«Момент истины» для вселенского православия

В необходимости создания на Украине единой поместной Православной Церкви убеждены 40% украинских граждан; 43% - либо отрицают такую необходимость, либо безразличны к самой проблеме объединения православия (20 и 23% соответственно). 41% граждан считают, что раскол православия является исключительно внутрицерковным делом и не имеет никакого влияния ни на утверждение украинского государства, ни на формирование украинской нации как этнического и политического сообщества. Только 33% опрошенных уверены, что раскол православия препятствует утверждению государства или мешает формированию украинской нации.
22% из числа сторонников идеи объединения не смогли ответить, какая из существующих православных Церквей могла бы стать центром объединения. 14,4% опрошенных считают объединение обязанностью власти, 63,1% убеждены в том, что представители власти не должны вмешиваться в межцерковные отношения. На сегодняшний день из 24 тысю религиозных организаций, существующих на Украине, 12,5 тысяч — православные. Из них ведущими являются Украинская Православная Церковь Московского Патриархата (около 9 тыс. приходов), Украинская Православная Церковь Киевского Патриархата (около 3 тыс. приходов) и Украинская автокефальная Православная Церковь (более тысячи приходов).
По сообщению агентства «Благовест-инфо», 21 августа секретариат Священного Синода Константинопольского Патриархата распространил официальное сообщение, в котором опровергаются утверждения о том, что Фанар претендует на каноническое управление Украинской Православной Церковью. В документе сказано, что «в связи с недавним ошибочным сообщением, опубликованным в Интернете, в котором говорится, что Священный Синод Вселенского Константинопольского Патриархата якобы провозгласил 27 июля 2000 г., что Украина находится под его канонической юрисдикцией, Священный Синод заявляет, что такое решение никогда не принималось и это сообщение является полностью ошибочным».
Тем не менее диалог между Украинской автокефальной Православной Церковью (УАПЦ) и Константинопольским Патриархатом, целью которого является признание УАПЦ вселенским православием, продолжается. Об этом рассказал в интервью киевскому еженедельнику «Зеркало недели» управляющий делами Киевской патриархии УАПЦ архиепископ Харьковский и Полтавский Игорь (Исиченко). Он напомнил, что в своем завещании Патриарх УАПЦ Димитрий (Ярема), скончавшийся 25 февраля, призвал свою паству на Украине признать юрисдикцию главы Украинской Православной Церкви в США митрополита Константина.
По мнению ряда украинских епископов (а также правительства и президента Украины), преимущество константинопольской юрисдикции перед московской заключается в том, «что Константинополь — это своеобразный виртуальный город, город прошлого, которого сейчас не существует. В отличие от него Москва — один из мощнейших политических центров, а Московский Патриарх — это шестое лицо в протоколе Кремля. Вселенский же Патриарх является представителем махонькой дискриминированной общины в Турции — 3−5 тысяч верующих. Никакой связи с политическими амбициями эта Церковь не имеет». В этой связи нельзя не вспомнить и того факта, что в погребении Патриарха Димитрия принял участие и прочитал над ним разрешительную молитву официальный представитель Патриарха Варфоломея епископ Всеволод.
Дальнейшее развитие ситуация получила на Поместном соборе УАПЦ, который состоялся 14−15 сентября в Киеве под председательством митрополита Константина (Багана), который находится в юрисдикции Константинопольского Патриархата и является (вместе с митрополитом Феодосием и другими иерархами) членом Конференции канонических православных епископов в США (SCOBA).
Владыка Константин заявил о «вечности и нетленности» украинского православия. «Приняв благодать христианской веры, наши предки стали неотъемлемой частью вселенской христианской Церкви», — сказал он. По его словам, на независимой Украине должна существовать единая поместная Православная Церковь — наравне с другими православными Церквами во всем мире. Митрополит призвал поддержать инициативу Константинопольского Патриарха Варфоломея I по созданию единой поместной Украинской Церкви и активно включиться в осуществление этой идеи.
На соборе был избран новый предстоятель УАПЦ, которым стал митрополит Мефодий (Кудряков), бывший священник Тернопольской епархии Украинской Православной Церкви Московского Патриархата (УПЦ МП), лишенный Московским Патриархатом сана «за раскол». Он был утвержден в должности патриаршего местоблюстителя УАПЦ, тогда как митрополит Константин получил титул «духовного пастыря верующих УАПЦ».
Как сообщил архиепископ Игорь, основополагающим принципом УАПЦ является то, «что Украинская Православная Церковь не состоит в канонической зависимости от России». По его мнению, единая Украинская Церковь должна «строиться на константинопольской традиции… Мы с огромным уважением относимся к другим Церквам, присутствующим в Украине, но предлагаем и им принять эту модель». Он согласился с необходимостью предусмотреть и то, «что рядом с Украинской Церковью, которая будет иметь статус автокефальной, будут существовать и церкви, находящиеся в каноническом подчинении Московского Патриархата. Ничего страшного для украинского государства в этом нет».

