Великие эпохи переживают расцвет, мистический взрыв своих проявлений, а потом начинают дряхлеть и вянуть. Из них излетает дух, исчезает их «символ веры», он затаптывается или забывается, или сам загадочным образом покидает историческую эпоху. Так было с эпохой «белой», с эпохой царской империи, когда к началу XX столетия она обессилела, обескровилась, утратила свою энергию, стала угасать изнутри. Великая монархия досталась либералам. Упала, словно переспелое яблоко, в руки Керенского, и Николай II добровольно подписал лоскут своего отречения, превратившего Россию в осколки территорий.
На смену «белой», православной мистике, которая тысячу лет питала великое «белое царство», пришли «красный смысл», «красная энергия». Казалось, пришли на века, на тысячелетия, навсегда. Возник храм этой красной религии, Красная площадь, мистическая усыпальница красных героев и мучеников. Возникли новые символы державы, прорвавшейся в Космос, претендующей на будущее всего человечества. Но через 70 лет новое общество превратилось в пустой кокон, откуда излетела бабочка «красной идеи». Осталась сухая оболочка с опустошенными душами генералов, проигравших афганскую войну, со смятением разведчиков, не сумевших остановить Горбачева, с мазохистскими экономистами и писателями, которые стали топтать «символ веры», что воспевали до того целыми десятилетиями. Красная империя рухнула, за три дня досталась горстке либералов.
Любое общественное и политическое движение, которое претендует на историческую роль, любая партия, которая хочет закрепить себя в истории, — не может обойтись одними только задачами социальной инженерии. Кроме организационных задач, политических проектов, движение должно вмещать в себя сверхрациональные сущности, духовные основы и символы, которые остаются после изменения структур, смены вождей, обновления поколений. Народно-патриотическому союзу, который выстраивает свою организацию, необходимо иметь идеологию, национально-религиозную философию, чтобы он не стал движением-однодневкой, а принял участие в историческом творчестве, созидающем Россию.
Когда в 91-м году в Кремль пришел Либерал, свирепый, безумный и жестокий, когда он получил в руки царь-пушку, царь-колокол, систему управления космической разведкой, ядерные ракеты, русский флот и всю русскую цивилизацию, когда русский народ отдал ему все это добровольно, словно во сне, возникла мировоззренческая драма, в которой мы, патриоты России, до сих пор существуем, которую до сих пор осваиваем. Либералы, получив безграничную власть над Россией, хотели использовать ресурсы этой власти, чтобы стравить между собой «красных» и «белых», чтобы, воскресив в новых условиях гражданскую войну, разделять и властвовать. «Белая» идеология, потер- певшая сокрушительное поражение от Первой конной армии Буденного, эта «белая» идеология могла бы взять реванш над «красной», поверженной. Либералы хотели столкнуть эти идеологии лбами. Мы, патриоты, стоявшие у истоков нашего движения, пытались остановить либерального хама, который разлегся в царских покоях, пытались создать союз «красных» и «белых» патриотов, заключить договор между «красными» и «белыми» державниками. Этот договор был заключен. Был создан союз «левой» и «правой» оппозиции, был создан альянс «красных» и «белых». Был создан Фронт национального спасения. Либералы оказались посрамлены, их отвратительное присутствие в Кремле сцементировало этот союз, два мировоззрения, которые враждовали между собой на протяжении ХХ века, слились в единое целое. Красный и белый конь, как на иконе Бориса и Глеба, шли вместе, двигаясь в русские дали. Осенью 93-го года в огне Дома Советов состоялось долгожданное трагическое слияние двух идеологий. Его скрепила кровь баррикадников, сражавшихся под красными знаменами и церковными хоругвями. Эта кровь соединила разорванные кромки русской истории. Из пожарища Дома Советов мы выносили не только обугленные трупы наших товарищей — мы выносили патриотическую икону нового времени. За Домом Советов есть удивительное, символическое место, может, быть, не менее важное, чем Владимирская горка над Днепром. Там стоит языческое дерево, русская берегиня, увитая красно-черно-золотыми поминальными лентами. Это древо языческой Руси, которое герои 1993 года обрядили в честь погибших. Там же рядом — православный крест, который поставлен в поминовение святомучеников этой трагической, страшной битвы. Там же — советская баррикада, маленький фрагмент баррикады из арматуры, булыжников, прутьев и досок. Эти символы трех эпох: русского язычества, русского православия и красной, советской веры — перевиты одной и той же мольбой, одним и тем же поминовением. Слияние, о котором мечтали, состоялось, но вся остальная Россия, оцепенев, всё в том же сне, не пошла на битву.
