— Отец Иларион, зачем понадобилось готовить документ об отношении Русской Православной Церкви к инославию?
— Вопрос об отношении к инославию является предметом широкой общественной дискуссии на протяжении уже нескольких лет и на этой почве возникают различные домыслы. Тему межхристианских связей, межхристианских отношений используют в качестве жупела в межпартийной борьбе различные группировки, в том числе и для критики священноначалия Русской Православной Церкви. Критика эта идет не только от чад Русской Церкви, но и от многочисленных раскольников, а также со стороны Русской Зарубежной Церкви. Все это привело священноначалие РПЦ к мысли о необходимости четкого документа, где бы ясным богословским языком были изложены богословские основы взаимоотношений Русской Православной Церкви с инославием.
— И каковы же основные положения этого документа сейчас, когда богословская комиссия неоднократно его рассматривала и Синод решил вынести его на рассмотрение Архиерейского Собора?
— Прежде всего в документе ясно говорится о том, что является краеугольным камнем нашего православного исповедания — Православная Церковь, та самая Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь, которую основал Христос, и, исповедуя это, мы тем самым отвергаем теорию ветвей, т. е. идею о том, что Церковь — это нечто большее, чем существующие ныне христианские конфессии, что Церковь Христова — некий общий знаменатель из всех христианских конфессий.
Эта точка зрения отвергается в настоящем документе и подчеркивается, что действительно на протяжении всей истории христианства существовали расколы, внутрицерковные разделения и что заповедь Христова о единстве остается тем императивом, к которому должны стремиться все христиане. Поэтому православным христианам необходимо прилагать все усилия, чтобы те люди, которые откололись от Церкви, слышали свидетельство о православной вере.
Но свидетельство, как подчеркивает документ, — это не какое-то одностороннее провозглашение тех или иных истин, это диалог, поэтому необходимо уметь не только говорить, но и слушать. Свидетельство о православии не может быть игрой в одни ворота. В документе определяются те формы и рамки, в которых должен вестись межхристианский диалог. Достаточно подробно прописываются основные параметры взаимоотношений и с Римо-Католической Церковью, протестантскими исповеданиями и международными христианскими организациями как на двустороннем, так и на межправославном уровне.
— В чем отличия взаимоотношений с Римско-Католической, дохалкидонскими, традиционными протестантскими Церквями, с неопротестантами? С кем можно вести диалог, а с кем нельзя?
— Православная Церковь не будет вести никакого диалога с сектами, поскольку они воспринимаются нами как псевдохристианские организации, наносящие вред человеческой душе. Они выдают за христианство то, что таковым не является, поэтому никакого диалога здесь быть не может.
Православная Церковь будет продолжать вести диалог с христианами различных конфессий, в частности с католиками, дохалкидонскими Церквами и с протестантскими исповеданиями. Мы, конечно, сознаем, что во многих аспектах литургической практики, богословия, духовной жизни, близкими к нам по своему строю являются дохалкидонские Церкви. Сознаем также, что Римско-Католическая Церковь, так же как Православная, является Церковью Предания, т. е. она исповедует учение об апостольском преемстве иерархии, учение о таинствах, не говоря уже о таких общих вещах, как почитание Божьей Матери, почитание святых. С другой стороны, если взять взаимоотношения между православными и протестантами, то сближения сейчас нет, наоборот, происходит удаление. Введение института женского священства, либерализация богословия и нравственных норм, существенно отдалили эти Церкви и от православия, и от общего источника единого предания древней неразделенной Церкви.
— Что Православная Церковь понимает под ересью? Ведь канон, запрещающий общение с еретиками, приводится противниками экуменизма как главный аргумент.
— Под ересью мы понимаем всякое уклонение от чистоты христианского вероучения. Говоря о канонических нормах, воспрещающих общение с еретиками, мы должны учитывать, что речь прежде всего идет о литургическом, т. е. евхаристическом общении и документ, который предлагается на рассмотрение Архиерейского Собора, очень ясно говорит о недопустимости intercommunion, т. е. евхаристического общения между Православной Церковью или отдельными ее членами и представителями других христианских конфессий, не восстановивших с Православной Церковью догматического единства, т. е. единства веры.
— Поможет ли этот документ снять напряжение, которое существует по вопросу об экуменизме, или же, наоборот, лишь распалит страсти по этому поводу?
