, стал злой, агрессивный. Спрашиваю: где ты бываешь, что там за люди? Огрызается: будешь приставать — уйду и не вернусь! Я в панике: что делать? К кому обратиться? Нашла еще несколько таких же несчастных — у них дети тоже попали в разные секты. Мы стали ходить на их собрания, изучать литературу, обратились к специалистам, получили ряд экспертиз с выводом о страшном воздействии сект на психику. По исковому заявлению нашего комитета заседал Останкинский суд — и «Аум синрике» запретили…
Сегодня у меня новая беда: внук попал к «Свидетелям Иеговы». Теперь ведь стало еще хуже — сект развелось, как тараканов, — иеговисты, муновцы, хаббардисты, Виссарион, Богородичный центр, еще всякие… Мы, группа родителей, решили бороться. Объединились, распределили обязанности. Собрали материалы об иеговистах — не глянцевые журналы, что они раздают бесплатно, а их внутренние документы — директивные письма, программы, учебники, по которым видно истинное лицо секты. Передали все это в прокуратуру. Два года назад началось гражданское дело в Северном округе, иеговистов обвинили по пяти пунктам: разжигание религиозной розни, разрушение семьи, склонение к самоубийству, оскорбление нравственности, вовлечение несовершеннолетних… Было больше двадцати заседаний. Да что толку? С их стороны — три адвоката международного класса, представитель Канады, а главное — наши, представляете? Алексеева из Хельсинкской группы, Борщов из Палаты по правам человека. Прокурор их спрашивает: вы знаете, что в секте люди гибнут? Они отвечают: плохо, что гибнут, но таков их свободный выбор… А господин Пчелинцев, который создал частный Институт религии и права, существующий на заграничные деньги, представил в прокуратуру такое заключение, что этих сектантов не судить, а награждать надо… Ну, пчелинцевы и борщовы — бог им судья. А вот с детьми нашими — что делать? Как их вызволить из этой паутины?
Мария Андреевна ЧУПИНА:
— Моя дочь попала в секту Богородичный центр. Нас тут целая группа таких, шестнадцать человек, а недавно было двадцать, но четверо родителей умерли, теперь за их детей уже некому бороться… Эта секта с девяносто второго года сменила восемь названий — от «Профсоюза священников и монашествующих» до «Святой православной апостольской церкви». Прикрываются именем православной церкви, имеют фирменные бланки, печати, всюду вхожи, получают большие участки земли под строительство монастырей. Детей они отрекают от родителей, учат их: «Мать и отец — ваши главные враги. Особенно мать. Она — вампир, сосущий кровь, отнимающий энергию у своих детей"… Это какое-то сумасшествие. Сыновья и дочери бросают нас, уходят в монастыри, из двадцати наших детей четырнадцать там…
Лидия Павловна КЛЕСТОВА:
— Моя тоже в монашки собралась. Связалась с этими «богородичниками», бросила институт, семилетняя дочь у нее как чужая. На меня кричит: «Ведьма! Убью тебя!» Стала требовать размена квартиры, чтобы я жила отдельно и не мешала ей заниматься глупостями. К ней часто приходят единоверцы, что-то там бубнят в комнате, с некоторыми я разговаривала, пыталась отговорить от секты, но бесполезно…
Валентина Натановна СМОРОДОВА:
— А мою дочь Татьяну муж продал в секту. Она вышла за него в 17 лет, он ее водил к «богородичникам» и там посадил на наркотики — когда я поняла это, было уже поздно. Оба они были прописаны у меня, и когда дочери исполнилось 18, муж стал требовать размена квартиры, угрожать, с большим крестом на меня бросался. Разменялись, Таня свою однокомнатную записала на мужа, а он ее выгнал, развелся с ней, квартиру продал. Она вернулась ко мне, худая как смерть. Немного побыла и сбежала обратно в секту, в Тверь. Я к ней ездила, мне там сказали: «причастись» и подали кусочек хлебца. Я причастилась. Голова закружилась, стала я будто пьяная, убежала от них, водой себя отпаивала…
Потом Таня неудачно упала на улице. Перелом позвоночника, операция. Я ее домой забрала, сидел с ней психолог, поставил диагноз: шизофрения. Она отлежалась и сбежала опять. Иногда наведывалась, но была недолго, вдруг закричит на меня, а однажды ударила в лицо, да так сильно, у меня глаз не видел дней десять… Потом ушла насовсем, осталась у них в монашках, они ее перекрестили сначала в Екатерину, потом еще как-то. Последний раз видела ее в апреле прошлого года, в метро мне ее показали. Совсем тощая, как из Освенцима. На вид — старушка семидесятилетняя… (Плачет.)
Юрий Васильевич МИНЕЕВ:
— Три года назад приезжал из Красноярска Виссарион, основатель «Церкви последнего завета». Он бывший милиционер, и якобы сошло на него озарение, что он Сын Божий, который должен создать на земле расу «новых людей». Основал поселение под Минусинском, проповедует свое «учение». К нему едут со всей страны доверчивые люди — продают квартиры, деньги сдают в секту. Поселяются во времянках и строят «Город Солнца». Но пока построили только хоромы для Виссариона и его семьи — большой дом со всеми удобствами, даже сауна есть, а сами живут в холоде и голоде. Сын с женой уехал туда, мы дважды их навещали, уговаривали вернуться, но они ни в какую. На что будет потрачена их жизнь? На глупый, никому не нужный эксперимент…
Мария Антоновна ЧАЩИНА, общественный координатор комитета:
— Мой сын тоже поверил Виссариону, оставил семью, двоих детей и уехал в Сибирь, в «Город Солнца». Не хочет понять, что над ними там производят опыт выживания, губят их здоровье, коверкают душу. Я читала «труды» Виссариона — они проникнуты такой ненавистью к людям… Но у этой секты есть сильные покровители — и отечественные, и заграничные, выплачивают им гранты как участникам уникального экопоселения, приезжают съемочные группы, делают фильмы… Наши дети существуют там как заложники, как добровольные каторжники. Ради чего эти жертвы?
Но мы не отчаиваемся. Наш комитет многим помог — уже тем, что дал вотем, что дал возможность хоть куда-то обратиться, где их выслушают, что-то посоветуют. Нам много звонят, приезжают из разных мест — из Калининграда, Кемерова, Казани, из Белоруссии, Украины… Времена меняются, люди начинают понимать всю пагубность сектантства, некоторые сами выходят из сект, приходят к нам, рассказывают о своих злоключениях. Мы и дальше будем так же работать. Обидно только, что государство нам не помогает. Но ничего — мы терпеливые. Наверное, это правильно сказано: спасение утопающих — дело рук самих утопающих…
По просьбе моих собеседников некоторые имена и фамилии в тексте изменены.