Мы ждали, что возникнет глубинное слияние, возникнет новая идеология, но этого не случилось. Более того, сегодня происходит отчуждение «красных» и «белых». Причины этого — частичный исход либералов из Кремля. Сегодняшняя кремлевская власть лишь наполовину либеральна. Агрессивная часть либералов изгнана, переброшена за кремлевский ров. В Кремле снова зазвучали слова: Родина, держава, народ. Но другая часть либералов осталась в Кремле. По-прежнему уничтожает народное хозяйство России, пьет живые соки российских крестьян и рабочих. Исполнительная власть двойственна, как Луна, — имеет освещенную и теневую стороны. И эта двойственность кремлевской власти, присутствие в ней патриотической философии порождают сложный сдвиг всех мировоззренческих пластов. Агрессивный либерализм, повинный в русских катастрофах 1917 и 1991 годов, уничтоживший и «белую», и «красную» эпоху, все еще остается в Кремле. Но одновременно в Кремль возвращается державный патриотизм — с белой имперской символикой. Крах либерализма в России очевиден, как очевиден крах НТВ.
Наш «красно-белый» патриотический альянс испытывает огромное напряжение. «Белая» часть нашего движения все больше и больше тяготеет к Кремлю, жадно слушает «петровские речи» Президента. У некоторых «красных» возникает искушение примкнуть к «оппозиционеру» Гусинскому. Это мучительно для нашего Союза, ставит под сомнение нашу десятилетнюю работу, грозит разрушением отношений и связей. Но одновременно сулит долгожданное слияние, теперь уже в новой реальности, с более широким охватом общества. Быть может, мы находимся на пороге долгожданного национального синтеза, когда вместо обрубков истории, исключающей всякое историческое творчество, всякий порыв, всякое коллективное усилие, — вместо этой растерзанной истории опять образуется единое русское поле шириной в бесконечность. Это подтверждает трагедия «Курска». Гибель русского ковчега с когортой русских воинов не разобщила нас, но соединила — вне сословий, партий, национальностей. Они не покинули поле битвы, свои титановые отсеки, не покинули реакторы и полегли под ударами: одни говорят — судьбы, другие — все тех же враждебных России сил, которым рано торжествовать. Там, в глубинах Баренцева моря, прошла своя Куликовская сеча. Взрывная волна разрушила перегородки подводного корабля, но разрушила и перегородки, разделяющие сегодняшнее русское общество. Перегородки между партиями, между богатыми и бедными, православными и неправославными, между русскими и нерусскими. В этом горе, в ощущении русского подвига соединилось несоединимое.
Так всегда бывало в русской истории: поражение полка Игорева превратилось в победу Дмитрия Донского, горе Родины, потерявшей в Великой Отечественной 25 миллионов, превратилось в священное чувство горней Победы. Мы, патриоты, обратились к народу России с призывом построить новую лодку, пустить по кругу шапку, чтобы в эту шапку кидали кто алмазную серьгу, кто стертый пятак. Эта новая лодка, возрожденный «Курск», должна быть построена, как строился храм Христа Спасителя на месте разрушенного и разоренного. Этим творящим действом мы хотим не просто вернуть России боевую единицу ядерного подводного флота, но построить русский храм, святилище вопреки всем бедам, всему мировому злу. Мы хотим построить эту плавающую крепость, этот плавающий монастырь и освятить им пучины русского океана — океана русской истории. Мы предлагаем, склоняя головы перед вдовами и сиротами, захоронить прах моряков в кремлевской стене. Красная площадь — икона России, которая с каждой новой эпохой украшается новыми житиями. Усыпальница русских царей в Архангельском соборе, усыпальницы красных героев между Спасской и Троицкой башнями Кремля — это исторические святыни двух русских эпох. У кремлевской стены есть еще просторное алое поле, там есть место для новых русских мучеников, для десантников 6-й роты, для подводников «Курска». Наша история не исчерпана, наше пространство и время рассчитаны на великое будущее. Всякое государство стоит на подвиге, на священной жертве, на мученическом венце. Мы предлагаем захоронить подводников в кремлевской стене, чтобы родственники и близкие, которые не получат из ледовитых пучин родного лица, родного праха, могли приходить к Кремлю и поклоняться не просто своему капитану, своему старшине, своему мичману, но поклоняться Родине. Через мучеников новейшей истории сочетаются «белая» эпоха и «красная», история продолжается в бесконечность.
