Храмы расписывают вслепую и. вниз головой

Где живут черти? «В аду», — скажете вы. Я тоже был в этом почти уверен. Ничего подобного! Черти живут в… храмах, причем — под самыми куполами.

800 дней и 200 ночей

Никогда не думал, что под куполом храма — беспросветная темень. Не спасает ни фонарик, ни лампа. Ладно со светом-то! Там просто нечем дышать. Воздуха нет. Редкая птица долетит до середины Днепра? Птица, залетев под купол и покружив минуту-вторую, падает очумелая и разбивается о бетонный пол храма… Николай Стороженко до сих пор не может поверить в то, что провел под куполом на высоте 30 метров 800 дней и 200 ночей.
Приехали в Киев именитые московские мастера храмовой росписи и заглянули в церковь Святого Николая (Притиска) на Подоле, посмотрели на новый купол (старый, аварийный, был демонтирован) и назвали свою цену, можно было обалдеть — таких денег у храма вовек не было, а настоятелю, протоиерею Олегу, негоже торговаться. Москвичи поворотили носом: «Никуда вы от нас не денетесь, в Украине, мол, нет мастеров, могущих расписать 200 квадратных метров купола"… А он смог, утерев москвичам то место, которым они воротили. Гости из белокаменной потом разводили руками- нет в России такого купола.

Лежа или на коленях

— В православном мире существуют жесткие каноны церковной живописи. Каким бы талантливым не был иконописец, вносить что-то свое в храмовую живопись ему запрещено, — говорит Николай Андреевич. — Религиозные образы разрабатывались тысячелетиями и утверждались вселенскими соборами, последний раз — еще в VIII веке. Если речь идет о Троице, то художник обязан писать Отца, Сына и Святого Духа, и каждое место в храме обусловлено определенным религиозным сюжетом или образом. В алтарной части — Богоматерь или Отец-Вседержитель. При выходе из храма — свершение правосудия. На конхах (полусферах) с южной стороны должен быть сюжет Преображения, с северной — Вознесения… Цвета, в которые «одеты» библейские герои, тоже обусловлены: Святая Мария может быть в зелено-красном, в сине-красном, в синем, зеленом или белом. Архангелы — в светло-розовом. Христа нельзя изображать ни в черном, ни в фиолетовом. И главное — художник не имеет права писать с натуры, только на основе видения.
И все же — имеет ли иконописец право на что-то свое?
— В центре купола, как правило, пишут Иисуса Христа — Вседержителя мира. А я написал Троицу — Бога Отца, Бога Сына и Святого Духа, — рассказывает Николай Андреевич. — Это не обычное решение, таких храмов в Украине всего два-три.
Вы нигде в мире не найдете ни одного купола (!), где изображение Иисуса Христа начиналось бы в центральной точке и шло по всей сфере. Иконописцы отступали, писали намного ниже, потому что на кривой линии купола форма настолько деформируется, что рассчитать все искажения художники на протяжении многих веков не умели и по сей день не могут. Стороженко решил эту проблему с помощью… математики.
— Математика не противоречит религиозному духу, хотя бы потому, что она лежит в основе Вселенной, — объясняет Николай Андреевич. — Изображение на куполе, с какого бы места вы не смотрели, должно восприниматься натурально. Для этого пришлось исказить формы на эскизе. Иными словами, если купол развернуть в плоскости, то изображения были бы просто уродливыми, деформированными до неузнаваемости, нижняя часть туловища — вытянутой, удлиненной, центральная — гигантской. А как неимоверно трудно писать! Когда смотришь на одну часть фигуры, изображенной на куполе, остальные сильнейшим образом искажаются. Такое впечатление, что тебя опутывают бесы, явно ощущаешь, что все время борешься с дьяволом. Я восемь месяцев работал над рисунком на земле, сделал около 400 метров картонов. Когда, наконец, подвесил их на купол, все перекосилось, не сошлось… Тогда я сделал точный макет купола и начал работу заново. И такое было облегчение, когда уже фигура «села», что я на всю ночь там остался, решив «перебить» рисунок на купол, чтобы к утру ничего не случилось. Так и просидел несколько суток, фиксируя позицию головы, шеи, плеча, пояса…
Я прошел все виды искусства — графику, живопись, скульптуру, литографию, офорты, миниатюру, — продолжает академик Стороженко. — Купол — вершина всех и вся, там концентрируется техника, технология, духовная сторона. Что уж говорить о физической! Риск большой — высота все-таки. Проблема с питанием — я не мог под куполом ничего есть. Да и в туалет, простите, сходить сложно. Приходилось иногда по 12 часов терпеть.
И главная проблема — поскольку все было в лесах, работу свою я не видел. Впервые посмотрел на купол только через два года. Бетховен создавал музыку, будучи глухим. Есть люди, которые пишут зубами. Примерно такое и у меня было ощущение — слепой художник. Я видел только ту часть работы, которую непосредственно делал в тот момент. Если это нос, то его длина, представьте, 50−70 см, а кисть руки — метровая. Я только этот метр и видел. В основном писал на коленях, а если какая-то деталь была ниже риштовки, приходилось ложиться на доски и работать… вниз головой. Как я теперь понимаю Микеладжело, который, закончив работу, еще долго ходил, смотря вверх… Уставал сильно, а ведь мне уже за семьдесят. Но я научился побеждать усталость. Человек обладает безграничной силой, важно уметь ее использовать, а не распылять по мелочам.

