Говоря, когда крест входит в жизнь, человек либо место рождаются заново. Крымский военный поселок Новоозерное, из которого ушел российский флот, а офицерские семьи остались — ибо где они теперь нужны? — на ставшей вдруг чужой земле, с тихой безысходностью чах. В позапрошлую зиму, когда безденежье и ледяная стужа доканывали Новоозерное, в залив вошел пеленгас — хищная рыба, некогда завезенная аж с Дальнего Востока, чтобы очистить поверхность моря от водорослей. Тысячи крупных рыбин добросовестно вмерзли в лед, давая людям прокорм до самого тепла. А весной в поселке встала Церковь.
Храм прописался на месте бывшего продуктового магазина. Прихожане — сначала было их семеро, и были они, как одна семья, — вымели пыль с плесенью пополам, отмыли полы — труднее всего пришлось с раздавленными на цементе коридоров харьковскими карамелями. Вбили два гвоздя, повесили на них лоскутную ткань — иконостас. Постелили самовязаную пестренькую дорожку. Принесли из дома иконы. И стали молиться. Служил в новой святого апостола Андрея Первозванного церкви отец Олег, бывший военный, еще недавно поднимавший торпедоносцы со взлетки в семи километрах от городка.
Зерно упало как надо. Люд на службы хлынул. А что поперву больше по моде, так иного грешно и ожидать: религиозное чувство надо воспитывать.
Среди новоозерновских новоиспеченных христиан тон задавали (как, впрочем, во всех военных городках) матери-командирши — дамы властные, как данность принимающие подневольный труд на себя матросиков из экипажей мужей. Их мужчин-офицеров морской пехоты в свое время собрали на хрящеватые крымские почвы на ближнем к Турции берегу с единственной целью: погибнуть в первой волне атаки империи на Босфор и Дарданеллы. Затем, когда империя рухнула, соблазнили остаться в украинских вооруженных силах повышением в звании, перспективами роста, а главное — продолжением службы по месту жительства с сохранением квартиры. Но вскоре по принятии новой присяги стали увольнять под любым предлогом, неуклонно наращивая в частях количество «голубых папок» за счет уменьшения «красных» (в красных папках хранятся личные дела офицеров, окончивших училища до развала Союза, в светло-синих — недавних украинских выпускников). Наследники по прямой отцов-смертников, унаследовавшие ген геройства, в Храм заглядывали редко, разве из любопытства. А вот у девочек, с пеленок нацеленных в адмиральши, но ко второму классу дружно переменяющихся в пользу профессии продавщицы (опрос 1999 года), ставить свечки во исполнение мечтаний считалось хорошим тоном.
Как бы то ни было, но когда первая волна моды угасла и поредел поток новокрещающихся-нововенчающихся, выяснилось, что денег в Храме мало, работы непочатый край, а правило мученичества для первохристиан никто не отменял: у зачинателей отобрали воскресную детскую школу (бесплатную) и тем загубили дело, из штаба Южноморского района запретили занятия с молодыми матросиками-христианами, а помогавшего в их организации капитана 2 ранга флота Украины перевели в другой гарнизон. Глядя на это, прихожане решили поостеречься усердия в неласковой вере.
Церковь вообще странная организация. Человек плутает и блуждает, грешит и валится, как вдруг обнаруживает себя на дороге, ведущей к Храму. Он вбегает в святые стены, готовый к немедленному возрождению. А там — ни-че-го. Если дел в мире осталось много — к делам и вернешься. Если же с миром расчелся, то все, что оставил снаружи, найдешь внутри Церкви. Вера — скорее вектор, чем пассажирский поезд «Земля — Небо».
Сила Церкви — в ее таинствах. Суть их проста: в этих стенах есть Врач. Тот самый, Главный. А инструмент его — священник. Поэтому хуже всего пришлось священнику: отец Олег не выдержал нагрузки и тяжело заболел.
Давно уже не секрет, что русским в Крыму приходится бороться за свой язык и культуру. Украина, ориентированная на Запад, не столько внедряет свое, сколько искореняет русское. Достаточно сравнить школьные учебники чтения для первого класса. На русском языке — дрянной бумаги, разваливающийся. Великолепный, в Финляндии отпечатанный, белый и втрое толще — украинский. Идет наступление и на мозги взрослых. «Интерканал», вещающий для русскоязычного населения Украины и Крыма, после каждого выпуска новостей программы «Подробности» выдает пакет исторической информации «Былое», где перетолковываются классические факты общей русско-украинской и даже чисто российской истории в негативном для россиян смысле. Ни один киевский канал, ни одна массовая газета не напомнит, что Крым — это Петр I, завоевавший его для славян, это граф Суворов, это Пушкин, Ахматова, Мандельштам, Волошин, Бунин, Куприн… Ни словечка о двух оборонах Севастополя и великой крови, о могучем русском флоте и его флотоводцах…
В таких условиях православный приход, особенно в маленьком русскоговорящем городке, — единственное прибежище душам, часто невежественным и оттого легковерным. Лишенные привычного уклада, вчерашние уверенные в себе офицеры и их семьи испытывают тяжелейший идеологический кризис. И ищут поддержку у священника, ибо без веры, хотя бы во что-нибудь, выживать трудно. Вот и не выдержал отец Олег этой тяжести.
Сейчас в Новоозерном новый священник — отец Василий. И новая церковная староста, а прежняя отстранена от дел за непорядочность. Все зачинавшие Храм приглашены обратно, но «потерян наступательный порыв», как сказали бы отставники-десантники.
Но, утверждают, испытания не дают сверх меры. Сколько можешь вынести, столько тебе и отмерят. Там, где все отмеряют. Это с моей точки зрения люди, бывшие первыми в новой церкви апостола Андрея, отодвинуты, неоценены, а на взгляд Церкви — испытаны. Как, возможно, испытывалась и сама Церковь семьюдесятью годами Советов, как ныне проверяются русские и украинцы дурацкими границами, запретами и политиками. Быть может, вправду, во всем — только Он?
Ибо — милосерден же. При СССР на весь Крымский полуостров было 14 приходов русской православной Церкви, а сейчас 400.
Цифра, конечно, немалая. Но надо еще время, чтобы подействовало Слово, а пока внемлют немногие. Трудна доля священника: приходить день ото дня в почти пустую Церковь и служить, служить. Пропусков быть не должно ни в службах, ни в ожидании. Ибо нет пропуска к лучшей жизни, помимо простого: верить, любить и ждать, как и положено человекам.