+ + +

Налицо сложнейшая ситуация, которую проще всего было бы не заметить, что, к сожалению, невозможно. Официальный представитель Вселенского Патриарха не только признает лишенного сана клирика, раскольника и так далее каноническим епископом, но и совершает с ним литургию. В это же время российская православная пресса, что вполне естественно, обрушивается на Варфоломея с крайне резкими нападками. А между прочим, в его юрисдикции находятся и русские приходы в Западной Европе, поддерживающие самые тесные контакты с Московским Патриархатом. Наконец, то евхаристическое единство православного мира, что в январе 2000 г. было благодаря телевидению публично продемонстрировано в Вифлееме и ежедневно исповедуется каждым из православных первоиерархов во время каждой совершаемой ими литургии, есть драгоценное достояние православия, предать которое невозможно.
Если мы разрываем каноническое общение с Константинополем, чего избежать непросто в ситуации, когда Вселенский Патриархат игнорирует те прещения, которые налагает на своих клириков Московский Патриарх, перед каждым православным христианином неминуемо встает вопрос: что такое православие? Ответ на него дается всегда один и тот же: это наша вера, которую мы унаследовали от святых отцов и передадим потомкам. Беда заключается в том, что этот ответ дадут все — и представители Константинополя, и мы, и украинцы (точно так же, как делают это старообрядцы или те православные общины, что порвали с большинством Поместных Церквей и существуют сами по себе, в евхаристической изоляции от всего — пока еще единого — православного мира).
В условиях такого раскола критерием принадлежности к православию становится исключительно наше личное и, более того, субъективное мнение и ничто другое. На месте одного православия вырастает множество разных «православий», а вернее, все более и более дробящихся общин, враждующих или в лучшем случае не замечающих друг друга. Это не только чудовищное антисвидетельство перед лицом внешнего мира, но нечто во много раз более опасное. Ибо в этой ситуации «по-настоящему православной» окажется та община, что будет физически сильнее и, главное, сумеет заручиться поддержкой светской власти.
Это чревато не только распадом православного мира на независимые друг от друга национальные Церкви, но и утратой того главного достояния, которым мы обладаем, — утратой кафоличности нашей веры. Каждая из поместных Церквей может с легкостью превратиться в замкнутое образование, каким являются Коптская или Армянская Церкви. Однако то, что в условиях раннего средневековья, то есть полной информационной изолированности одной страны от другой, проходило сравнительно безболезненно, сегодня непременно обернется катастрофическими для верующих последствиями.
Старые, восходящие к IV или XI векам расколы врачуются любовью, такими личными и проникнутыми взаимным уважением встречами, которые имели место минувшим летом между Патриархом Московским и всея Руси Алексием II и Патриархом-Католикосом всех армян Гарегином II. Новые расколы урегулировать таким образом будет невозможно. Поэтому их просто нельзя допустить. Тот диалог, который пока не начали Константинополь (вопреки конкретным фактам уклоняющийся от признания своего участия в том, что происходит на Украине) и Москва, абсолютно необходим. Вероятно, с участием первоиерархов других поместных Церквей или их представителей, поскольку речь идет не об отношениях двух Церквей, а о том, что касается всех православных христиан.
В противном случае мы обречены на дезинтеграцию православия и на трансформацию поместных Церквей в «независимые общины». Для такой огромной страны, как Россия, это поначалу будет практически незаметно, но на Украине это уже будоражит церковную жизнь. Именно поэтому простые верующие из Киева или Чернигова на вопрос, к какой Церкви они принадлежат, отвечают: «Не к московской и не к филаретовской, а к православной», — имея в виду то православное единство, верность которому они хотели бы сохранить вне зависимости от того, кто у них будет правящим архиереем.
Не случайно поэтому, на вопрос, у кого на послушании он находится, старый священник из-под Киева отвечает: «У святителя Николая Мирликийского». С его точки зрения, те епископы, что смотрят на него с икон в его храме, надежнее тех, что заседают на соборе или издают указы. Но это уже другая экклезиология — это чистой воды криптопресвитериантство и прямой путь к беспоповству нашего старообрядчества и к практике «беглых» попов, к ситуации, когда епископ оказывается нужен только для того, чтобы рукополагать новых священников, и не более.
Вот почему диалог между Москвой и Константинополем абсолютно необходим. А для него нужно, чтобы в церковном сознании господствовала истина кафолического единства Церкви, как это было в древней апостольской Церкви, то есть вера в реальное присутствие среди нас Воскресшего Спасителя, которой нам всегда не хватает.
Мне вспоминается, как один московский священник, с которым мы во многом занимаем почти полярные позиции, встретив меня в алтаре, сказал с по-настоящему детской улыбкой: «Вот место, где мы едины». Не могу не вспомнить и о другом случае. В Германии священник из Зарубежной Церкви благодарил меня за то, что в воскресный день я не пришел к нему в храм на литургию. «Служить вместе мы не смогли бы, — сказал он мне с почти физической болью, — а смотреть, как вы стоите в притворе и не подходите к алтарю, мне было бы невыносимо».
Дай Бог, чтобы именно реальный диалог между Вселенским и Московским Патриархатами стал возможен сегодня — в той ситуации, когда православие на Востоке Европы, а не только в России и на Украине, все еще переживает последствия многолетнего пленения антихристианскими силами.
Москва