— Ваше Святейшество, 10 июня отмечается десятилетие Вашей интронизации. Эти десять лет почти полностью совпадают с первым десятилетием новой, посткоммунистической жизни страны. Как в целом Вы оцениваете перемены, произошедшие за это время в обществе и в Церкви? Что Вас больше всего радует и что вызывает сожаление?
— Когда в июне 1990 года я прибыл в качестве митрополита Ленинградского и Новгородского на Поместный Собор, который должен был избрать нового Патриарха Московского и всея Руси, у меня не было предчувствия грядущих перемен в моей жизни. Однако Бог судил именно мне принять бремя Первосвятительского служения в переломные для судеб Отечества и Церкви времена.
Перемены, происшедшие с тех пор в жизни страны и общества, поистине эпохальны. После семи десятилетий блуждания в бесплодной атеистической пустыне люди обрели долгожданную свободу жить и веровать в согласии с собственным выбором, а в основание возрождения России были положены традиционные для нашего народа духовно-нравственные и культурно-исторические ценности. Церковь наконец покинула социальное гетто, в котором была насильственно удерживаема богоборческой властью, и получила возможность нестесненно осуществлять свою миссию свидетельства о Христе и общественного служения.
В возвращении человеку Божественного дара свободы я вижу главное завоевание минувшего десятилетия. Однако с неумением человека разумно, ответственно и достойно распорядиться этим великим даром связана едва ли не острейшая проблема нынешнего российского общества. ?К свободе призваны вы, братия, только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти?, — мудро остерегает нас апостол Павел (Гал. 5. 13). Ибо эта свобода призвана служить умножению любви, доброты и милосердия в нашем мире, но слишком часто обращается человеком против себя и ближних, порождая грех, ненависть и разделения.
— Сегодня Россия — демократическое светское государство. Тем не менее, многие считают, что Русская Православная Церковь, официально отделенная от государства, ныне связана с властью особыми отношениями и близка к тому, чтобы вновь, как это было до 1917 года, стать государственной. Одних это радует, других возмущает. Как Вы относитесь к этой проблеме?
— По-видимому, это скорее проблема людей, склонных к спонтанным эмоциональным реакциям на недостоверную информацию. Те же, кто серьезно и непредвзято анализировали состояние церковно-общественных и церковно-государственных отношений в нашей стране, вряд ли будут столь безапелляционны.
Начнем с того, что в России, в отличие от некоторых западных стран, государственной религии нет и не может быть согласно Конституции. Что, разумеется, не отменяет исторической роли Православия в становлении национальной государственности, культуры, духовно-нравственного облика русского человека. Как и не отменяет того факта, что до 80% населения современной России крещено в православной вере. Быть может, именно эти обстоятельства? одних радуют, других возмущают?, однако в любом случае они остаются исторической реальностью, игнорировать которую невозможно. Вместе с тем Россия — страна многонациональная и многоконфессиональная. Все традиционные для россиян вероисповедания равны перед законом и пользуются одинаковыми правами.
Трагическая история Отечества в ХХ веке, когда Русское Православие в целом едва не разделило судьбу Российской империи и династии Романовых, ныне заставляет нас со всей определенностью обозначить место Церкви в системе общественных отношений. Русская Православная Церковь провозглашает принципиальное неучастие в политической деятельности на стороне тех или иных партий и движений, одновременно подчеркивая свою готовность к диалогу со всеми здоровыми силами, заинтересованными в духовном и материальном возрождении России, утверждении в обществе идеалов мира и добра, облегчении участи нуждающихся и обездоленных. Мы рады, что подобная позиция находит понимание и поддержку, что Русская Церковь активно участвует в общей созидательной работе на благо Родины.
— Некоторые светские критики упрекают Церковь за участие в коммерческой деятельности, другие сетуют на личное поведение отдельных священнослужителей. Иногда такая критика распространяется на Церковь в целом. Что Вы можете сказать по этому поводу?