Радоваться своим успехам — грех

— У меня не получалось расписать складки на одежде Христа, и когда это удалось, я обрадовался и тут же понял, что… падаю. В какой-то миг увидел, что лечу головой прямо на конец трубы из риштовки. Как успел подставить правую руку, до сих пор не понимаю. Меня привалило досками. Ученики помогли спуститься вниз, отвели к хирургу. Оказалось, что труба порвала вену — за час-полтора мог истечь кровью. Были сломаны пальцы, лучевая кость. Но самое удивительное — через десять дней я снова работал под куполом — левой рукой, еще через пять пытался брать кисть тремя пальцами правой, а через месяц — писал, как ни в чем не бывало. Вывод: радоваться своим успехам нельзя, это грех. Обрадовавшись, я вроде как хотел выгоду для себя извлечь. И был наказан.

Кипящая краска

— Я заядлый технолог. Вместе с коллегой, Владимиром Мельниковым, уже тридцать лет «колдуем». Наша технология — горячая энкаустика, которой пользовались еще древние египтяне и греки. Работы, которые были сделаны две тысячи лет назад, сегодня выглядят как новые, а все потому, что энкаустика не подвластна времени. В основе — очищенный воск, канифоль и масляные краски. Эта смесь особым способом разогревается, наносится на поверхность, и когда канифоль остывает, превращается в камень. Уходит на это несколько секунд, так что лишний мазок недопустим. У греков, правда, не было электричества. Мы же разработали специальные электрокисти (шириной от 6 до 120 мм), электрошпатели, «револьвер», из которого выстреливается краска — под напряжением 20−80 вольт смесь все время горячая. Удивительное зрелище, когда краска кипит! По этой технологии был сделан купол и «барабан» с 255 портретами ученых мира в институте ядерной физики. В этом храме пришлось ограничиться холодной энкаустикой, иначе под куполом я просто задохнулся бы.
Почти все художники смешивают краски, а я строил роспись на оптической смеси, то есть применял чистую краску, нанося один слой на другой, и нижний слой «светился» сквозь верхний — краски «смешиваются» в глазах того, кто смотрит на роспись. Можно получить зеленый, взяв за основу красный, белый, взяв за основу черный. Это придает нужный оттенок. Почему цвет «светится»? Потому что каждый атом воска по природе своей вбирает в себя и отбивает свет, заставляя «гореть» попадающий в него пигмент.

«Мне больше денег не нужно»

Это первый храм, за который взялся Николай Стороженко. Его приглашали возглавить работы по росписи и мозаике Михайловского собора, но художник отказался. Во-первых, уже работал над куполом в храме Николая (Притиска). Во-вторых, в Михайловском восстанавливались мозаики и росписи, а здесь была возможность создать новое.
«Такая работа наверняка хорошо оплачивается», — вслух подумал я.
— Ну что вы? — удивился Николай Андреевич. — Никак не оплачивается. Церковь бедная, живет со свечей, денег едва хватает на кисти и материалы. Почему отказали москвичам? Потому что те хотели подзаработать. А я работаю в академии, получаю профессорскую зарплату, за члена-корреспондента и академика какие-то надбавки. На жизнь хватает…