12 марта папа римский Иоанн ПавелII.

12 марта папа римский Иоанн Павел II принял более чем смелое и в каком-то смысле историческое решение, признав во время традиционной покаянной службы «Mea culpa» прегрешения не только отдельных священников и даже не просто национальных церквей, а католической церкви в целом.
Дело не только в том, что Иоанн Павел II фактически пересмотрел роль католической церкви в мировой истории последних двух тысячелетий, от крестовых походов до инквизиции, от преследования евреев и диссидентов в Европе до «прикрытия» работорговли в Америке. И не только в том, что в обширном списке церковных прегрешений легко будет найти пробелы. Но прежде всего в том, что папа принес покаяние Богу, а не людям — хотя, казалось бы, именно люди пострадали от ошибок и прегрешений вверенной его попечению церкви. В чем же заключена его исключительная смелость? В том, что он пошел против течения.
Современный человек — ироничный враг морализма. Горе писателю, который решится вынести своим персонажам этический приговор; беда режиссеру, который слишком ясно расставит нравственные акценты; не позавидуешь публицисту, чересчур верному традиционным ценностям. Но при всем том самосознание нынешнего европейца сугубо моралистично, оно буквально одержимо идеей воздаяния, отмщения, кары. Милошевич признан единоличным виновником косовской трагедии? Он должен быть арестован и доставлен в общемировой суд. Русские генералы повинны в жертвах среди мирного чеченского населения? Их следует объявить в розыск, задержать и предъявить независимому прокурору. Это предложение всерьез обсуждалось французской общественностью; более того, один известный адвокат уже сформулировал мысль об экстрадиции всех крупных современных преступников, о передаче их в руки международного трибунала, о страшном суде в границах земной истории. Пока смешно; посмотрим, до смеха ли будет, когда эта моралистическая утопия начнет осуществляться.
Но заметим: новый европейский морализм (который все-таки несопоставимо лучше нашего послесоветского цинизма) не нуждается в двух основных принципах традиционной христианской этики. Во-первых, он легко обходится без идеи покаяния; для него попросту неактуален вопрос о собственной вине осуждающего человека, о правоте или неправоте общественного мнения, требующего воздать каждому по делам его. Виноват кто-то и где-то, вон тот или вот этот; его следует покарать, и он должен покаяться, а я тут как бы и ни при чем. Во-вторых и главных, культ современного воздаяния не нуждается в Боге как носителе главных этических принципов. С этой, глубоко сомнительной, точки зрения и папа должен был покаяться не перед каким-то там Всевышним, а перед современным человечеством. Или хотя бы перед его отдельными группами; особенно характерна в этом смысле болезненно-обиженная реакция на решение папы сексуальных меньшинств.
Но папа следовал совершенно иной, несопоставимо более глубокой логике. Собственно, в чем перед современным человечеством каяться? Разве оно страдало от рыцарских набегов, благословляемых Римом? Или, может статься, это его продавали в рабство? Ничуть не бывало. Те, кто страдал, кого продавали — давным-давно умерли, и след их на земле простыл. Да, еще живы жертвы Холокоста или ку-клукс-клана — перед каждым евреем, каждым негром, которого церковь не смогла или не захотела защитить, она может и должна покаяться. Но человечество в целом здесь, прямо скажем, ни при чем. Именно поэтому Иоанн Павел II обратился непосредственно к Богу, которому церковь обещала хранить верность евангельским заповедям и которого обманула, соблазнившись земным покоем, сытостью, комфортом, равнодушием: «Тебе Единому согреших».
«Мне отмщение и Аз воздам» — знакомо всем хотя бы по роману «Анна Каренина», ко многому обязывают. Решение папы — это великий шаг великого человека. Другое дело, что и у каждого верующего или неверующего, есть возможность личного покаяния; мы вправе покаяться перед теми, кого обидели и перед кем провинились, не дожидаясь глобальных общецерковных акций. Достаточно «неформально» соблюсти древний обычай и перед Великим постом (который наступает сегодня) попросить у всех близких и дальних прощения. А главное — от души самим простить всех, нас оскорбивших. Эти слова всегда звучали как пароль и отклик, тем более в нынешнем расцерковленном мире: «Прости меня Христа ради. — Бог простит».

+ + +

Иоанн Павел II очень стар и очень болен. Он достиг всего, чего мог желать, и многого из того, о чем мог думать глава Римской церкви. Вчерашнее покаяние, принесенное Богу, — фактически духовное и политическое завещание Иоанна Павла II, едва ли не единственного главы Римско-католической церкви в ХХ веке, к которому даже его открытые недоброжелатели не могут предъявить никаких моральных и даже политических претензий. Ватикан пережил при понтификате нынешнего папы свое второе рождение и реально стал центром притяжения для католиков всего мира. Русская православная церковь так и не смогла в последние годы стать объединяющей силой для православных, а престарелый и больной папа почти вернул Ватикану его прежнее величие.
Евгений Крутиков

+ + +

По определению II Ватиканского собора (1962−1965), папа римский считается «наместником Иисуса Христа на Земле, непогрешимым в делах веры и нравственности». Тем не менее в День прощения по решению Святого престола Иоанн Павел II принес «коллективное покаяние» в семи грехах, совершенных Римско-католической церковью за всю историю ее существования. Представители России при Ватикане изложили их «Известиям» в следующих формулировках:
— общее покаяние и «очищение памяти»;
— покаяние в нетерпимости и насилии, совершенных в отношении инакомыслящих. Покаяние в организации и участии в религиозных войнах, крестовых походах, а также в насилии и жестокости, использованных Святой инквизицией;
— покаяние в грехах, нарушивших единство христиан;
— осуждение прегрешений против евреев — презрение, враждебность и умолчание;
— покаяние в грехах против прав народов — неуважение к иным культурам и религиям;
— покаяние в прегрешениях против человеческого достоинства, против женщин, против отдельных рас и народностей;
— покаяние в прегрешениях против прав личности и против социальной справедливости.
Геннадий Чародеев