— Не секрет, что иные из критиков желали бы музеефицировать Церковь, низвести ее до уровня историко-этнографической институции, лишенной реальной самостоятельности и способности влиять на ход современной истории. Поскольку в России, в отличие от Германии, не существует собираемого с граждан церковного налога, достигнуть этой цели можно было бы только через утрату Церковью ее экономической независимости. В итоге неизбежно получилось бы, что, освободившись от тотального государственного контроля, Церковь тут же впала бы в новую зависимость — от могущественных финансовых структур. Согласитесь, что это слишком напоминало бы выбор между петлей и удавкой.
Вместе с тем хозяйственно-экономическая деятельность Церкви, обеспечивающая ее свободу и способность противостоять внешнему давлению, сознательно и целеустремленно демонизируется некоторыми средствами массовой информации. Нередко дело доходит до откровенной клеветы в адрес отдельных иерархов, священнослужителей и Церкви в целом. Иногда подобная дезинформация распространяется убежденными атеистами и ненавистниками Православия, испытывающими тайную ностальгию по временам несвободы Церкви. В других случаях это месть Церкви за ее чрезмерную, по мнению некоторых сил, самостоятельность. Есть и такие, кто под видом радетелей за? чистоту? Церкви борются с нею как с главным препятствием на пути духовной колонизации России псевдорелигиозными сектами и западной поп-индустрией. Иные из? обличителей? трезво отдают себе отчет, что Россия будет стоять до тех пор, покуда живо Православие. Таким образом, анализ каждой антицерковной публикации должен включать в себя известное? различение духов? (1 Кор. 12. 10), понуждающих к сочинению того или иного недобросовестного мифа.
Что же касается порой встречающейся критики в адрес конкретных священнослужителей, то Церковь, будучи по природе своей организмом соборным, открытым и самоочищающимся, в случае доказанных обвинений прибегает к различным мерам назидания и исправления оступившихся. При этом недостойные деяния одного человека не могут бросить тень на всю Церковь Божию, ибо она верует в Господа, а не в Его служителей. И во всех случаях Церковь стремится следовать призыву апостола Павла, обращенного к каждому христианину: ?От глупых и невежественных состязаний уклоняйся, зная, что они рождают ссоры; рабу же Господа не должно ссориться, но быть приветливым ко всем, учительным, незлобивым, с кротостью наставлять противников? (2 Тим. 2. 23−25).
— Каковы перспективы развития отношений возглавляемой Вами Русской Православной Церкви с другими конфессиями и церквами — в частности, с Римско-католической церковью и Русской Православной церковью зарубежом?
— Если говорить о взаимоотношениях нашей Церкви с другими традиционными для России вероисповеданиями: мусульманством, буддизмом, иудаизмом, — то должен с удовлетворением констатировать высокий уровень диалога и сотрудничества, достигнутый общими усилиями при активном участии православных. В частности, деятельность Межрелигиозного совета России вносит заметный вклад в достижение конструктивного решения наиболее актуальных проблем, стоящих перед современным российским обществом.
Что касается Римско-Католической и Русской Зарубежной Церквей, то мы молимся и надеемся, что наступающее столетие станет веком уврачевания разделений в христианской семье. Имеющиеся трудности в отношениях между Русской Православной и Римско-католической Церквами могли бы быть преодолены на путях отказа Ватикана от политики прозелитизма на канонической территории нашей Церкви. Пока же три православные епархии на Западной Украине — Львовская, Иваново-Франковская и Тернопольская — в результате униатского натиска фактически разгромлены, а наши приходы остались практически на улице. Эта рана кровоточит и отравляет отношения с Римом. Возможность личной встречи Предстоятеля Русской Православной Церкви с Папой Римским в принципе не исключена, однако она должна быть предварительно хорошо подготовлена, дабы могла принести реальные плоды взаимного уважения и нелицемерного согласия. В противном случае речь будет идти лишь о всемирном телевизионном шоу на фоне непреодоленных трудностей.
