Некоторое время назад в Мариинской больнице, одной из старейших в городе (ей скоро исполнится 200 лет), единственной расположенной в центре Петербурга и катастрофически разрушающейся (но при этом бесперебойно принимающей больных в режиме круглосуточного дежурства), был возрожден Попечительский совет.
Среди попечителей — банкиры, строители, депутаты, известные врачи, главный редактор нашей газеты. Иметь в Попечительском совете людей таких профессий — логично. Но одним из сопредседателей совета был выбран ректор Духовных академии и семинарии Епископ Тихвинский Константин.
Это отнюдь не дань некой моде или историческим традициям: Православная церковь по мере своих сил возвращается к исполнению миссии благотворительности и душепопечения (в той же Мариинской больнице, например, второй год за больными ухаживают сестры милосердия из общины), а утверждение о том, что физическое здоровье человека во многом зависит от его душевного состояния и силы духа, сегодня не требует пространных доказательств. И вдобавок ко всему Владыка Константин в миру работал врачом и даже защитил кандидатскую диссертацию по нефрологии.
Сегодня с ректором духовных школ Епископом Тихвинским Константином беседует наш корреспондент Ольга Гридасова.
— Было ли связано ваше решение войти в попечительский совет старой больницы именно с тем, что вы по первому образованию врач?
— Это первая больница, которая предложила мне стать ее попечителем. И предложение это совпало с моим внутренним желанием.
Мой отец был врачом, и я пошел по его стопам, закончив после школы Винницкий институт. Шесть лет отработал в районной больнице — поскольку докторов очень не хватало, пришлось работать в разных специальностях, в том числе и на «скорой помощи». При этом занимался научной деятельностью и в конце концов защитил диссертацию в Смоленском мединституте и остался работать там преподавателем.
Но дед мой был священником (о. Никита Горянов), естественно, репрессированным в 30-е годы, отсидевшим в лагерях на Ленских приисках.
Именно он да его небольшая богословская библиотека (и еще книги, оставшиеся от тети, принявшей монашеский сан) и определили в конечном счете мой жизненный путь.
Однако замечу, что своей врачебной специальности я никогда не забывал и где бы ни был, кем бы ни работал (а после окончания семинарии и академии остался преподавать в Москве, потом был назначен ректором вновь воссозданной Минской духовной семинарии в Жировицах, управлял Новогрудской епархией) — везде по мере своих сил лечил людей. Сейчас вот только, как в 1996 году принял Санкт-Петербургские духовные семинарию и академию, времени врачевать совсем не осталось. О своем-то здоровье подумать некогда — вы же помните, когда проходило первое заседание Попечительского совета, я как раз лечился в Мариинской больнице, куда меня привезли с приступом.
— К сожалению, в целом наша современная медицина переживает крайне «материалистичный» период своего развития: все проблемы сводятся к одному — «мало денег». Мол, платили бы врачам больше, они бы лучше лечили людей. Но сколько надо заплатить бессовестному врачу, чтобы к нему вернулись и совесть, и мастерство?
— Я абсолютно с вами согласен. Та наша система здравоохранения, которую мы называем теперь советской, на самом деле была в смысле организации лучшей в мире. И наблюдая то, что происходит сейчас, невольно приходишь к выводу, что все делается с одной целью — сознательного сокращения населения нашей страны.
Я бы так не считал, если бы наряду с разваливающейся медициной не было и других аналогичных фактов — например, злополучная программа полового воспитания, которая, по сути, является программой полового растления детишек. Или массовое вымирание пенсионеров, которым не выплачивают пенсии. Или рост инфекционных болезней — таких, как туберкулез. Или, наконец, практически безнаказанное распространение наркотиков — когда каждый школяр знает, у кого и за сколько их можно купить, а милиция, власти делают вид, что не знают. В этот ряд встает и медицина, превращающаяся в абсолютно платную.
Да, она не может держаться на благотворительности. Глупо же надеяться, что какие-то нищие, ограбленные государством, бабушки-прихожанки маленького храма «скинутся» и кому-то помогут. И на доброту богатых бизнесменов наивно рассчитывать — это капля в море, и преувеличивать значение этой капли не стоит.
К тому же когда пытаются скинуть все на благотворительную помощь — значит, просто освобождают себя от ответственности. Православная церковь тоже готова помогать медикам, но в обществе существует несколько преувеличенное представление о материальных возможностях нашей церкви.
Люди судят по нескольким, скажем так, состоятельным священникам-настоятелям богатых столичных соборов — Москвы или северной столицы, тогда как основная масса священников вовсе не такова. В той же Ленинградской или Московской областях священники зарплату получают лишь по большим церковным праздникам.
Но, возвращаясь к проблемам медицины, я убежден, что все-таки на 90 процентов она должна быть государственной, и лишь на 10 — платной, там, где людям оказывают дополнительные услуги.
— Как вы считаете, Владыка, сможет ли ваш Попечительский совет спасти гибнущую Мариинскую больницу?
— Мы часто ощущаем свое бессилие — в том числе и врачи. Я не преувеличиваю значения Попечительского совета, но если вообще ничего не делать, будет еще хуже. В этом я уверен.