Слияние неизбежно. Коммунистический Китай поставил памятник двум воинам — солдату Мао Цзедуна и солдату Чан Кайши, тем самым соединив эти две растерзанные эпохи. Франко поставил в окрестностях Мадрида памятник на общей могиле фалангистов и республиканцев, прекратив тем самым гражданскую распрю. Настало время и для России поставить такой примиряющий памятник. Этим памятником мог бы стать некрополь на Красной площади, где все успокаиваются, примиряются, где кончается вражда. Как бы ни враждовали когда-то живые, мертвые должны помириться, а, помирившись, должны помирить и живых. Канонизация Николая II, который был символом кровавой распри «красных» и «белых», взывал к отмщению — приобщение его к лику святых делает его великим примирителем распри, молящимся за единую, умиротворенную Россию.
Философией нашего Народно-патриотического союза, еще не до конца сформулированной, является философия «Русской Битвы» и «Русской Победы». Мы соединяемся в нашем Народно-патриотическом союзе не на партий- ных основаниях, даже не на идеологических, — здесь самые разные люди. Есть богачи, представители нового уклада, есть люди, пострадавшие от реформ либерального ельцинизма. Есть убежденные «левые» и убежденные «правые». Есть люди, исповедующие православие, есть мусульмане, есть рационалисты, верящие в человека и его разум. Но всех соединяет Родина, ее судьба. Судьба России загадочна. В разные века, на разных языках, разными мыслителями она определялась как судьба особая, иная, нежели судьбы других народов и стран. В чем же иная? Всю свою историю Россия пытается, иногда удачно, иногда безуспешно, построить общежитие, основанное на любви, на братстве, на коллективном всенародном делании, где царит заповедь равенства, справедливости. Заповедь монастыря и артели. Заповедь батальона. Заповедь царствия небес- ного — рая, небесного и земного.
Сегодняшний технотронный мир выстраивается в другом направлении, обретает черты жуткой пирамиды, где горстка злодеев господствует над земным человечеством. Выстраивается технотронный фашизм, когда новейшие достижения техники служат идее подавления. Россия вновь хочет предложить миру другой порядок, другую конструкцию, исповедует братство народов, мировую справедливость и гармонию. Это вызывает лютое негодование врагов человечества. Во все века они стремились подчинить и уничтожить Россию, зарясь не только на русское жизненное пространство, не только на русский молибден, золото и пшеницу. Они хотят растоптать нашу русскость как иной вариант земного развития. В этой непрерывной извечной битве с другим миром мы терпим иногда страшные поражения, несем огромные издержки. Нас сбрасывают в пропасть, и каждый век мы вынуждены подтверждать свою неповторимость, ибо в этой русской неповторимости реализуется мировая, вселенская, космическая задача. Мы не можем отказаться от своей судьбы, ибо она вменена нам — слишком велика страна, слишком велик народ, слишком огромен этот «иной» исторический опыт. И в дальнейшем мы останемся преградой царству тьмы, царству антихриста, царству фашизма. Сегодня Россия опять ввергнута в погибель и в поражение. Задача для России, и в этом смысл нашего с вами движения, — опять, как и в каждом веке, одержать русскую Победу. Грядущая русская Победа, которую мы непременно одержим в XXI веке, потребует глубинного соединения, о котором я говорил раньше. Народно-патриотический союз России расширяет круг нашего русского братства. Он направлен на воплощение общерусской победной идеи, в которой каждый найдет свое. Найдет свое православный человек, истолковывая эту Победу как достижение небесного рая. Найдет свое место рационалист, который станет понимать Русскую Победу как торжество доброго человека над злыми стихиями мира, как ее понимали русские художники 20-х годов, которые купали алых коней в лазурных озерах.
Пусть в мучительных борениях, в неизбежных, ждущих нас впереди испытаниях, укрепляет нас и спасает вера в любимую Родину, в неизбежную Русскую Победу.