В наших отношениях с Русской Зарубежной Церковью мы также честно прошли свою часть пути, неоднократно призывая Зарубежный Синод к воссоединению с Матерью-Церковью в России и к преодолению послереволюционного раскола. Это приглашение к диалогу вызывает живой и благодарный отклик в среде русской православной диаспоры, однако Священноначалие Зарубежной Церкви упорно отталкивает протянутую нами руку. Видимо, люди, принимающие там решения, по каким-то причинам предпочитают оставить проблему уврачевания карловацкого раскола своим преемникам.
— Каким Вы видите место Русской Православной Церкви в жизни российского общества в ближайшие годы? Можно ли ожидать большего ее участия в государственной и политической деятельности? Будут ли продолжаться рост влияния Церкви на общественную жизнь и увеличение числа прихожан в храмах, столь характерные для минувшего десятилетия?
— Прошедшие десять лет уже нарекли временем? второго Крещения Руси?. Этот период нам есть с чем сравнивать. Получив в 1986 году назначение на Ленинградскую кафедру, я по прибытии к месту служения высказал уполномоченному Совета по делам религий пожелание нанести визит председателю Ленсовета — тогдашнему мэру города. И услышал в ответ: это невозможно, потому что такого никогда не было и никогда не будет.
Всенародное празднование 1000-летия Крещения Руси в 1988 году, к которому скрепя сердце вынуждены были присоединиться даже власти тогдашнего СССР, явилось, помимо прочего, зримой демонстрацией того, что Русское Православие вышло на арену общественной жизни в качестве мощной созидательной и объединяющей духовной силы — объединяющей поверх социальных, имущественных, национальных, возрастных, образовательных и иных различий. Другой аспект миссии Церкви после распада СССР заключается в том, что Православие ныне остается одной из последних духовных основ, соединяющих людей на постсоветском пространстве. Полагаю, что Церковь и впредь будет оставаться одним из институтов, вызывающих наибольшее доверие граждан и пользующихся среди них безусловным авторитетом.
У Русской Православной Церкви нет никаких претензий на какую бы то ни было роль в политике и государственном управлении, и эта принципиальная установка останется в силе и впредь. Однако, будучи отделена от государства, Церковь не мыслит себя отделенной от общества с его проблемами, тревогами и чаяниями. На Руси Патриархи традиционно пользовались правом? печалования за народ? перед лицом высшей государственной власти. Отказываться от этого прекрасного обычая мы не намерены и ныне.
Надеюсь, что наступающее столетие станет временем дальнейшего роста влияния и авторитета Церкви в обществе. ?Второе Крещение Руси? уже совершилось, и теперь необходимо работать для того, чтобы нормы христианской нравственности утвердились в повседневной жизни, в общественных и семейных отношениях, на производстве, в политике, в сфере государственной деятельности. Иными словами, предстоит глубинное воцерковление всего русского общества. Это — задача на многие годы. Путь России к себе будет долог и, возможно, тернист, но только этим путем возможно прийти к процветающему и справедливому обществу. Свою чашу безмерных страданий Россия испила до дна в ХХ веке. Верю, что грядущее столетие станет для нее временем небесного воздаяния за великую жертвенность и великое долготерпение. Она это выстрадала и заслужила.
— Что Вы пожелаете читателям? Коммерсанта?, среди которых много верующих православных христиан?
— Пожелаю мира в душе, мира в семье, мира в стране и за ее пределами, счастья в чадах. Желаю радости в служении ближнему и полноты бытия в согласии с заповедями Христовыми.
Желаю также всегда помнить слова Священного Писания: ?Не обижай наемника, бедного и нищего… В тот же день отдай плату его., чтоб он не возопил на тебя к Господу, и не было на тебе греха? (Втор. 24. 14−15).
Желаю всем читающим эти строки быть усердными и совестливыми соработниками в деле созидания нашего общего дома — процветающей России.