— Те люди, которые намеренно провоцируют церковные раздоры и конфликты, занимались этим и до его появления и после него будут заниматься тем же самым, потому что цель их состоит в том, чтобы внести разделения в среду верующих. Но мне кажется, что многие здравомыслящие люди, которые сейчас по неведению относятся негативно к самой идее межхристианского диалога, может быть, что-нибудь прояснят для себя через этот документ, потому что там достаточно четко расставлены акценты. Читая его, становится совершенно ясно, что диалог с христианскими конфессиями — это не измена православию, а наоборот, та миссия православия, вообще христианская миссия, которая была вверена нам Самим Христом и от которой мы не имеем права отказываться.
— Вы недавно вернулись из Балтимора, где проходило первое за семь лет заседание Смешанной комиссии по диалогу между Православной и Римско-Католической Церквами. В некоторых средствах массовой информации сообщалось, что переговоры эти закончились полным провалом из-за разногласий по вопросу об униатских церквях. Что же там случилось на самом деле?
— На пленарных заседаниях комиссии во Фразинге в 1990 году и в Баламанде в 1993 году были приняты документы, в которых впервые за всю историю Римско-Католическая Церковь признала, что уния не является тем методом, которым можно достичь христианского единства, т. е., по сути дела, католики осудили унию. Следующим шагом, по нашему представлению, должна была стать разработка более подробного документа с более конкретными позициями относительно канонических и экклезиологических последствий унии. Одно дело теоретически осудить унию как неправильно использовавшийся в прошлом метод, и совсем другое — определиться в отношении к тому, что является ее последствием, т. е. Греко-Католической Церкви, которая, используя православный обряд, существуют нередко на канонической территории Православной Церкви и является православной только внешне, тогда как реально она составляют часть Католической Церкви. И вот на подготовительных заседаниях встречи в Балтиморе (последнее такое заседание состоялось в Арричче в 1998 году) сторонам удалось прийти к признанию того, что такое положение Греко-Католической Церкви является ненормальным.
Однако когда католическая делегация приехала в Балтимор, с первых же выступлений стало очевидно, что католики категорически не принимают идею о ненормальности церковного статуса Греко-Католической Церкви, т. е. они отказываются видеть какую бы то ни было аномалию в сложившейся ситуации.
Это был главный пункт, вокруг которого происходил весь спор. К сожалению, никакого согласия достичь не удалось, диалог не завершился подписанием какого-либо документа. Я бы не стал говорить о полном провале диалога, но тем не менее его судьба остается неясной, поскольку переговоры зашли в тупик, выхода из которого пока не видно.
— Следует ли из этого, что диалог прекратится?
— Очевидно, должны последовать инициативы от Церквей, принимавших участие в этом диалоге, потому что члены самой комиссии пришли к пониманию того, что силами комиссии достичь прорыва в этом вопросе сейчас невозможно. Либо диалог должен принять какие-то другие формы, либо нужно искать другие пути решения этой проблемы, но для меня сейчас очевидно, что ни католики, ни православные не желают отказываться от своей достаточно жесткой позиции по этому вопросу. Более того, православные не пойдут на обсуждение каких-то других тем до тех пор, пока не будут расставлены точки над i в этом вопросе.
— Какое решение этого вопроса было бы идеальным для Православной Церкви?
— Мы прекрасно понимаем, что-то, что произошло с греко-католиками в 1946 году на Украине, когда они были лишены права легального существования по приказу богоборческих властей, является исторической несправедливостью и она должна быть исправлена. Но нельзя одну историческую несправедливость исправлять при помощи другой, нельзя пытаться восстановить статус-кво, т. е. Положение, существовавшее до 1946 года, забывая, что за прошедшие пятьдесят лет для нескольких поколений людей на Западной Украине именно Православная Церковь стала духовной матерью и совсем не все из них хотят возвращаться или обращаться в униатство. В документах по этому вопросу подчеркивается, что православные не ставят исчезновение Греко-Католической Церкви в качестве условия для дальнейшего диалога. Речь идет лишь о том, что должен быть признан ненормальным и противоречащим экклезиологии древней неразделенной Церкви тот статус, который имеют сегодня униатские церкви, т. е. положение, при котором эти церкви воспринимаются как аутентичное наследие христианского Востока.
У многих православных участников возникло впечатление, что католики на словах заявляют приверженность к диалогу, говорят об экуменической открытости, но на деле позиция становится более жесткой. Даже то, что удавалось принять как некую договоренность обеих сторон, сейчас католиками отвергается, и для многих православных это было сюрпризом. Более того, в Балтиморе редакционной комиссии удалось подготовить компромиссный текст, в котором ясно говорилось о разнице позиций, в частности по вопросу об экклезиологическом статусе Греко-Католических Церквей, но даже этот текст, отработанный обеими сторонами комиссии, был отвергнут.
